Контракт как институт рыночной экономики

      Ясность и определенность классического  контракта и его «встроенность» в существующую систему юридических  отношений позволяют апеллировать  к государству в случае нарушения контракта одной из сторон. Государство защищает законные интересы пострадавшего с помощью суда.

      Классический  контракт, таким образом, характеризуется  разовостью, определенностью и неспецифичностью обмениваемых активов.

  Такой тип контрактов называется неоклассическим. В этих рамках производится  обмен  общими или малоспецифическими ресурсами  в условиях высокой неопределенности. Это условие – главное, что отличает его от классического контракта. Неопределенность оставляет за рамками писаного текста существенную часть контрактных отношений между партнерами; поэтому в отличие от классического контракта, в неоклассическом контракте важное место занимают личные отношения: доверие, высокая оценка деловых и человеческих качеств партнера, убежденность в его профессионализме и способности выполнить контракт. Из-за наличия неопределенности и невозможности письменно зафиксировать все условия задача обеспечения неоклассического контракта и наказания за нарушение не всегда может быть возложена на государство, т.е. суд. Партнеры могут договориться о том, чтобы отнести спорные вопросы на усмотрение третьей стороны: третейского суда, иной организации или лица, которым оба доверяют.

  Итак, неоклассический контракт отличается спорадичностью, неопределенностью  и малой специфичностью  обмениваемых активов.

  В рамках этого типа контракта индивиды находятся в процессе  устойчивого  взаимодействия. Контракт является не разовым или спорадическим, а состоянием. Зафиксировать в письменном виде все нюансы долговременных отношений между индивидами совершенно невозможно. Степень неопределенности в имплицитном контракте велика, и он опирается, таким образом, на добрую волю партнеров к сотрудничеству и персонализированный характер связей между ними. В рамках долгосрочных контрактных взаимоотношений партнеров удерживает интерспецифичность обмениваемых ресурсов. Те активы, которыми располагают стороны имплицитного контракта, имеют большую ценность только до тех пор, пока соединены воедино и используются вместе, как единый актив. Нарушая контракт, каждый из партнеров подвергает риску свое благосостояние: в другой комбинации, в рамках другого контракта его активы будут иметь значительно меньшую ценность.

  Сеть  имплицитных контрактов между собственниками интерспецифических ресурсов – основа существования фирмы. Такими ресурсами  могут быть физический капитал и  предпринимательские способности  владельца, квалификация менеджеров, инженеров  и служащих, навыки и умение, и опыт рабочих, связи с поставщиками, покупателями и другими контрагентами. Собственники этих и других активов объединяют их для того, чтобы производить продукт и продавать его на рынке. Объединяя активы, они обычно  заключают некое соглашение, но соглашение носит ограниченный характер, потому что не может предусмотреть все обстоятельства, которые могут возникнуть в течение длительного сотрудничества между партнерами. Важно отметить, что контроль за соблюдением имплицитных контрактов обычно осуществляется самими партнерами, поскольку никто, кроме них, не может знать  взаимных интересов и всех обязательств исполнения контракта.

  Следовательно, имплицитный контракт отличается устойчивостью, неопределенностью и интерспецифичностью  обмениваемых ресурсов. 
 
 
 

   Один  или оба участника контрактного соглашения по тем или иным причинам нарушить контракт. Такие причины  очень разнообразны; делятся на преднамеренные и внешние (непредвиденные обстоятельства), например, нарушения, направленные на достижение личной выгоды за счет ущемления интересов партнера, а также по болезни одного из партнеров.

   О.Уильямсон  определил оппортунизм как преследование  личного интереса с использованием обмана. при этом он подчеркнул, что  оппортунизм следует отличать от обычного эгоистического поведения, когда субъект, преследуя личную выгоду, все же действует в рамках контракта.

   Наиболее  явны формы оппортунистического  поведения – ложь, мошенничество  и воровство. На самом деле проблема оппортунизма гораздо шире, а формы  - гораздо тоньше. Уильямсон различает оппортунизм ex ante и ex post. В первом случае речь идет о том, что один из партнеров вводит в заблуждение другого до заключения контракта. Например, клиенты страховых компаний  склонны занижать риск  наступления страховых случаев для того, чтобы уменьшить размер страховых взносов; с этой целью, например, престарелые люди, страхующие свое здоровье, склонны приукрашивать свое физическое состояние. Оппортунизм ex post – уклонение от добросовестного и надлежащего выполнения обязательств перед партнером после заключения контракта. На примере страховых компаний можно проиллюстрировать такой тип, как уклонение страховых фирм от выплаты вознаграждения пострадавшему под придуманными предлогами.

         В основе оппортунистического поведения лежит ассиметричность информации и неопределенность. Партнер не может знать всех обстоятельств и намерений другого партнера накануне заключения контракта и тем более не может знать всех деталей поведения партнера после того, как контракт уже заключен. Поэтому оппортунизм всегда основан на неполной или искаженной информации, которую субъект оппортунистического поведения предоставляет партнеру до или после начала действия контракта. Если бы каждый индивид имел неограниченный доступ к информации, то он обладал бы полным знанием о поведении партнера по контракту и имел бы возможность предотвратить  любые нарушения со стороны партнера. Тогда проблема оппортунизма не могла бы возникнуть. Но вследствие «платности» и неполной доступности информации контроль за соблюдением контракта другой стороной всегда затруднителен. Поэтому стороны, вступающие в контрактный обмен, обычно стремятся  обеспечить себя гарантиями от оппортунистического поведения партнера.

   Проблема  оппортунистического поведения  имеет, по крайней мере, три чрезвычайно важных последствия для понимания экономической и социальной жизни.

      Во-первых, всеобщность контрактных отношений означает, что проблема оппортунизма пронизывает едва ли не любые формы взаимодействия между партнерами.  Оппортунистическое поведение может угрожать не только  партнерам по коммерческому или иному деловому контракту, но и участникам более сложных социально-экономических отношений. Наиболее распространенная форма оппортунизма – отношения между принципалом и агентом, то есть та модель контрактных отношений. По которой строится взаимодействие избирателей и депутатов, собственников компаний и наемных менеджеров, предпринимателей и наемных работников.

   Во-вторых, оппортунизм порождает огромные издержки по защите от этого типа поведения. Эти издержки относятся к трансакционным и занимают преобладающее место в данном классе издержек. Все затраты предпринимателей и других граждан по поиску достоверной информации, контролю за поведением партнеров и предотвращению собственных убытков от нарушений контракта относятся к типу трансакционных издержек по защите от оппортунистического поведения. среди них можно назвать, например, расходы отдельных граждан и всего общества на содержание адвокатов, судов, нотариальных, аудиторских и других юридических и экономических служб.

   В настоящее время понятия трансакции и трансакционных издержек являются одними из важнейших терминов «нового» институционализма. По их мнению, существование  институтов связано с необходимостью минимизации трансакционным издержек. Которые увеличиваются по мере развития  разделения труда, усиления неопределенности и необходимости защиты прав собственности.  На самом деле к трансакционным издержкам относя любые виды издержек, сопровождающие взаимодействие экономических агентов, независимо от того, где оно происходит – на рынке или внутри организаций, до процесса обмена, в процессе обмена или после него.

   Существует  несколько классификаций трансакционных издержек:

   1. издержки поиска информации о  товарах или  услугах, поиске  партнеров;

   2. издержки ведения переговоров, подписания контрактов.

   3. издержки измерения количества  и качества обмениваемых товаров  и услуг;

   4. издержки контроля над партнером  в процессе выполнения контрактов;

   5. издержки по спецификации и  защите прав собственности, в том числе издержки на содержание органов государственного управления, судов и т.д.;

   6. издержки оппортунистического поведения.  Например, расходы граждан и всего  общества на содержание адвокатов,  судов, нотариальных, аудиторских  и других юридических и экономических служб.  

      В-третьих, «индивидуальная» защита от оппортунизма весьма сложна и влечет за собой огромные затраты. Например, сколько сил и средств приходится тратить предпринимателю-судовладельцу, чтобы убедиться, чтобы нанятый капитан использует судно только в соответствии с распоряжениями судовладельца, а не для извлечения личной выгоды. Поэтому для каждого члена общества выгоднее, когда борьба с оппортунизмом ведется не на индивидуальном, а на общественном уровне.

      Институты, как устойчивые правила поведения – главный инструмент противодействия оппортунистическому поведению. Они часто выполняют роль своеобразных гарантий исполнения контракта.  

   Возможен  ли «самоподдерживающийся» контракт, не нуждающийся в специальном  контроле  за его соблюдением?

   Логика  подсказывает, что индивиды склонны  соблюдать контракт без внешнего принуждения, если издержки от нарушения контракта превышают издержки от его соблюдения. Иными словами, контракт может быть самоподдерживающимся тогда, когда его выгоднее соблюдать, чем  нарушать.

   Контракт, как добровольный обмен, выгоден  по своей сути: в противном случае люди не стали бы заключать контракты. В реальном мире, где индивиды действуют  в условиях жесткой конкуренции, выгода от большинства контрактов невелика. Чем выше конкуренция, тем ниже прибыль для участника конкурентного рынка. Следовательно, контракт может быть самоподдерживающимся лишь в том случае, когда выгода от нарушения совсем незначительна или, лучше, вообще представляет собой отрицательную величину, то есть ущерб для нарушителя.

     Для того чтобы понять условия, при которых становится возможным самоподдерживающийся контракт, неоинституционализм прибегает к теории игр. Эта теория утверждает, что  склонность игроков к сотрудничеству и соблюдение договоренностей зависит от пяти обстоятельств:

   а) наличие полной информации о поведении  других игроков;

   б) продолжительность, желательно непрерывность  игры (если игрок считает игру последней, ему уже невыгодно соблюдать  ранее заключенные соглашения);

в) состав участников игры остается неизменным (с приходом нового игрока нарушается условие о потребности в полной информации о поведении других);

г) угроза суровых санкций за несоблюдение правил;

д) наличие  внутренней (социально-психологической) установки игрока на невозможность нарушения.

  Эти условия легко соблюдаются  в  примитивных обществах, основанных на персонифицированном обмене, а  также в малых группах. В примитивных обществах взаимодействие между индивидами, особенно экономический обмен, совершалось в пределах одного ли нескольких населенных пунктов. Люди хорошо знали друг друга и были достаточно точно осведомлены о деловых и моральных качествах партнера. Поскольку люди такого общества постоянно жили бок о бок, о и взаимодействие между ними продолжалось непрерывно. Состав примитивных обществ был весьма постоянен: мало кто уезжал далеко и насовсем и мало кто из посторонних присоединялся к обществу.  Нарушение правил поведения, в том числе – нарушение писанных и неписанных норм экономического взаимодействия, - влекло серьезные наказания, вплоть до казни или изгнания из общества. Но наряду с угрозами применения силы, в сознании людей постепенно вызревали прочные психологические запреты против нарушения контрактов, основанные на воспитании, традициях, культуры и религии.