Понятие сильной и слабой устойчивости

       Экологи рассматривают устойчивость с точки зрения экологической системы, в которой человек является одной из составных частей. Устойчивость оценивается той степенью, до которой сохраняются преобладающая структура и свойства экосистемы. Интересы человека не рассматриваются как первостепенные; скорее они определяются продолжающимся существованием и функционированием биосферы в форме, более или менее подобной той, которая существует в настоящее время. Следовательно, устойчивость есть взаимоотношение между человеческими экономическими системами и более динамичными, но, как правило, более медленно изменяющимися экологическими системами, в которых:

1) человеческая  жизнь может продолжаться бесконечно;

2) человеческие  индивидуумы могут процветать;

3) может  развиваться человеческая культура, но в которых воздействие человеческой деятельности остается в таких рамках, чтобы не нарушать разнообразие, сложность и функционирование экологической системы поддержания жизни.

          Кроме принятия того факта, что возможности замены природного капитала произведенным капиталом ограничены, экологический подход к устойчивости также характеризуется акцентом на том, что способности прогнозировать экологические последствия нашего поведения весьма несовершенны. Наше понимание того, как функционируют природные системы, очень неполно, и в процессе рассуждений о том, как управлять ими в своих интересах, мы должны осознавать ту огромную неопределенность, которая с этим связана. Принимая это во внимание, экологи в целом ратуют за предупреждающий подход при планировании политики в области окружающей среды.

          Экономический подход также не игнорирует факта, что наши знания относительно будущих последствий текущих действий несовершенны. Тем не менее, в процессе концептуализации проблемы устойчивости, а также наблюдения за тем, как на это реагирует политика, экологи склонны придавать фактору неопределенности большее значение, чем это делает большинство экономистов. Экологи, например, ратуют за принцип предосторожности.

        Согласно этому принципу должна существовать предубежденность по отношению к любой деятельности, которая может оказать негативное воздействие на окружающую среду, и необходимо убедительно доказать, что такое воздействие не будет иметь место до тех пор, пока данная деятельность не разрешена. Похожая идея лежит в основе безопасного минимального стандарта. В соответствии с данным стандартом действия, которые могут повлечь за собой необратимое негативное воздействие на окружающую среду, не должны предприниматься, если нельзя доказать, что неосуществление данных действий приведет к неприемлемому увеличению социальных издержек.

          Также понятие устойчивости включает достижение согласия и институциональное развитие. Такой взгляд на устойчивость можно в основном найти в работах ученых политологов и социологов, хотя, конечно, экономисты и экологи также признают, что проблема устойчивости имеет социальное, политическое и культурное измерения. Такая точка зрения делает акцент на процессах, а не на результатах или ограничениях, как в случае с экономическим или экологическим подходом.

          Яркий пример мысли данной школы можно найти в работе де Граафа и др. (1996). В этой работе устойчивое развитие определено двумя способами. Во-первых, как развитие социально-экологической системы с высоким потенциалом целостности, так как оно находится в пределах экономических, социальных, культурных, экологических и физических ограничений, развитие, по которому люди, в него вовлеченные, достигают согласия.

          Первое определение описано авторами как формальное, но не функциональное, второе как определение процедурного характера, но не гарантирующее стабильность. Де Грааф и др. начинают с предпосылки, что невозможно отделить такие цели окружающей среды, как избежание экологической катастрофы, от таких социальных и политических целей, как смягчение бедности. Следовательно, это очень в духе доклада Брундтланд (WCED, 1987).

        Авторы считают, что общепринятые подходы к устойчивому развитию фундаментально обладают недостатками, связанными с информацией и постановкой вопросов относительно политической воли и ее реализуемости. Предлагая новую стратегию, де Грааф и др. настаивают на том, что мы не рассматриваем достижение устойчивости в виде просто технической проблемы. Тот факт, что существуют фундаментальные ограничения нашей способности знать последствия человеческого поведения, означает, что тщетно искать необходимые и достаточные условия устойчивости. Де Грааф и др. принимают другую позицию, предлагая построение согласия посредством переговоров. Их критерием устойчивости является наш успех в достижении согласия относительно того, что должно, а что не должно быть сделано. То понятие переговоров, которое они используют, очень широко и относится к институциональным процессам общественного выбора, который вовлекает большое количество людей и включает процесс достижения компромиссов, от которого все выигрывают в результате предотвращения воздействия на окружающую среду. Однако до сих пор остается неясным, в чем конкретно этот процесс переговоров будет заключаться. Согласно де Граафу и др., исследования должны быть сфокусированы на структуре и управлении данными переговорами, а также на обеспечении надлежащей информацией относительно проблем, которые можно предупредить, и информацией относительно управляемого развития.

          Перспективы достижения устойчивого развития увеличатся, если потоки загрязнения сократятся, будет поощряться вторичное использование и уделяться большое внимание регулированию, менеджменту и удалению отходов. Как этого достигнуть? Одна научная школа считает, что наиболее важной является информация. Оказывается, бизнес иногда способен увеличить прибыльность, ведя себя дружелюбно по отношению к окружающей среде, а потребители иногда отдают предпочтение продавцам с хорошими экологическими рекомендациями. Легко найти примеры, подтверждающие такое утверждение. Рассмотрим Доу Хемикал Корпорейшн (Dow Chemical Corporation): эта организация посредством очистки своего метода синтезирования сельскохозяйственных химикатов на заводе в Питсбурге (Калифорния) снизила потребление ключевого реагента на 80%, сократив отходы на 1 тыс. т в год и уменьшив издержки на 8 млн долл. в год.

Многое  также было сделано в отношении  того влияния, которое зеленый потребитель может оказывать на изменение поведения производителя.

          Пример той роли, которую может играть информация, приведена в Инвентаризации выбросов токсических веществ в США (US Toxics Release Inventory, TR1). В 1986 г. правительство США приняло законодательные акты, в которых потребовало от бизнеса подсчитывать выбросы любых 313 токсичных веществ, охваченных TRI. Публичные выступления с такой информацией, которые, без сомнения, связывались со страхом возможного будущего контроля, послужили стимулом для фирм пересмотреть их технологические процессы, а многие крупные фирмы добровольно поставили перед собой очень высокие цели в области очистки. Подобные проекты по раскрытию информации планируются или уже функционируют в Европейском союзе, Канаде, Австралии и Индии. Главным средством распространения информации является образование. Часто приводятся доводы, что государству следует образовывать своих граждан, чтобы они лучше осознавали те воздействия, которые оказывает человеческая деятельность на окружающую среду. Многое из подобного рода заявлений, которые мы высказали относительно роли информации, применимо к данному поводу.

          Существует, однако, одно важное отличие. Образование участвует не только в распространении информации. Это также один из путей развития и передачи культурных ценностей. Предполагается, что образование должно учить людей вести себя определенным образом, но, если это так, надо ясно осознавать, что та роль, которую, как ожидается, играет образование, имеет отношение скорее к процессам социализации, нежели к обеспечению информацией. Большое дело может быть сделано благодаря щедрому финансированию и продвижению теоретических и прикладных исследований общественным сектором, которые могут оказаться полезными в достижении целей устойчивости.

        Существуют два основных момента, которые необходимо здесь затронуть. Во-первых, продукты исследований часто являются тем, что в экономике называют общественными благами. Второй момент состоит в том, что исследования, вероятно, будут иметь ценность там, где имеет место озабоченность сохранением окружающей среды. Они могут, например, порождать новые технологии по сокращению загрязнения, вносить свой вклад в экономически реализуемые методы использования потоков энергии возобновляемых ресурсов, создавать органические заменители таких материалов, как пластик, который в настоящее время получают из сырой нефти, а также производить разновидности сельскохозяйственных культур, более устойчивых к изменениям окружающей среды. Общественное обеспечение многих видов исследовательской деятельности, вероятно, должно быть важным в деле достижения устойчивости.

          Хотя идеи концепции устойчивого развития широко применяются до сих пор, реальные тенденции в использовании мировым сообществом природных ресурсов (особенно минеральных) плохо с ними согласуются. В этой связи необходимо обратить внимание на следующие важные моменты. Острота дискуссии на тему о близком исчерпании планетарных ресурсов минерального сырья в последнее десятилетие снизилась. Произошло это потому, что благодаря успешным результатам геологоразведочных работ темпы наращивания мировых запасов минерального сырья в этот период значительно опережали объемы его добычи. Дисбаланс между странами с различным уровнем экономического развития в объемах потребляемого минерального сырья сохраняется сейчас и будет сохраняться в обозримом будущем. Пространственное распределение мировых запасов минерального сырья является исключительно неравномерным.

        В 14 странах мира, население которых составляет около 33 % населения Земли, сосредоточено 85 % всех запасов нефти планеты. Коэффициент обеспеченности нефтью одного жителя этих стран в 13 раз выше среднего его значения по остальным странам и в 5 раз выше среднемирового показателя. Не менее контрастная картина наблюдается и по другим видам полезных ископаемых. Темпы добычи и потребления минерального сырья во всем мире по-прежнему регулируются исключительно категориями рынка (себестоимостью добычи сырья, динамикой цен, возможностью получить максимальную прибыль и т. п.). Таким образом, сейчас, по прошествии 18 лет с момента появления концепции устойчивого развития, становится все очевиднее, что в отношении природных ресурсов эта концепция (особенно если иметь в виду ее изначальный замысел) осталась не более, чем красивой декларацией. 

          Вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы. Экономисты обычно представляют устойчивостиькак постоянное, или неснижающееся, потребление (или полезность). С учетом использования модели, в которой существует единственный товар, это эквивалентно устойчивости, выраженной в поддержании производственного потенциала во времени. Экологи более склонны фокусировать свое внимание на свойствах биосферы, таких как способность к самовосстановлению, чем на благосостоянии человека. Тем не менее, в действительности их подход также является антропоцентрическим, и поэтому на уровне общих целей данные подходы следует рассматривать скорее как взаимодополняющие, нежели конкурирующие. Экологи менее оптимистичны, чем экономисты, относительно возможностей замещения природного капитала произведенным, и, следовательно, на уровне частных целей они склоняются в пользу некоторого варианта сохранения целостности природного капитала, тогда как экономисты склоняются в пользу сохранения целостности совокупного капитала. Таким образом, экологи являются, как правило, сторонниками сильной устойчивости, тогда как экономисты сторонниками слабой устойчивости. Экологи более склонны в процессе политического целеполагания подчеркивать важность принципа предосторожности и менее склонны полагаться на ценовые мотивации как политические инструменты. 
 

3. Этапы и условия перехода к устойчивому развитию в России

      Социально-экономическое  развитие общества в XX в., в основном ориентированное на быстрые темпы экономического роста, нанесло огромный ущерб окружающей природной среде. Человечество столкнулось с противоречиями мирового сообщества и невозможностью биосферы обеспечить эти потребности.

      Богатства природы, ее способность поддержать развитие общества и возможности  самовосстановление не безграничны. Возросшая  роль и мощь экономики стали разрушительной силой для биосферы и человека. При этом цивилизация, используя  огромное количество технологий, разрушающих  экосистемы, не предположила ничего, что  могло бы заменить регулирующие механизмы  биосферы. Возникла реальная угроза жизненно важным интересам будущих поколений  человечества.

      Интенсивное социально-экономическое развитие общества привело к беспрецедентной  антропогенной нагрузке на природную  среду и обострению экологической  напряженности не только локальном, региональном, национальном, но и глобальном уровнях.