Институциональные ловушки в российской экономике

     К 1997 г. инфляция в России радикально уменьшилась, а также технология денежного обмена существенно усовершенствовалась. Однако, это не привело к ликвидации бартера. Бартерное поведение поддерживалось эффектом координации, оно закрепилось  в результате обучения, сопряжения и культурной инерции. Каждый агент, решивший выйти из системы бартера, должен был бы нести трансформационные  издержки: порвать устоявшиеся связи, искать новых партнеров и быть готовым к тому, чтобы оказаться  под контролем налоговых органов. Поэтому законодательные санкции  за бартер могли бы привести к временному углублению спада производства –  высоким общественным трансформационным  издержкам. Для бартерных посредников  ликвидация бартера означала бы потерю их доходов, они несомненно являются потенциальными членами группы давления по поддержанию этой нормы.

     Либерализация цен с последовавшим инфляционным шоком оказали «кумулятивное» воздействие  на систему – породили институциональные  изменения, так что при последующем  снижении инфляции и ТИ денежного  обмена система не вернулась в  исходный режим.

     В зависимости от ТИ фирма может  предпочесть бартер по одному виду продукции и монетарный обмен  – по другому. В таком случае говорят  о смешанных нормах поведения, в  соответствии с которыми часть однородного  товара фирма обменивает по бартеру, а оставшуюся часть – на деньги. В точках смешанного равновесия разница  между предельными издержками бартера и монетарного обмена, обусловленная эффектом координации, не компенсирует предельные издержки трансформации, так что ни увеличение, ни уменьшение денежных обменов не выгодно.

     Из  приведенного анализа следует вывод: либерализация цен целесообразна  лишь при достаточном развитии денежных институтов, обеспечивающих низкие ТИ даже при высокой инфляции. Иначе  система неизбежно попадает в  бартерную ловушку. 

2. Институциональная ловушка: неплатежи

     Если  одно из предприятий не платит своим  поставщикам, это сказывается на их платежеспособности и может послужить источником «лавины неплатежей». В развитых экономиках возникновение таких «лавин» предотвращается благодаря эффективным институтам кредитования и механизмам принуждения к платежу – процедурам банкротства и санации предприятий.

     В России 1992 г. инфляционный шок в результате либерализации лишил предприятия  средств на счетах. Запаздывания при  трансакциях были очень велики, система кредитования работала крайне хаотично (хотя с отрицательным реальным процентом), а закон о банкротстве и механизмы санации отсутствовали вовсе. В результате действия этих (фундаментальных и организационных) факторов большая часть предприятий обнаружила, что им не следует ждать от своих потребителей полной оплаты своей продукции, но зато и они могут лишь частично оплачивать поставляемые им ресурсы. Прекращение поставки неоплачиваемых ресурсов в этих условиях не имело смысла: фирма могла бы лишиться вовсе своих потребителей, кроме того, при нарушении неписанной формы («не можешь - не плати, но и не требуй от других») «сообщество неплательщиков» могло бы применить к ней те же санкции. Сформировшийся таким образом эффект координации придал устойчивость механизму неплатежей, усилившуюся в результате сопряжения с бартером и уклонением от налогов. В результате применение закона о банкротстве было полностью блокировано массовостью неплатежей.  

3. Институциональная ловушка: уклонение  от налогов

     Для экономического агента выбор стратегии  уплаты (или неуплаты) налогов определяется фундаментальными и организационными факторами. К первым относятся налоговая  политика и политика государственных  расходов.

     Для того, чтобы граждане не уклонялись от налогов, они должны верить, что  налоги будут потрачены на увеличение их благосостояния и при том –  эффективным образом. Отсутствие этой веры существенно обостряет проблему взаимодействия государства и его граждан. При нерациональной политике государства неуплата налогов может оказаться более эффективным поведением не только с точки зрения каждого отдельного налогоплательщика, но и для общества в целом. Уклонение от налогов получает моральное оправдание. Кредит доверия особенно подрывается, если государство одновременно увеличивает налоги и уменьшает расходов на социальное обеспечение, как это было в России в 1992-1998 гг. – люди не чувствуют положительного эффекта от увеличивающейся налоговой нагрузки.

     При выборе стратегии уплаты налогов  более значим организационный фактор – система принуждения, формирующая ожидания ущерба от неуплаты. Вначале радикальных реформ в России налоговая служба еще не сформировалась, возможности контроля были крайне ограничены, налоговая полиция появилась лишь через пять лет – 1997 г.

     Если  налоги слишком высоки, а система  принуждения к их уплате неэффективна, то уход от налогов оказывается выгодным для многих экономических агентов. Но тогда и вероятность обнаружения  каждого конкретного неплательщика мала. Чем больше масштаб уклонения от налогов, тем меньше ожидаемый ущерб от неуплаты для каждого неплательщика, что, в свою очередь, увеличивает масштаб уклонения.

     Массовое  уклонение от налогов приводит к  возникновению соответствующей  системы обслуживания: появляются разработчики и консультанты, создающие и внедряющие новые схемы уклонения от налогов. Эффект обучения, как обычно, дополняется эффектом сопряжения: появляются специфические формы организации производства, искажается отчетность, уход от налогов сопрягается с бартером, неплатежами и коррупцией. Для агента выход из теневого сектора связан с высокими трансформационными издержками, тем более, что единожды уплатив налоги, он «засвечивается». Поэтому умеренное увеличение затрат на укрепление  системы сбора налогов вызывает лишь рост издержек в системе избегания налогов, истощая экономику. Не дает результата и небольшое снижение налоговой нагрузки: те, кто не платил налоги, платит не станут, а те, кто платил – уменьшат платежи.  

4. Институциональная ловушка: коррупция

     Неадекватность  законодательства, нерациональность государственной  политики и высокая дифференциация доходов являются фундаментальными факторами, способствующими коррупции, так что коррумпированная система может оказаться экономически более эффективной, чем бескоррупционная. Эти факторы дополняются размытостью моральных норм, слабостью механизмов государственного и общественного контроля. Чем массовее коррупция, тем труднее обнаружить и осудить взяточника. Эта экстернальная зависимость лежит в основе эффекта координации, придающего устойчивость системе коррупции. Совершенствуясь, она приобретает иерархическую структуру, сопрягаясь с другими механизмами теневой экономики. 

     Экономические механизмы стран, прежде отсталых, но демонстрировавших наиболее стремительный  рост – Японии, Южной Кореи, Китая, принципиально отличаются от своих  американских и европейских прототипов. В процессе российских реформ вопрос о совместимости американских институтов (а именно их пытались имитировать) с российской культурной традицией  на государственном уровне практически  не поднимался. Произошел институциональный  конфликт, т. е. конфликт между укоренившимися и внедряемыми нормами, который, иногда, приводит к появлению нежизнеспособных институтов (таких как, закон о банкротстве в период кризиса неплатежей), в большинстве случаев появляются устойчивые, хотя и неэффективные институты (например, взять такое образование как ОАО, контролируемое работниками).

     В переходном процессе ресурсы тратятся на осуществление самого переходного  процесса, поиск равновесия. В процессе поиска часть мощностей простаивает  из-за отсутствия сырья или спроса на производимую продукцию, а часть  производственных товаров не находят  сбыта. Эти потери являются компонентой  трансформационных издержек. Они  во многом обуславливают так называемый трансформационный спад производства. 

3. Выход из институциональной  ловушки

     Эффекты координации, обучения и сопряжения уменьшают ТИ действующей нормы  и увеличивают издержки ее трансформации. Требуется масштабное изменение  фундаментальных или организационных  факторов, например, радикальное ужесточение  наказания за отклонение от общественно  эффективной нормы.  Такая стратегия  связана не только с большими затратами, но, в свою очередь, может порождать  неблагоприятные кумулятивные эффекты. Этот вариант труден при выходе из институциональной ловушки (ИЛ).

     Имеются основания предполагать, что с  течением времени в экономической  системе спонтанно формируются  механизмы, способствующие выходу из ИЛ. Если рыночная инфраструктура несовершенна и, соответственно, издержки рыночных трансакций велики, то неизбежен спонтанный процесс укрупнения фирм. Такой процесс  наблюдался практически во всех «переходных» экономиках, включая послевоенную Японию, Южную Корею, Францию. Происходит он и в России. Укрупнение корпораций частично снимает проблему бартера  и неплатежей, облегчает сбор налогов, препятствует криминализации, правда за счет усиления монопольной власти.

     Другой  принцип постепенного выхода из ИЛ рассматривает два таких элемента. Во-первых, поведение агента формирует его репутацию и тем самым оказывает кумулятивный эффект на его возможности в будущем. Во-вторых, в поведении агентов важное значение имеет имитационная составляющая – использование стратегий с успехом примененных другими агентами. Хотя коррупционное равновесие может быть экономически выгодным в краткосрочной перспективе, при достаточном разнообразии агентов некоторые из них будут придерживаться альтернативной нормы, т. е. не будут брать взяток. С течением времени они получат преимущество перед другими благодаря высокой репутации. Это должно побудить других чиновников имитировать их поведение. Конечно, фундаментальные и организационные факторы могут способствовать либо препятствовать спонтанному выходу системы из ИЛ.

     Реформы в России и восточно-европейских  странах стали необходимы потому, что система тотального государственного контроля над экономикой доказала свою неэффективность. Вместе с тем в  условиях институционального неравновесия ни один другой агент, кроме правительства, не способен принимать эффективные  долгосрочные решения. Ни менеджеры  и коллективы предприятий, ни частные  предприниматели не обладают достаточно длительным горизонтом планирования. Не чувствуя уверенности в будущем, экономические агенты ставят пред собой краткосрочные задачи, стремясь к личному обогащению.

     Опыт  стран «экономического чуда», таких  как Южная Корея и Тайвань, показывает, что они начали реформы  не с приватизации, а наоборот, с  создания государственных предприятий  в новых перспективных отраслях производства, что они либерализовывали внешнюю торговлю постепенно, в течение  почти трех десятилетий, и сохраняли  государственный контроль над иностранными инвестициями. Также правительство  этих стран способствовало развитию человеческого капитала и заимствованию  и созданию новых технологий.

     Важным  инструментом правительственной политики в ряде стран – особенно в Японии и Франции – было индикативное планирование. Оно позволяет интегрировать  различные фрагменты государственного регулирования экономики и создать  непротиворечивую систему прогнозов, воздействий и стимулов, организовать диалог представителей различных социально-экономических  и политических групп.

     Вообще, для «запуска» реформ необходимо превышение пороговых значений определенных параметров. Например, бессмысленно приватизировать одно единственное предприятие, на эффективность приватизации можно рассчитывать лишь по достижении определенной критической массы приватизированных фирм со своей рыночной инфраструктурой. Более оптимальное проведение реформ можно сформулировать следующим образом.

     Во-первых, проведение реформ, создание новых  институтов требует ресурсов на покрытие трансформационных издержек. Рассматривая проект реформ наряду с другими возможными  направлениями капиталовложений в рамках единой задачи оптимизации потребления за определенный период, получается оптимальная стратегия, которая предусматривает постепенность любых трансформаций.

     Во-вторых, никогда нельзя быть уверенным в  том, что первоначальный план реформ не потребует коррекции. Нельзя гарантировать, что намеченные преобразования не приведут в ИЛ или не породят институциональных конфликтов. При слишком быстрых преобразованиях их объективная промежуточная оценка и коррекция оказываются невозможными.

     В-третьих, реформы должны быть хорошо подготовлены и проведены в определенной последовательности. Например, шоковая либерализация  цен неизбежно ведет в бартерную  ловушку (и ловушку неплатежей), если отсутствуют достаточно быстродействующая  система денежных расчетов, позволяющая  при росте цен избежать слишком  больших ТИ. Точно так же либерализация внешней торговли не должна осуществляться до того, как  будет в достаточной мере либерализован внутренний рынок и введена система (временных) экспортных тарифов для изъятия переходной ренты.

     Одной из причин кризиса, разразившегося в  России в августе 1998 г., была преждевременная  стабилизация цен. Правительство отказалось от сеньоража, не создав надежной налоговой  системы. При низкой собираемости налогов  стабилизация достигалась за счет внешних  заимствований и неплатежей, что  в конечном итоге и обусловило кризис доверия и платежный кризис.