Анализ текстов разных стилей

    - Вы сказали, что  культивировали в  себе образ мачо. Девушки как реагировали?

    - Отклик  был. Но не такой, на какой  я рассчитывал.

    - После Гены сможете  вернуться к «мачообразной» роли?

    - А  кто вам сказал, что Гена не  мачо?

    - Ну да, забавный  такой...

    - Я  надеюсь, что все в моей жизни  еще будет. Ведь мысль - материальна.  Все, 

    чего  мы хотим, то и случится.

    - Говорят в сериалах - бешеный режим...

    - Снимаем  три серии в неделю. Практически живем на съемочной площадке. С утра до поздней ночи. Каждая серия - 32 страницы текста. И весь этот текст нужно сделать своим. В апреле закончили съемки 260 серий - всё, что снято у американского оригинала. Они снимали 11 лет. Мы - то же самое за два с половиной года. По рейтингам - мы самый популярный телесериал. При этом друг друга видим больше, чем свои семьи. Если бы у нас возникали конфликтные ситуации, мы бы как пауки в банке давно бы съели друг друга. У нас в этом проекте нет права жить в негативе. На площадке мы тоже счастливы вместе.

    - При таком режиме, наверное, трудно  выходить из образа...

    - Если  не выходить из этого образа, можно сойти с ума! В отличие  от Гены - Виктор Логинов не  пьет пива, любит женщин - всех. Просто  за то, что они есть.

    - Когда вы впервые  увидели свою партнершу  Наталью Бочкарёву  - не сложно было  её полюбить?

    - Она  в первую очередь моя партнерша.  Она не имела права мне не  понравиться. Мне же с ней  не картошку сажать, и не детей  растить. Это вопросы профессионализма.

    - Так Гена любит  свою жену, которую  периодически «меняет  на еду»?

    - Знаете, что бы не происходило, какие  бы бури вокруг этой пары  не витали, семья остается счастливой. Они любят друг друга. Они  не устают говорить друг с  другом. Они знают простой секрет  семейного счастья: на таите камней за пазухой. Вся наша жизнь состоит из компромиссов. Мы что-то утаиваем, не договариваем, все это накапливается - мелкие обиды и недоразумения. А потом однажды просыпаешься в односпальной кровати рядом со своей женой, а между вами - 18 километров. На одном конце - она, на другом - ты. По большому счету этот ситком не для того, чтобы его пристально смотрели, подражали, черпали бытовую информацию. Мы очень любим этих персонажей, они заряжают нас жизненной силой.

    - А кто или что вас заряжает жизненной силой?

    - Регби.  Хоккей. Футбол - болею за «Зенит».. В Саратове даже открылся клуб  футбольных фанатов имени Гены  Букина. Коллективные виды спорта, по большому счету, - остаток каменного  века. Это все, что осталось  от охоты, сражений, мужских подвигов. Все остальное уже культивировано, рафинировано. А регби вообще один из самых интеллигентных видов спорта - в нем не допускается обсуждения судейских решений, грубости на поле. При этом - очень жесткий вид спорта. И живой. Есть добыча, цель, есть крепость, которую надо взять штурмом, преодолеть - все по мужски.

    - Когда плохо, скучно - откуда черпаете  заряд энергии?

    - Мой  аккумулятор - мой сын. Рядом  с ним заряд энергии зашкаливает.  Настолько искренняя у него  энергетика. Плюс моя старшая  14-летняя дочь, с которой мы можем болтать обо всем. Моя жена, тесть с тещей, которые понимают и поддерживают меня во всем. 
 

Приложение 4

АНТОН  ПАВЛОВИЧ  ЧЕХОВ «ПАПАША»

    (отрывок)

    Тонкая, как голландская сельдь, мамаша вошла  в кабинет к толстому и круглому, как жук, папаше и кашлянула. При входе её с колен папаши спорхнула горничная и шмыгнула за портьеру; мамаша не обратила на это ни малейшего внимания, потому что успела уже привыкнуть к маленьким слабостям папаши и смотрела на них с точки зрения умной жены, понимающей своего цивилизованного мужа.

    — Пампушка,— сказала она, садясь на папашины колени,— я пришла к  тебе, мой родной, посоветоваться. Утри свои губы, я хочу поцеловать тебя.

    Папаша  замигал глазами и вытер рукавом  губы.

    — Что тебе? — спросил он.

    — Вот что, папочка... Что нам делать с нашим сыном?

    — А что такое?

    — А ты не знаешь? Боже мой! Как вы все, отцы, беспечны! Это ужасно! Пампушка, да будь же хоть отцом наконец, если не хочешь... не можешь быть мужем!

    — Опять своё! Слышал тысячу раз уж!

    Папаша  сделал нетерпеливое движение, и мамаша чуть было не упала с колен папаши.

    — Все вы, мужчины, таковы, не любите слушать  правды.

    — Ты про правду пришла рассказывать или про сына?

    — Ну, ну, не буду... Пампуша, сын наш  опять нехорошие отметки из гимназии принёс.

    — Ну, так что ж?

    — Как что ж? Ведь его не допустят к экзамену! Он не перейдёт в четвёртый  класс!

    — Пускай не переходит. Невелика беда. Лишь бы учился да дома не баловался.

    — Ведь ему, папочка, пятнадцать лет! Можно  ли в таких летах быть в третьем классе? Представь, этот негодный арифметик опять ему вывел двойку... Ну, на что это похоже?

    — Выпороть нужно, вот на что похоже.

    Мамаша  мизинчиком провела по жирным губам  папаши, и ей показалось, что она  кокетливо нахмурила бровки.

    — Нет, пампушка, о наказаниях мне не говори... Сын наш не виноват... Тут интрига... Сын наш, нечего скромничать, так развит, что невероятно, чтобы он не знал какой-нибудь глупой арифметики. Он всё прекрасно знает, в этом я уверена!

    — Шарлатан он, вот что-с! Ежели б поменьше баловался да побольше учился... Сядь-ка, мать моя, на стул... Не думаю, чтоб тебе удобно было сидеть на моих коленях.

    Мамаша  спорхнула с колен папаши, и  ей показалось, что она лебединым  шагом направилась к креслу.

    — Боже, какое бесчувствие! — прошептала она, усевшись и закрыв глаза.— Нет, ты не любишь сына! Наш сын так хорош, так умён, так красив... Интрига, интрига! Нет, он не должен оставаться на второй год, я этого не допущу!

    — Допустишь, коли негодяй скверно  учится... Эх, вы, матери!.. Ну, иди с богом, а я тут кое-чем должен... позаняться...

    Папаша  повернулся к столу, нагнулся к какой-то бумажке и искоса, как собака на тарелку, посмотрел на портьеру.

    — Папочка, я не уйду... я не уйду! Я  вижу, что я тебе в тягость, но потерпи... Папочка, ты должен сходить к учителю арифметики и приказать ему поставить нашему сыну хорошую отметку... Ты ему должен сказать, что сын наш хорошо знает арифметику, что он слаб здоровьем, а потому и не может угождать всякому. Ты принудь учителя. Можно ли мужчине сидеть в третьем классе? Постарайся, пампуша! Представь, Софья Николаевна нашла, что сын наш похож на Париса!

    — Для меня это очень лестно, но не пойду! Некогда мне шляться.

    — Нет, пойдёшь, папочка!

    — Не пойду... Слово твердо... Ну, уходи  с богом, душенька... Мне бы заняться нужно вот тут кое-чем...

    — Пойдёшь!

    Мамаша  поднялась и возвысила голос.

    — Не пойду!

    — Пойдёшь!! — крикнула мамаша,— а  если не пойдёшь, если не захочешь пожалеть своего единственного сына, то...

    Мамаша  взвизгнула и жестом взбешенного  трагика указала на портьеру... Папаша сконфузился, растерялся, ни к селу ни к городу запел какую-то песню и сбросил с себя сюртук... Он всегда терялся и становился совершенным идиотом, когда мамаша указывала ему на его портьеру. Он сдался. Позвали сына и потребовали от него слова. Сынок рассердился, нахмурился, насупился и сказал, что он арифметику знает лучше самого учителя и что он не виноват в том, что на этом свете пятёрки получаются одними только гимназистками, богачами да подлипалами. Он разрыдался и сообщил адрес учителя арифметики во всех подробностях. Папаша побрился, поводил у себя по лысине гребнем, оделся поприличнее и отправился «пожалеть единственного сына».

    По  обыкновению большинства папашей, он вошёл к учителю арифметики без доклада. Каких только вещей не увидишь и не услышишь, вошедши без доклада! Он слышал, как учитель сказал своей жене: «Дорого ты стоишь мне, Ариадна!.. Прихоти твои не имеют пределов!» И видел, как учительша бросилась на шею к учителю и сказала: «Прости меня! Ты мне дёшево стоишь, но я тебя дорого ценю!» Папаша нашёл, что учительша очень хороша собой и что будь она совершенно одета, она не была бы так прелестна.

    — Здравствуйте! — сказал он, развязно подходя к супругам и шаркая ножкой. Учитель на минуту растерялся, а  учительша вспыхнула и с быстротою молнии шмыгнула в соседнюю комнату.

    — Извините,— начал папаша с улыбочкой,—  я, может быть, того... вас в некотором  роде обеспокоил... Очень хорошо понимаю... Здоровы-с? Честь имею рекомендоваться... Не из безызвестных, как видите... Тоже служака... Ха-ха-ха! Да вы не беспокойтесь!