Агнес Хеллер два столпа современной этики

Агнес Хеллер ДВА СТОЛПА СОВРЕМЕННОЙ ЭТИКИ

Под современной  этикой я понимаю такого рода этику, которая характерна для современности  и только для современности, и  разделять которую нужно и  отдельным людям, и народам независимо от их этоса. В современном мире мужчины и женщины все еще рождаются в разных обществах, культурах, обычаях с разными конкретными нормами и правилами. По крайней мере, поначалу они принимают эти нормы и правила как данное, а позднее они волей или неволей будут нести на себе печать этих моральных культур. Этос может быть более или менее жестким, более или менее универсальным, но не это предмет данной лекции. Меня занимает то, что современный мир как таковой, то есть совокупность всякого рода этосов, жестких или свободных, нуждается в признании двух столпов, на которые все они опираются. Если сравнить миры со зданиями, то можно сказать, что до-современный мир опирался на твердую основу, почву, что весь этот дом прочно стоял на земле, современный же мир, напротив, не имеет никакого основания, даже если некоторые общества все еще имеют собственные основы. Потому-то два эти общие столпа и необходимы, чтобы обеспечить воспроизводство современного мира и спасти его от хаоса или полного краха. Далее я буду говорить об этих двух столпах. Я попытаюсь избежать нормативной теории и не буду заниматься идеализацией, хотя мой тезис и не будет полностью эмпирическим. Я буду пытаться обосновать только следующее предположение: если два столпа современной этики будут признаны хотя бы в одной части света, современность еще сможет выжить, а если нет - то не сможет, а если не выживет, наш мир погрузится в состояние войны или хаоса. Но поскольку я убеждена, что эти два столпа будут признаваться все возрастающим числом культур, я не принимаю в расчет пессимистический сценарий. 

Нет ничего нового в предположении, что существует два столпа этики, или морали. Уже  Аристотель называл два столпа: хороший  человек и справедливая конституция. Они являются столпами и современной  этики. Есть, однако, и существенная разница. В до-современном мире, включая и мир Аристотеля, хорошие люди и справедливая конституция, или политическое устройство, были органически укоренены в одной и той же твердой почве базовой социальной структуры и фундаментальных верований. Однако в современном мире все это полностью изменилось. Современность основывается не на абсолютной вере и даже не на безусловно признаваемом социальном устройстве, а на свободе. 

Свобода, однако, это такое основание, на котором  ничего не основывается. Именно потому, что свобода - это фундамент, который ничему не служит опорой, современный мир оказывается лишенным всякого фундамента. Однако жить без общего для всех абсолютного фундамента не значит жить вообще без оснований. В противном случае мы все были бы уже ввергнуты в радикальный нигилизм. Но я думаю, что это не так. Не только философия или любого рода теория невозможны без какого-то основополагающего акта - политические и общественные ассоциации тоже должны быть основаны. Анархия нежизнеспособна по той простой причине, не говоря о других, что люди неспособны долгое время жить в состоянии анархии. Для того, чтобы ожидания людей оправдывались, а обещания выполнялись, нужна какая-то надежность, какая-то уверенность, устойчивость, своего рода регулярность, повторение и повторяемость. 

Но так  же, как это бывает в философии, в мире, лишенном абсолютного фундамента, не остается никакой общей субстанции, способной нести на себе все его  атрибуты. Так, институты, ценности, добродетели, разновидности знаний, вкусов и т.д. не имеют общего фундамента. Истинность знания, красота стиха, справедливость конституции, добрая воля человека уже не коренятся больше в одном и том же субстанциальном веровании. Дело обстоит наоборот. Все они могут основываться на своих собственных принципах. Поэтому-то Макс Вебер и называл современный мир по существу политеистическим, в котором каждая сфера имеет собственное божество. Поскольку сейчас я говорю только о двух столпах современной этики, хорошем человеке и справедливой конституции, мне приходится оставить в стороне вопросы о детотализации понятия истины и о превратностях понятия красоты в современном мире, которыми я занималась в других работах. 

Высокая моральность (moral goodness) с одной стороны  и справедливая конституция с  другой - это не просто две ветви одного и того же дерева. Я попытаюсь показать, что они основаны на своих собственных принципах, на разных принципах, и что у них есть собственные основания - два разных основания. Однако, как можно было ожидать, в их структуре должно быть что-то общее, и та, и другая должны быть основаны на свободе, на основании, на котором ничто не основывается. Я хочу проследить, как это делается. Очевидное можно высказать уже заранее. Они могут основываться на Свободе - на основании, на котором ничто не основывается, - приняв Свободу в качестве первичной ценности, ценности, которая не является субстанцией, а скорее уж самим отсутствием субстанции. (Противоположный пример: Бог, на котором был основан весь христианский мир, есть абсолютная Субстанция и абсолютная ценность, источник всякой истины, справедливости, порядочности, красоты). 

Сначала я буду говорить о высокой моральности (порядочности), а потом - об основах  социальной и политической справедливости. 

 Первый  столп: порядочность современного  человека.

Сознание  современности есть, помимо прочего, также и самоосознание случайности. Переживание случайности имеет три аспекта. Во-первых, переживание космической случайности, вытекающей из замены божественного провидения слепыми законами природы, подытоженной Ницше в его тезисе о смерти Бога. 

Наука заменяет религию в качестве доминирующего  объяснения мира, поставщика истины. Это - грандиозная перемена, потому что  в противоположность религиозной  истине научная истина фальсифицируема  и к тому же не претендует на авторитет  в делах морали, на руководство людьми в отношении их морали или образа жизни. Второе переживание случайности возникает одновременно с разрушением и деконструкцией упорядоченного до-современного социального и политического мира. Макинтайр прав: в рамках до-современного общественного устройства человек получал свой telos, свое земное предназначение от рождения. Там дорога вела от случайности рождения к завершению или совершенствованию личности в соответствии с ее или его первоначальным предназначением, которое было социально определено рождением. Их генетическое а приори было вложено в конверт, адресованный конкретному социальному а приори. Метафорическому почтальону нетрудно было доставить этот конверт по указанному адресу. Продолжим метафору. Современные мужчины и женщины вбрасываются в мир в конвертах без адреса. Социальное а приори резко изменилось, оно не предлагает новорожденному telos, - во всяком случае, этого от него не ожидают. Сартр хорошо выразил эту ситуацию, когда сказал, что нас вбрасывают в Свободу, то есть в Ничто, в сеть возможностей, в сеть без telos'a, без предназначения. И именно потому, что конверты, в которых мужчин и женщин вбрасывают в современный мир, не имеют адреса, им приходится раньше или позже самим адресовать свой конверт. Адресовать свой собственный конверт - фундаментальная ответственность современного индивида. Я хочу подчеркнуть слово "фундаментальная", потому что эта ответственность связана с жестом основывания.

Ответственность за наш моральный характер и за наш характер в целом возрастает параллельно убыванию несомненностей. Современные люди начинают подвергать традиционные ценности, добродетели, обычаи суду разума. Но если все ценности, добродетели и этические суждения последовательно представить на суд разума, все они окажутся в проигрыше, ибо ни одна из них не сможет успешно выдержать этот суд. Все ценности, конкретные нормы и конкретные этические суждения можно с равной силой обосновать как истинные или отвергнуть как ложные, и процесс доказательства их истинности или ложности может никогда не закончиться. В каком-то месте надо прекратить задавать вопросы, хотя бы одну ценность надо признать безусловной, если мы хотим достичь твердой почвы и начать строить новую этику из старых камней. На самом деле цепочки обоснования-опровержения по большей части не тянутся до бесконечности, ибо иногда их обрывает логика сердца, а иногда - осколки собственных наших традиций.

Предположим, однако, что ничто другое не прерывает  процесс аргументирования, так что  в рациональном фехтовании участвуют только обосновывающие или опровергающие аргументы. В этом случае, просто для того, чтобы иметь какую-то этику, что-то надо принять за архе, за что-то вроде первичного, основополагающего принципа для участников поединка. Но эту роль архе не может выполнять никакая конкретная норма, ценность или моральное убеждение, так что единственной несомненностью остается то лицо, которое демонстрирует pro и contra истинности или неистинности этических убеждений. Поскольку это лицо, этот существующий ищет оснований не для знания, а для морали, процедура, заканчивающаяся единственным существующим, все-таки порождает некоторую этику - этику личности. Итак, одним из столпов современной этики оказывается некоторая - а не единая - этика личности. Для простоты: личности, которая, становясь собой, становится вместилищем этики. 

Но как  может единственный существующий принять  на себя роль вместилища моральной  несомненности, основания своей  собственной этики, если существо морали все еще состоит в нашем  отношении к Другому? Как могу я, единственный существующий, различить добро и зло? Как могу я найти твердое основание в моей самоуверенности, ручающейся за правоту моего морального суждения? Могу ли я сам решить, что мне следует делать, как мне будет правильным поступить? 

На этот вопрос можно ответить да или нет, но ответ всегда будет подлежать сомнению. И все-таки, если кто-то думает об этом, прежде чем приступить к какому-то действию или составить конкретное суждение, поскольку сначала спрашивает себя, будет это правильно или неправильно, и только потом - будет это полезно или нет, мы будем правы, говоря об этике личности без дальнейших уточнений и оговорок, и даже сможем принять предположение, что этика личности есть один из столпов, на которые опирается этика современного мира. 

Есть  два рода этики личности, и не только в философии. Обе различают  высокое и низкое, благородное  и низменное, обе поощряют саморазвитие, "чистоту" характера, обе полагают, что высший долг человека - стать  тем, что он есть, сдержать обещания, причем данные не только самому себе. Это, однако, целиком формальная этика, диаметрально противоположная эссенциалистской субстанциальной этике, против которой современный человек начал свою освободительную войну. Ее основание - сам существующий, не наделенный в своей личной свободе никаким содержанием. И в то же время этот формальный столп - не слишком надежный столп. Но все-таки он не лишен значимости и прямо относится к делу. Представление о том, что единственное свободное ограничение личности есть ограничение, принятое самим собой, хорошо вписывается в воображение современного мира. Но это оставляет открытым вопрос: какого рода ограничение? Примет ли, или принимает ли каждый на себя совершенно разные ограничения? Возможно ли, что не окажется никакого согласия по поводу добра и зла, даже между двумя людьми, иначе как в результате случайного совпадения? Чтобы этот столп тверже стоял на земле, формальное понятие этики личности должно получить некоторого рода слабо субстанциальное определение/ограничение. 

До этого  момента я просто реконструировала этические тенденции современности. Вкратце их можно подытожить как своего рода сосуществование между фрагментами традиционной этики, этики личности, использующей те или иные из этих фрагментов, и фундаментализмов иного рода, стремящихся подтолкнуть этику личности вернуться на прочное, хотя и сконструированное исключительно идеологически, основание.. А теперь я буду говорить о регулятивной идее, регулятивной моральной идее этики личности, опираясь в основном на философию Кьеркегора. 

Можно дать этике личности моральное содержание. Но как? С одной стороны, этика  личности не может быть обоснована в том же смысле, в каком обоснованы метафизические этики. С другой стороны, она не может опираться как  на основания на эмпирические правила и нормы. Так как же может этика личности иметь хотя бы слабое содержание? Решение, предложенное Кьеркегором, кажется простым: может, если личность, выбирая себя, выберет себя как моральную личность. Любого рода этику можно описать как коренящуюся в экзистенциальном выборе себя. Человек выбирает себя как такого-то и такого-то и становится тем, что он есть. Человек может наполнить свой экзистенциальный выбор слабым моральным содержанием, если выберет себя как хорошую, честную личность и станет тем, что он/она есть, - честным, порядочным, добрым мужчиной или женщиной. Поскольку этот выбор экзистенциален и тем самым автономен и сам себя обосновывает, экзистенциальный выбор не есть выбор чего-то. Я не выбираю доброту или честность, я не выбираю какую-либо добродетель или ценность, я выбираю самого себя как доброго, честного человека. Что это значит - что человек выбирает себя как порядочного, честного человека? Кьеркегор говорит, что он выбирает выбор между добром и злом. Но это лишь первый шаг. Человек становится тем, что он есть, так что ему надо уметь различать добро и зло в общем случае. Ему нужна опора. Но такая опора' нужна ему только после того, как он выбрал себя как хорошего человека. Этот ход не делается просто формальной этикой личности. 

Чтобы обзавестись такой опорой, нет надобности спекулировать на искусственных логических примерах. Можно спокойно обратиться за советом к философской традиции. 

Сократ/Платон по крайней мере дважды мобилизовал  лучшие свои аргументы, чтобы доказать, что лучше претерпеть несправедливость, чем сотворить несправедливость, лучше претерпеть зло, чем причинить зло другим. Да, он доказывает свой тезис, но он мучительно осознает очевидное - что противоположное утверждение, а именно что лучше совершить несправедливость, нежели претерпеть ее, тоже можно доказать убедительными аргументами, с равной силой и с возможностью подтверждения на опыте. Это - моральная антиномия, очень похожая на антиномию, сформулированную Кантом в "Критике практического разума". Но если метафизики не существует, и людей нельзя разделить на homo noumenon с одной стороны и homo phenomenon с другой стороны, эту антиномию разрешить нельзя. В философии этики личности эта антиномия превращается в парадокс, поскольку современная философия морали не может гарантировать абсолютной несомненности без, по крайней мере, одной несомненности (той, которую я назвала архе!). 

Поскольку без основания, или центра, не может  быть никакой моральной философии, да и морали вообще, можно высказать  следующее предположение: хотя тезис Сократа не может быть доказан или, в обратной формулировке, противоположный ему тезис тоже может быть доказан не менее убедительно, все-таки нечто остается несомненным: для Сократа, то есть для порядочного, честного человека, этот тезис истинен. Фактически Сократ поступал в соответствии с духом своих убеждений, он умер за них. 

Мы можем  повторить: для человека, который  выбрал себя как порядочного, хорошего человека, тезис Сократа истинен, и теоретически, и практически. Он выбрал себя как моральную несомненность в той мере, в какой выбрал себя хорошим человеком. Так что этика личности, которая наполняет себя моральным содержанием, уже имеет основание, фундамент. Это основание, этот фундамент этики личности есть не что иное как сама честная, порядочная личность. Суть хорошего человека состоит в том, что для него тезис Сократа истинен. Это - определение хорошего человека, если такое определение вообще нужно. В этике личности, наполняющей себя моральным содержанием, личность свободно, самостоятельно выбирает свою "хорошесть". Экзистенциально выбирается не просто различие между добром и злом, но и моральный критерий проведения такого различия. 

Но почему одни мужчины и женщины выбирают себя как порядочных людей, а другие нет? На этот вопрос ответа дать нельзя, и лучше не притворяться, будто мы знаем ответ. Источник добра трансцендентен, и это есть просто позитивная формулировка ответа "мы не знаем". Но как можно узнать, что некая личность выбрала себя экзистенциально как честную личность? Из ее практической порядочности, ни из чего больше. Это напоминает кантовское доказательство (или не доказательство) трансцендентальной свободы как факта разума, через свободную причинность дающего закон природе. Это не доказательство логического или трансцендентального типа. Это жест.