Универсальный эволюционизм в энергетике

    Безусловно, альтернативная энергетика имеет ограничения  не только по стоимости, но и по природным  возможностям, однако потенциал ее далеко не исчерпан. Рост мировых цен  на энергоносители, а также продолжение депрессии в ведущих центрах силы – Японии, ЕС и США – способствует росту инвестиций в НИОКР и фундаментальные разработки, основа которых закладывается именно в фазу депрессии в среднесрочных и больших циклах. Кроме того, находясь на повышательной волне большого цикла Кондратьева, эти фундаментальные исследования имеют больше шансов стать действительно значимыми. В условиях снижения рыночной привлекательности традиционных ресурсов активная разработка ресурсов альтернативных может стать не только необходимым поиском выхода из сложившейся ситуации дефицита, но и привлекательным направлением для предпринимателей и венчурного бизнеса с позиции потенциальных прибылей.

    Кроме того, повышение уровня технологического развития не только способствует росту потребления энергии из исчерпаемых ресурсов– оно может служить и их источником. В частности, если говорить о технологических возможностях по добыче и разработке, то в последние двадцать лет они привели к существенному расширению объемов достоверных и доступных к разведке ресурсов, ранее недоступных. Безусловно, нельзя не учитывать опасность преждевременной эксплуатации этих месторождений в условиях неполной технологической готовности, что может приводить к ситуациям, подобным BP в Мексиканском заливе в прошлом году, однако такого рода катастрофы скорее не результат низкого уровня технологий (ведь ВР является лидером технологии глубинного бурения), но человеческого фактора и оппортунистического поведения. К настоящему моменту доступны значительные шельфовые и глубинные запасы нефти и газа, а с учетом темпов роста инновационности экономик, доступны к разработке и эксплуатации они будут раньше, чем будут исчерпаны ресурсы. Один только потенциальный проект BP и Роснефти, замороженный на данный момент, позволит удвоить запасы нефти в России путем разработки шельфа Арктики. И это лишь приблизительные оценки, которые эксперты считают заниженными.

    Интерес также представляет дальнейшее усовершенствование технологий добычи и разработки с  существующих месторождений и возможность вторичной переработки энергии. Для российской экономики особенно актуально первое направление, поскольку энергетика работает на изношенных фондах, инфраструктура поставки не достаточно развита (по крайней мере до завершения «Северного» и «Южного потоков»), а издержки превышают среднемировой показатель. Инвестирование в энергетику для повышения ее эффективности и качественных объемов добычи, создание эффективной инфраструктуры и образование промышленных кластеров – все эти факторы могли бы не только обеспечить поступательное развитие энергетического сектора, но и сформировать ось конкурентоспособных предприятий в России, снизить негативный экологический эффект и приблизить качество добываемых ресурсов к мировому, повысив тем самым стоимость.

    В настоящей работе рассмотрены перспективы  эволюционного развития газовой  отрасли в России к настоящему моменту, определены основные направления  развития и возможности повышения  конкурентоспособности отрасли  и экономики в целом за счет повышения степени открытости. Это лишь один из примеров развития по вектору универсальной эволюции, опровергающий также тезис о том, что Россия может перейти к третьей по М. Портеру стадии конкурентоспособности – инновационной экономике, минуя вторую стадию, на которую, по мнению Всемирного экономического форума, страна вступила лишь в 2010 году⁸. Еще в 2009 году мировое сообщество причисляло Россию к странам на переходном этапе от факторной экономики к движимой спросом и эффективностью (efficiency-driven economies), и лишь в 2010 отнесла к второй стадии окончательно. Тем не менее, предстоит долгий путь развития в контексте мирового сообщества, а учитывая сохраняющуюся роль страны в мировой энергетике, невозможно пройти стадию эффективности без модернизации и повышения степени открытости этой отрасли, ключевой в стране, формирующей не только занятость и значительную часть государственного бюджета, но и платежеспособный спрос и основу для промышленных кластеров в смежных отраслях.  
 
 

Глава 3. Российская энергетика на пути к повышению степени открытости (на примере газодобывающей отрасли)

     Российская  экономика основана на торговле природными ресурсами, в первую очередь, энергетическими. И ситуация не может кардинально  измениться в ближайший период, по какой бы траектории ни пошло развитие страны. В последнее время усиливается неопределенность с перспективами закупок российских энергоресурсов. Известно, что в 2009 г. Евросоюз на фоне общего снижения уровня закупочных цен, сократил импорт российского газа примерно вдвое⁹. Принято считать, что это результат, с одной стороны, кризисного сокращения потребления, с другой — успехов в области энергосбережения. Европа вполне осознанно делает заявления о намерении значительно снизить долю импорта энергоносителей именно из России. Наряду с этими факторами следует добавить природные — теплые зимы.

     Буквально в последний год возник и новый  фактор, уже технологического порядка. Обозначился прорыв в технологиях  добычи газа из рыхлых пород на шельфах, прорыв, который может самым решительным образом изменить ситуацию на глобальном газовом рынке. Новые технологии немедленно привлекли внимание, быстро раскупаются пакеты акций компаний, обладающих технологиями и месторождениями газовых сланцев.

     Запасов газа «сложных» месторождений на территории США и Канады по скромной оценке хватит на 200 лет (при нынешних объемах потребления), в оптимистическом сценарии — почти на 700 лет. Гигантские запасы газа обнаружены при первом же бурении на балтийском побережье Польши.

     Сама  перспектива возможного появления новых месторождений на американском и европейском энергетических рынках, а, значит, и на мировом рынке, без сомнений, стала одной из причин резкого падения цен на газ. Разумеется, новые возможности пока имеют чисто виртуальный характер, но уже сейчас они внесли мощный импульс неопределенности в инвестиционные программы газовой и нефтяной отраслей. Новые газовые провинции и мощности по добыче и транспорту природного газа нельзя игнорировать.

     Поскольку из инструмента экспансии газ  превращается в товар мирового энергетического рынка, инвестиционная политика должна изменить свою направленность, стать инструментом сотрудничества с соседними странами и странами-потребителями

     К настоящему времени базовые месторождения  Западной Сибири, обеспечивающие основную часть текущей добычи, в значительной мере уже выработаны («Медвежье» — на 75%, Уренгойское — на 65%, Ямбургское — на 54%). В 2007 году на месторождениях с падающей добычей получено свыше 80% газа в России. Основным газодобывающим районом остается Ямало-Ненецкий автономный округ, где сосредоточено 72% всех запасов России, а также акватории северных морей.

     Ямал  — главная инвестиционная площадка газовой промышленности в западной части страны. Здесь уже открыто 11 газовых и 15 нефтегазоконденсатных  месторождений. Суммарные запасы крупнейших месторождений  составляют 5,9 трлн куб.м газа, 100,2 млн тонн конденсата и 227 млн тонн нефти. Вместе с тем, эти северные проекты весьма затратны и могут быть реализованы лишь при сравнительно высоком уровне мировых цен на нефть и газ.

     Минэкономразвития РФ в феврале 2009 г. провело детальные  расчеты эффективности освоения континентальных шельфов России, включая Каспий, Балтику, Штокман, Сахалин  и др. — всего 18 районов. Установлено, что при расчетной цене нефти 50 долл./барр и газа — 225 долл.\1000 куб.м, освоение почти всех месторождений, за исключением некоторых районов Балтики, — неэффективно. Удельные затраты на освоение здесь достигают 200 долл.\1000 куб.м.

     С выходом на мировой рынок новых  объемов добычи в Америке столь высокие цены на газ маловероятны. Известна, например, оценка перспектив «Штокмана», данная руководителем Total: «При текущем уровне цен на газ на европейском и американском рынках разработка месторождения экономически неэффективна».

     Из  международных транспортных проектов наиболее важными могут считаться газопроводы по дну Балтийского моря («Северный поток») и Черного моря («Южный поток»). Магистрали, прокладываемые по дну сложных внутренних морей, имеют преимущественно политическое значение. Это маршруты большой протяженности, себестоимость транспортировки в 2,5 раза выше, чем при альтернативных маршрутах по суше. Экологические риски также чрезмерны. До сих пор не конкретизированы месторождения, из которых эти трубы будут заполняться газом. Наконец, не вполне ясны запросы стран-потребителей, объемы поставок и цены транзита.

     Для реализации международных и некоторых  региональных инвестиций необходимо привлекать государственные и частные капиталы. Внутренние инвестиции можно обеспечивать методами экономического и политического принуждения, но для крупномасштабных проектов этого уже недостаточно. Хотя бы потому, что импорт российских энергоносителей сокращается. Важно иметь в виду и следующее обстоятельство — Россия остро нуждается в иностранных технологиях. Кстати, сооружение двух подводных газопроводов базируется на западных (преимущественно, итальянских) технологиях.

     Мировой опыт показывает, что автаркичная  экономика обречена на техническое  отставание. В то же время, чрезмерное привлечение иностранных инвестиций, пусть даже и в обновление промышленности, может удушить национального производителя. По этому поводу в России конкурируют полярные позиции.

     Либеральная позиция коротко сводится к следующему. Не надо вводить никаких формальных ограничений по критерию стратегической важности. А «реальный сектор» экономики сможет оздоровиться, только если будет полностью открыт для мирового рынка.

     Позиция же «государственников» направлена на необходимость развивать модель государственного протекционизма, добиваться экономической самодостаточности. Сторонники этой позиции считают, что в ходе реформ российская экономика чрезмерно открылась для иностранцев. В связи с этим предлагается запретить иностранный и частный российский капитал в сферах исключительной государственной компетенции и значительно расширить перечень «стратегических отраслей».

     Известно, что иностранный и, в первую очередь, транснациональный капитал генерируют многообразные формы зависимости  от себя. В переходной экономике  он может ослабить некоторые отрасли, которые ранее, в автаркической системе, воспринимались как вполне здоровые (наглядный пример — российская автомобильная промышленность). И все-таки, если мы начнем придерживаться такой идеологии, это приведет к изоляции России и регрессу.

     Но  и позиция «рыночников» не столь уж корректна. Многие страны ЕС, а также США, Южная Корея, Тайвань не использовали политику открытого рынка до той поры, пока не перешли определённый рубеж экономического развития. То есть либерализм, как идеология, побеждает тогда, когда страна осознает себя развитой и уверена в конкурентоспособности своей национальной экономики.

     Есть  и другая сторона проблемы. Можно  ставить вопрос о том, какие сектора  нашей экономики интересны для  иностранного капитала. А можно и  иначе: где именно и когда этот капитал нужен России?

     Эти острые углы инвестиционной политики ярко проявились в стратегии развития ТЭК Восточной Сибири. Месторождения  газа здесь находятся на начальной  стадии освоения. Но уже сейчас ясно, что проект окупится лишь при годовой  добыче 30–40 млрд куб.м, в то время как внутренний потребитель региона нуждается не более, чем в десятой доле этого объёма. Промышленность и инфраструктура здесь еще не развиты в достаточной степени, к тому же газ не выдерживает конкуренции с углём и электроэнергией от каскада мощных гидростанций.

     Ясно, что проект реален лишь при ориентации на экспорт (Китай и Япония), и  привлечении до 15 млрд долл. инвестиций (минимальная оценка). Из-за неопределённости экономической политики России, соглашений с потенциальными импортерами до сих пор нет, соответственно, нет и требуемых 15 млрд долл. Известно, что для поощрения нефтяного проекта государство отказалось от экспортной пошлины при поставках по нефтепроводу в Китай.

     Но  эти проекты не корреспондируют  с требованиями о закрытии приграничных районов для иностранного капитала, в основе которых — страх перед ожидаемой волной мигрантов из густонаселённых сопредельных государств (запрет на владение недвижимостью для китайцев и корейцев  в некоторых регионах вводился еще в царской России).

     Инвестиции  будут, если допустить иностранцев  к участию в деятельности российских корпораций, но против этого — мощная оппозиция крупного отечественного капитала и политиков-«государственников». Следует признать, что в иностранном  инвестировании «природного ресурса Востока» скрыта реальная угроза. Опасность заключается в том, что правительство рискует потерять контроль над экспортными поставками из новых месторождений — например, из Восточной Сибири в Китай и Индию. Россия может стать сырьевым придатком этих стран, если не предложит собственную инновационную модель развития.

     По  существу, наличествует дилемма: или  мы «откроем» иностранному капиталу наукоемкую промышленность, или останемся  неконкурентными в постиндустриальном мире. Для нефтяной и газовой промышленности — это геофизика, работы на шельфах, бурение горизонтальных скважин, добыча из сланцевых пород, программно-аппаратное обеспечение и пр. Отечественным добычным, геофизическим и геологическим компаниям необходим инжиниринг от иностранных фирм. Все это потребует нового подхода к сотрудничеству с иностранными компаниями и изменений законодательства.