Религиозный туризм Бурятиии

Культовые места, на которых проводятся ритуальные жертвоприношения и обряды почитания «духа-хозяина», есть не что иное, как объекты ландшафта, состоящие из ритуальных, символических объектов поклонения. Древние стоянки, сооружения, захоронения, писаницы и петроглифы, находки, которые почитаются по отдельности или в комплексе, в целом служат созданию образа божества – «духа-хозяина» местности, которому посвящаются обращения и ритуальная пища обрядов жертвоприношения.

У бурят была издревле сложившаяся, исторически обусловленная цельная система экологических принципов и традиций, гуманного, глубоко нравственного отношения к природе, к её творениям. Издавна почитались так называемые «святые» шаманские места и территории, которые были ни чем иным, как настоящими заповедниками и заказниками в современном понимании и интерпретации. В них все природные ресурсы: лес, животный мир, травянистая и кустарниковая растительность, водоёмы, горные и другие ландшафты не подлежали использованию. Они находились под защитой высокочтимых духов в тех лесах или долинах не потому, что грешно, но и по этническим и моральным причинам, из самоуважения к религии, к моральным устоям и традициям народа.

В последнее время становится актуальным вопрос о подведении сакральных мест под государственную охрану, т.е. речь идет об обеспечении законодательно-правового решения на федеральном, региональном, муниципальном уровнях. Многие из объектов (культовых в том числе), кстати, находятся под юрисдикцией охраняемых территорий или особо охраняемых природных объектов (заповедников, парков, заказников), которые по предыдущему законодательству имели режим охраны и использования объекта.

В связи с выходом в 2002 году Федерального закона Российской Федерации от 25 июня 2002 года №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия» появились многочисленные затруднения, выраженных в недоработанном законе. Например, региональный опыт показывает что, культовые и священные места сложно подвести под охрану, т.к. отсутствует Положение о едином государственном реестре объектов культурного наследия, а также Положение об историко-культурной экспертизе и т.д. К тому же есть определенные сложности с отнесением самих культовых и священных мест к тому или иному виду, указанных в настоящем Законе: к памятникам или к достопримечательным местам. Например, места религиозных обрядов специалисты относят к достопримечательным местам.

Ученые признают, что в действующем законодательстве «Об объектах культурного наследия» и «Об особо охраняемых природных территориях» не содержится специальных норм, предусматривающих защиту культурного ландшафта и живой традиционной живой культуры. Культурный ландшафт частично находится под охраной, будучи расположен в границах тех или иных охраняемых территорий.

Исходя из этого, можно сказать, что какие бы меры государство не принимало для защиты дикой природы, местный фольклор до сих пор сохраняет устойчивые традиции, например, почитания скалистых гор. Так вот, жители горного Окинского района с гордостью называют отчие места краем Гэсэра (героя-богатыря бурятского героического эпоса). Согласно народным преданиям, Гэсэр и его баторы превратились в каменные изваяния на вершинах Саянских гор, чтобы охранять мирную жизнь людей и красоту первозданной природы.

Таким образом, согласно приведенным сведениям, мы можем констатировать особое почитание объектов природы представителями бурятских родов, согласно религиозным представлениям и морально-этическим нормам, так или иначе регламентирующих отношение к объектам ландшафта, способствующих чуть ли не полной заповедности некоторых территорий, культовых мест и его окрестностей. Может, только поэтому в отдельных местностях Бурятии до сих остаются нетронутыми места дикой природы. Но, к сожалению, не все законы могут на сегодня их защитить.

Таким образом, приведенные материалы дают понимание того, насколько важно сохранение и функционирование традиционной религиозной системы (шаманизма и буддизма), включая всю обрядовую практику по отношению к тем или иным священным объектам всего Байкальского региона. Более того, использование их в традиционной культуре содержит то рациональное зерно, которое было и является одним из самых экономичных методов охраны природы, позволяющим государству нести минимум расходов.

Глава 2. Ресурсы религиозного туризма в республике Бурятия

2.1. Православие

Ко времени прихода русских территорию Забайкалья (1581 г.) населяли бурятские племена, консолидирующиеся в единый этнический комплекс, и различные группы тунгусов (эвенков), среди которых в степях главенствующее место занимали так называемые конные эвенки, а на юге выделялась сильная племенная группировка монголоязычных табунутов, вошедшая в дальнейшем в состав бурятского народа. Хоринские буряты и табунуты проживали в основном в Западном Забайкалье, где занимались кочевым пастбищным скотоводством. Их численность в 1640-х гг. составляла около 60 000 человек. По мнению большинства исследователей, буряты в рассматриваемое время находились на стадии патриархально-феодальных отношений.

Осенью 1648 г. Иван Галкин основал Баргузинский острог, ставший одним из главных опорных пунктов русских казаков. В 1652 г. Яков Похабов построил Баунтовский острог, в 1658 г. воевода Пашков основал у оз. Телемба одноименный острог, а несколькими годами позже — Еравнинский острог у Еравнинских озер. В 1665 г. на Селенге был заложен Селенгинский острог, который целое столетие служил административным центром Забайкалья, а в 1666 г. в устье р. Уда — Удинское зимовье, вскоре ставшее острогом, а затем г. Верхнеудинск (ныне г. Улан-Удэ — столица Республики Бурятия). В 1689 г. были построены Итанцинский, Ильинский и Кабанский остроги. Внутри них располагались основные казенные здания: приказная и таможенные избы, казенные амбары, воеводский двор, церковь, тюрьма. Таким образом, в строящихся острогах или только что выстроенных возводились церкви.

11 мая 1681 г. был обустроен Селенгинский монастырь с главным храмом во имя Святой Троицы. В том же, 1681 г. было начато строительство первой церкви — Троицкой, положившей начало монастырю.

1687 г. игумен Феодосий на Байкале, построил заимку и пустынь для обитания монахов на Посольском мысу, на том месте, где был убит 7 октября 1650 г. московский посол Ерофей Заблоцкий с сыном и спутниками. Впоследствии над их могилами была поставлена каменная часовня. Потом к часовне был прирублен алтарь, и в 1700 г. первая церковь на берегах оз. Байкал — Посольская — была освящена по благословенной грамоте митрополита Игнатия (Римского-Корсакова). Спасо-Преображенская соборная церковь была построена позднее, «купчиною Пекинского каравана» Григорием Афанасьевичем Осколковым, обустроившим весь монастырь, и впоследствии Посольский монастырь начал именоваться Спасо-Преображенским.

К моменту создания Иркутского и Нерчинского викариатства при Сибирской и Тобольской митрополии (1707 г.) на территории Бурятии насчитывалось 14 церквей и 2 монастыря. Это церкви: Баргузинская Спасо-Преображенская, Верхнеудинская Богородице-Владимирская, Верхнеудинская Спасская, Старо-Селенгинская Покровская и Старо-Селенгинская Спасская, Ильинкинская Богоявленская, Кабанская Христорождественская, Итанцинская Спасская, Хилокская Богородице-Владимирская, Колесниковская Богородице-Казанская, Тресковская Михаило-Архангельская, Кударинская Благовещенская, Чикойская Петро-Павловская, Тункинская Покровская и два монастыря — Селенгинский Свято-Троицкий и Посольский Спасо-Преображенский.

К середине XVIII столетия миссионерская деятельность Православной Церкви в Бурятии стала ослабевать. Этому способствовал, две причины:

1.      царствование Анны Иоанновны (1730–1740).

2.      местные жители Забайкалья

Кроме того, у миссии появились сильные оппоненты: в 1756 г. из Могилевской и Черниговской губерний в Забайкалье были сосланы старообрядцы, которые расселились по всей его территории.

Опасным оппонентом и конкурентом, стал буддизм, а точнее, его разновидность — ламаизм. Заключенные с Китаем 20 августа 1727 г. Буринский договор и 14 июня 1728 г. Кяхтинский генеральный трактат, подписанный со стороны России С.Л. Владиславичем-Рагузинским, разрешали миссионерскую деятельность монгольских и тибетских лам на территории Забайкалья. Их было тогда 5–6 человек. В свою очередь, китайцы гарантировали беспрепятственное действие Русской православной миссии в Пекине и разрешали присылать из России для изучения местных наречий шесть учеников. Позже, в 1734 г., русское правительство «запретило миссионерскую деятельность Православной Церкви в Забайкалье, опасаясь осложнения отношений с Китаем».

В 1741 г. началось строительство Верхнеудинского Одигитриевского собора и продолжалось более 40 лет. Это был первый в Бурятии каменный храм.

Все же говорить о полном бездействии православной миссии в Бурятии было бы неверно. Так, в 1821 г. преосвященный архиепископ Михаил (Бурдуков) предписал священнику Кульской церкви Александру Ильину Бобровникову заниматься проповедью Евангелия между хоринскими бурятами; в помощники ему откомандировали крещеного бурята Михаила Сперанского, которому за его труды впоследствии высокопреосвященнейший Михаил благословил носить священническую рясу.

Всего в Бурятии в тот период было три православных миссионера, исполнявших к тому же и приходские обязанности, поэтому говорить о большой эффективности их деятельности не приходится. Тем более, что, как уже было сказано, число буддийских лам к тому времени составляло около 5000.

Много сделал для подготовки открытия второй Забайкальской духовной миссии преосвященный Нил (Исакович). Он был убежден, что проповедь христианства среди бурят и эвенков может быть успешною только тогда, когда миссионер сроднится духовно с ними, будет понимать их язык и сам заговорит сердечно на этом языке, проповедуя слово Божие, а главное, будет гнаться не за количеством обращенных, а за качеством души обращенного христианина. Он приложил немало сил для подготовки нового положения о буддистах Восточной Сибири, изданного 13 мая 1853 г., в котором правительством было определено 285 штатных лам, а вместе с учащимися хувараками — 320 лам. Остальных лам предписывалось перевести в светское состояние. Преосвященный Нил также добивался уничтожения присяги при вступлении в должность хамбо-ламы, которою он обязывался русскому правительству поддерживать и распространять ламскую веру в России (присягу отменили лишь в 1862 г.). Однако эти меры оказались запоздалыми. К тому времени бурятское население считало, что буддийская религия исконна и традиционна для бурят, а православная традиционна для русских, в этом убеждении бурят активно поддерживали ламы.

Назначение в 1862 г. начальником Забайкальской духовной миссии епископа Вениамина (Благонравова) послужило началом нового этапа ее деятельности. Энергичный епископ Вениамин, впоследствии архиепископ Иркутский, Нерчинский и Якутский, оживил и восстановил дух миссионерства, расширив круг влияния миссии. Он постарался, чтобы круг этот обнял в главных пунктах все бурятские и эвенкийские ведомства и места, ими населенные.В состав миссии вошло 11 миссионеров: 8 послушников и 3 причетника. Сверх того, выполняли миссионерские обязанности 4 приходских священника. Было обустроено 12 миссионерских станов: Байкало-Кударинский в 1862 г.; Агинский при Агинской Степной Думе в 1862 г.; Селенгинский при Селенгинской Степной Думе, вблизи Гусино-Озерского дацана, в 1864 г.; Цаган-Усунский на границе Монголии; Усть-Киранский; Анинский при Хоринской Степной Думе в 1864 г.; Баунтовский в центре кочевий эвенков в 1864 г.; Ононский и Голоустенский на западном побережье Байкала; Улюнский при Баргузинской Степной Думе; Иргенский на озере Иргень; Гужирский Троицкий при Тункинской Степной Думе после 1864 г. При резиденции преосвященного Вениамина, в Посольском Спасо-Преображенском монастыре, было открыто миссионерское училище для подготовки способных мальчиков-бурят к миссионерскому служению; такая же подготовка велась и в миссионерских станах. Всего в 12 станах обучалось в 1868 г. 23 мальчика, в Посольском училище — 20, из которых впоследствии вышли священно-церковнослужители и учителя. При Посольском монастыре существовала миссионерская богадельня на 20 человек. В ней помещались больные, престарелые и убогие из новокрещеных с полным содержанием.

К концу 1868 г. деятельность миссии была под угрозой закрытия: прекратилось финансирование со стороны российского совета миссионерского общества.

Сподвижники преосвященного Вениамина, малые числом, но сильные духом, не унывали и работали на трудном миссионерском поприще. Среди них был кударинский миссионер иеромонах Платон (Данилов Петр). Зная бурятский язык, он сумел приобрести такое расположение к себе, что не только крещеные буряты, но и ламаисты обращались к нему за советами, а часто и за пособием, находясь в бедственном положении. Выделялся своими трудами и заботами о распространении христианства тунгуйский миссионер иеромонах Мелетий (в миру Якимов Михаил), кандидат богословия, впоследствии епископ Селенгинский, начальник Забайкальской духовной миссии; позже епископ Рязанский и Зарайский. Он полагал, что главное внимание должно быть обращено на выделение земли новокрещеным и на введение православно-русского быта в бурятскую среду. И он добился выделения земель вокруг своего стана и начал селить на них крещеных бурят. В настоящее время это русское село Новоспасовка в Мухоршибирском районе.

Осуществлялись перевод на бурятский язык и издание богословской литературы с целью отправления службы на бурятском языке и распространения в улусах. Первое богослужение на бурятском языке состоялось в августе 1852 г. при освящении Гужирской Николаевской церкви, настоятелем которой стал Н.Н. Доржиев, а 11 апреля 1854 г. в Иркутском кафедральном соборе прошло богослужение сразу на трех языках: священник Г. Шастин читал на бурятском, священник Н. Копылов — на якутском, а епископ Камчатский, Курильский и Алеутский святитель Иннокентий — на алеутском.

Почти двухсотлетний настойчивый труд Забайкальской духовной миссии, получавший определенную поддержку властей и Святейшего Синода, принес плоды. Была открыта Бурятская Православная Церковь, под влиянием которой в начале ХХ в. оказалось 12–15 тысяч бурят. Общее число крещеных бурят составляло около 85 тысяч из 300 тысяч человек, проживавших в Иркутской епархии.

К сожалению, точное число и фамилии всех бурят-миссионеров второй половины ХIХ и начала ХХ в. установить не удалось. Так, например, в 1886 г. в Забайкальской миссии числились из бурят 4 священника, 2 диакона, 5 псаломщиков, 1 учитель и 4 переводчика, не считая церковных старост и попечителей. Среди них были: отец Алексей Норбоев — благочинный III отдела и настоятель Агинской миссионерской церкви; отец Николай Нилов Доржиев — протоиерей и переводчик, впоследствии преподаватель монгольского языка в Санкт-Петербургском университете; отец Афанасий Александрович Виноградов — кафедральный протоиерей, редактор «Иркутских епархиальных ведомостей», один из биографов святителя Иннокентия (Вениаминова), исследователь этнографии алеутов, чукчей, колош и якутов; отец Роман Цыренпилов — заведующий Верхнеамурским маньчжурским станом; отец Константин Стуков — протоиерей, историк и краевед; отец Адриан Клюкин (его жена — «первая забайкальская бурятка, получившая в духовном училище образование, она же и первая учительница и воспитательница своих единоплеменниц»), отец Спиридон Носырев, отцы Василий и Иннокентий Тарбаевы, отец Николай Гармаев и др.