Святитель Григорий Палама и его роль в « исихастских спорах»

Учение  о молитве сердца, выдвинутое св. Григорием Паламой, основано на библейском понимании человека, согласно которому жизнь человеческая сосредоточена  в крови и поэтому имеет  свой центр в его сердце. Когда монах молится, помещая свой ум в сердце, ему открывается сама Божественная жизнь. То же самое происходит при освящении нашего тела в причащении таинствам: 

«В Своей  несравненной любви к людям Сын  Божий не просто соединил Свою Божественную ипостась с нашей природой, облекшись  живым телом и разумной душой, «дабы появиться на земле и  жить с людьми» (Вар.3:38), - о, несравненное и прекрасное чудо! - Он также соединяется с человеческими ипостасями, сливаясь с каждым верующим через причащение Его святому Телу. Ибо Он составляет с нами одно тело, превращая нас в храм целокупного Божества - так как в Теле Христа «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол.2:9). В таком случае невозможно Ему не просветить тех, кто достойным образом участвует в божественном сиянии Его Тела внутри нас, проливая сияние на их души, как некогда на тела апостолов на Фаворе. Ибо, поскольку это Тело, источник благодатного света, в то время еще не соединилось с нашим телом, оно сияло внешним образом на тех, кто были достойны приблизиться, передавая свет их душам через очи разума. Но сегодня, соединившись с нами и обитая внутри нас, оно освещает нашу душу изнутри» («Триады», I, 3:38). 

В этом отрывке с несомненной ясностью утверждается реальность общения Христа с человеком в Теле Христовом. С момента воплощения Бога не следует искать вовне - он находится внутри нас. Апостолы на Фаворе видели лишь внешний свет, ибо Христос еще не умер и не восстал из мертвых, но после Воскресения мы все, без исключения, являемся самым реальным живым образом членами Его Тела, Церкви. Это учение представляет собой основу всей христианской этики. 

Обвинение исихастов в мессалианстве является чистой воды клеветой, ибо св. Григорий прямо пишет, что восприятие Христа совершается через крещение и евхаристию. Таинства для Паламы - основа созерцательной жизни. Неизбежным следствием христоцентрической антропологии и мистицизма Григория Паламы явился положительный взгляд на историю, чуждый языческому эллинизму. Христос освятил историю, явившись в наш мир во времени. Наша жизнь в истории обращена в будущее и состоит в осуществлении всех возможностей, данных нам Богом во Христе, для достижения спасения себя и всего творения во Втором Пришествии. Но второе Пришествие есть живая, уже совершившаяся для христианина реальность в его сакраментальном и духовном опыте: будущее Царство уже «внутри нас» (Лк.17:21), в ожидании полного обнаружения своей славы в последний день. Эта эсхатологическая перспектива мысли св. Григория объясняет терминологию и образы, употребляемые исихастами. Они отождествляют божественную реальность, являющуюся святым, со светом, который видели ученики Господа при Его Преображении на Фаворе. Этот «Фаворский свет», свет Преображения, и есть «свет будущего века», предвосхищение Царства Божия. Итак, сущность полемики между Варлаамом и Паламой сводилась к проблеме богопознания. Варлаам утверждал, что человеку доступно лишь символическое представление о Боге, а не реальное общение с Ним. Для Варлаама Фаворский свет - лишь символ, лишь «фокус», показанный Христом, для того чтобы лучше иллюстрировать Свои мысли, которые Он хотел донести до апостолов. Для Паламы такой подход неприемлем: Христос не символически, а действительно вошел в историю, и Фаворский свет - реальный божественный свет, которым действительно сияло тело Спасителя. Согласно учению св. Григория, реальное общение и соединение человека с Богом, при котором Бог и человек причастны общей жизни, возможно и объективно, и основой для этого соединения служит ипостасное единство человеческой и Божественной природ во Христе. Фактически Палама защищал христологию на уровне веры. Видение Бога возможно, когда Божественная энергия сообщается человеку, по-настоящему им усваивается. В этом состоит смысл спасения. Сообщение Божественной энергии и есть восприятие Христа, которое происходит в таинствах крещения и евхаристии. 

Паламизм  никому не «навязывал мистицизма», в  чем обвинял его Варлаам. На самом  деле восточному христианству всегда было свойственно личное измерение духовного опыта: Христос пришел спасти каждого из нас, а не учредить организацию. Однако сведение паламизма к одному лишь харизматическому опыту есть искажение и обеднение этого богатого оттенками и утонченного учения. Скорее, паламизм стал реакцией на возникновение номинализма в христианстве, торжественным утверждением Божественной имманентности в истории и в человеческой личности. 

Вот основные пункты расхождения Варлаама и св. Григория Паламы: 

1) Варлаам  утверждал, что природа человека является автономным созданием, абсолютно отличным от Бога. Св. Григорий Палама отвечал ему, что сама природа человеческая была сотворена для участия в Божестве и причастия Ему и невозможна без этого. 

2) Варлаам  утверждал, что грех - это преступление, которое влечет за собой неотвратимое наказание - смерть. Таким образом, наказание выходит чем-то, налагаемым извне, по существу, насилием над человеком. Св. Григорий видел в грехе прежде всего отделение от Бога и впадение в тление и смертность, которые присущи самой падшей действительности и не являются чем-то внешним и наносным. 

3) И  наконец, Варлаам учил, что спасение - это прощение человека Богом  при помощи Его благодати. «Мистический  опыт», возможно, и хорош для  некоторых людей, но он не является необходимым элементом для спасения. Св. Григорий утверждал, что спасение - это мистический союз с Богом, ведущий к обожению (θεόσις). 

В ответ  на обвинение Варлаама в мессалианстве  св. Григорий в Святогорском томосе (1340) отмечает, что внутри христианской Церкви существует пророческое служение святых. Святые, независимо от своего положения в церковной иерархии, обладают в нашей Церкви вероучительным и духовным авторитетом. Эта неотъемлемая черта Восточного христианства, присущая ему искони, совсем не отвергает церковную иерархию, а, наоборот, создает необходимый противовес для поддержания равновесия в Церкви. 

Синергия - сотрудничество между Богом и  человеком - является со-работой человека с благодатью, полученной им при  крещении. Святой тем отличается от обычного христианина, что он делает это лучше него, - это и есть признак святости. Именно в этом корень того авторитета, которым обладает святой (или святая) в Церкви. 

В истории  мы видим постепенное, одно за другим, восхождение человеческих ипостасей к единству с Богом. Это единство происходит на ипостасном уровне, а не на уровне естества, которое раз и навсегда «неслитно, непревращенно, неразделимо, неразлучимо» было объединено с Богом в Воплощении. Ипостасное спасение человека должно быть глубоко личным и свободным процессом. 

Грех  порождает три характеристики падшей действительности - φθορά, θνιτότης и  θάνατος - тленность, смертность и смерть. Это три черты одной космической  падшей реальности, практически являющиеся синонимом сатаны, симптомы тяжкой болезни, которую мы все приобретаем, рождаясь в этот мир. 

Ипостась  Логоса принимает на себя человеческую природу (смертную, тленную и грешную), умирает, а затем воскресает из мертвых. В этом - новизна и основное содержание христианства. Главное изложение нравственного учения христианства - Нагорная проповедь, невыполнимая человеческими силами в этом мире, - являет нам этику воскресшего человечества. Спасение дается нам через причастие Христу. Но что это за причастие? Причастие чему? Божественной природе? Или чему-то иному? Мессалиане и Ориген, отвечая на этот вопрос, утверждали, что человек действительно причащается Божественной природе, Божественной сущности. Св. Григорий Палама отвечал, что мы причащаемся Божественным энергиям. Лишь три Ипостаси Божества участвуют в Божественной сущности. Ни одна тварь, по определению, не в состоянии войти в сущность Божества, иначе она перестала быть тварью. Следовательно, обожение подразумевает благодать, или энергию Божества. 

По словам В. Лосского, «можно было бы установить два ряда противоречивых текстов, извлеченных из Св. Писания и святоотеческих творений, причем одни свидетельствовали бы о совершенной неприступности Божественной природы, а другие утверждали бы, что Бог дает опытно Себя познавать и что Его, следовательно, можно постичь в соединении» («Мистическое богословие»). 

Действительно, тринитарное богословие есть богословие соединения и богообщения, но при  этом неприступность Божественной сущности для твари более чем очевидна. Однако ни та, ни другая сторона этой антиномии не может быть ни утрачена, ни ограничена. 

Лишь  в учении св. Григория Паламы содержится исчерпывающий ответ на вопрос, каким  образом Бог-Троица может быть Объектом не только единения, но и вообще любого мистического опыта. 

Св. Григорий учит, что видение Бога предполагает не только очищение ума, но также и «выход» тварного существа из самого себя. Эта возможность человека есть знак образа Божия в нем. Человек подобен Творцу, он сам может творить и царствовать над тварным миром. Но эта ведущая роль человека возможна лишь постольку, поскольку человек «родственен» с единым Творцом, и, следовательно, единение с Богом есть главная и конечная цель существования человека. 

Естественно, что мы не можем соединиться с  Самим естеством Божиим, учит св. Григорий. В противном случае, Бог в какой-то момент оказался бы не Троицей, а Богом «тысячеипостасным» (μυριυπόστατος), ибо каждая личность, присоединяющаяся к Божественной сущности, сделалась бы ипостасью Божества. 

Следовательно, и Божие естество остается для нас недоступным, и мы не можем соединиться ни с одной из Божественных Ипостасей, ибо такое объединение было бы «ипостасным единством», принадлежащим Одному Сыну - Богу, Который сделался человеком и продолжал быть вторым Лицом Святой Троицы. Несмотря на то, что мы обладаем той же человеческой природой, несмотря на то, что мы во Христе получаем имя детей Божиих, все же через Его Воплощение мы не можем приобрести Божественную Ипостась Сына. 

Но все  же реальность общения между Богом  и человеком не может быть сведена к простой иллюзии. Св. Григорий говорил, что «поскольку общение с Богом возможно и поскольку в Своей сверх-сущностной сущности Бог абсолютно выше всякого общения, то между сущностью, в которой участвовать нельзя, и теми, кто участвует, существует нечто, делающее участие в Боге возможным» («Триады», 3, 2:24). Это «нечто» есть энергии Бога, которые следует отличать от Его сущности. 

Вл. Лосский  пишет: «Это различение в Боге сущности, или, в собственном смысле слова, природы, неприступной, непознаваемой, несообщаемой, и энергий или божественных действий, природных сил, неотделимых от сущности, в которых Бог действует, во вне Себя проявляя, сообщая, отдавая: «Озарение и благодать божественная и обожающая - не сущность, но энергия Божия», она «энергия общая и Божественная сила и действие Триипостасного Бога» (св. Григорий Палама)». 

По Аристотелю, энергия - это видимое проявление всякой природы. Нет предметов, не обладающих энергией; напротив, при отсутствии энергии перестает существовать и сам предмет. 

Если  природа Спасителя - Божественна, то и Его энергии божественны  и нетварны. Следовательно, и Фаворский  свет тоже нетварен. Он пронизывает  Его человеческую природу и делается доступным нам потому, что «божественность», т.е. нетварность, есть качество, способное передаваться от одной природы к другой. Обожение означает процесс, когда тварь, причащаясь Богу, обретает «божественность», становится «нетварной», приобщается вечной жизни. Благодать не является чем-то внешним по отношению к Богу - она есть Сам Бог. Пребывая во Христе, мы тоже приобретаем божественную природу по благодати. 

Западная  мысль, в частности томизм, категорически  возражает против концепции нетварной  благодати. Согласно томистским взглядам, наша природа всецело тварна, и  ничего нетварного нам не может принадлежать по определению. Мы не можем участвовать в божественной жизни, мистический опыт нам недоступен, а Христос принес в наш мир лишь прощение грехов, «оправдание», или своего рода амнистию. Св. Григорий же, напротив, утверждает, что во Христе нам открылась возможность божественной жизни. 

«Каждая энергия есть Сам Бог», - говорит  Палама. Тут можно провести сравнение  с человеком. Нам не дано познать  сущность друг друга. Мы общаемся лишь через наши энергии - мы видим, слышим, обоняем и ощущаем друг друга. Однако никто не будет утверждать, что мы общаемся не с реальным человеком, а с его видом, звуком, запахом. Все это его энергии, каждая из которых есть он сам. 

Божественные  энергии не сотворены, не сделаны  из ничего, но вечно изливаются из самой сущности Пресвятой Троицы. Они являются в какой-то степени «переизбытком» Божественной природы, которая не может ограничить себя, которая больше, чем ее сущность. Можно сказать, что энергии раскрывают нам определенный образ бытия Пресвятой Троицы вне собственной сущности. Тут св. Григорий Палама смыкается со св. Максимом Исповедником в его учении о том, что Бог и человек встречаются, когда каждый выходит из своей сущности. 

Палама  говорит, что «энергии свойственно  творить, природе же свойственно производить». Итак, если мы отвергнем истинное различие между природой и энергией, мы не сможем провести различия между происхождением Лиц Троицы и сотворением мира: и то и другое было бы природным актом. Следовательно, в Боге следует различать единую природу, три Ипостаси и нетварные энергии, от природы исходящие, но в своем исхождении от нее не отделяющиеся. 

Однако  следует помнить, что энергии  не обусловлены существованием тварного мира, хотя Бог и творит, и действует  через Свои энергии, пронизывающие все существующее. Тварный мир мог бы и не существовать, но Бог все равно проявлял бы Себя вне Своей сущности, точно так же как солнце, сияющее в своих лучах вне солнечного диска, независимо от того, существует ли кто-либо, способный восприять тепло и свет, или нет. 

Тварный мир не делается бесконечным и  совечным Богу только потому, что природные  исхождения или Божественные энергии  являются таковыми. Энергии вовсе  не предполагают необходимости творения, которое есть свободный акт Бога, исполненный через Божественные энергии и благодаря их посредству, но предопределенный единой волей Лиц Пресвятой Троицы. Творение есть акт свободного воления Бога, призывания «из ничего» «нового сюжета вовне божественного бытия» (В. Лосский). Таким образом получает свое начало та «среда», в которой Божество проявляет Себя. Однако само проявление вечно - это слава Божия.