Любовь как основа позитивных отношений в современной семье

  Роды, составлявшие дуальную организацию, связывали социальные отношения не по производству, а по дето производству. Социальные отношения по дето производству были столь же объективны, столь же материальны, как и производственные. Их объективность была с неизбежностью обусловлена объективностью агамии производственного коллектива. Производство не могло прямо, непосредственно упорядочить половые отношения. Оно упорядочило их косвенно, породив полную агамию коллектива, а тем самым и групповой, дуально-родовой брак. Таким образом, на заре родового общества наряду с материальными отношениями по производству существовали материальные социальные отношения по дето производству. Первые связывали членов рода, вторые — коллективы, входившие в состав дуальной, т. е. брачной, организации...

  Таким образом, на заре родового общества производственные и дето произволе таенные отношения взаимно исключали друг друга. Если люди принадлежали к одному хозяйственному коллективу, то между ними не могло быть половых отношений. Половые отношения были возможны только между людьми, не связанными производственными узами, принадлежавшими к разным, совершенно самостоятельным в хозяйственном отношении социальным организмам. Входя в состав разных хозяйственных коллективов, люди имевшие право вступать в половые отношения, должны были, разумеется, и жить раздельно.

  В таких условиях связи между индивидами противоположного пола, принадлежавшими к разным коллективам, неизбежно должны были сводиться лишь к половым отношениям, носить сугубо личный характер. А это может означать лишь одно: между принадлежащими к разным родам дуальной организации мужчинами и женщинами, взятыми не вместе, а по отдельности, брачных отношений не существовало. Их отношения не были брачными, не были браком. На первый взгляд такой вывод кажется парадоксальным. Попытаемся в этом разобраться.

  Никто, вероятно, не будет спорить с тем, что половые и брачные отношения  далеко не одно и то же. Половые отношения  могут существовать и существуют и без брачных. Брачные отношения, включая в себя половые, никогда к ним не сводятся. Брак есть определенная социальная организация отношений между полами. Он предполагает наличие определенных, признанных обществом прав и обязанностей между связанными им сторонами. Там, где социальная санкция отношений между полами отсутствует, они не являются бракам и в том случае, если имеют долговременный характер.

  Но  надо определенные права и обязанности по отношению друг к другу существовали у родов, составлявших дуальную организацию. Каждый из них, строжайше воспрещая половое общение между своими членами, предписывал членам своей мужской группы вступать в половые отношения с членами женской группы другого коллектива и соответственно членам своей женской группы — с членами мужской его группы. Этим социальное регулирование половых отношений на первых порах и ограничивалось.

  Связи по дето производству были социально организованы только как отношения между группами индивидов, но не между индивидами, взятыми в отдельности. Ни один конкретный мужчина не был обязан вступать в связь с любой женщиной другого рода, равно как ни одна конкретная женщина не была обязана отдаваться любому мужчине иного рода. Для каждого конкретного члена, скажем, мужской группы одного коллектива обязанность вступать в половые отношения с членами женской группы другого рода являлась лишь указанием на круг лиц, внутри которого он имел право искать полового партнера, и только. Кто же из данного круга лиц становился его партнером и на какое время — это определялось лишь доброй волей вступавшие в связь. Вступление в половые отношения лиц, принадлежавших к разным родам, не давало им никаких прав друг на друга и не накладывало на них никаких обязанностей по отношению Друг к другу

  Таким образом, половые связи между  индивидами, как таковыми, не были социально организованы. Они были социально упорядочены между ними лишь как между члена ми определенных групп.

  Групповой брак, пришедший на смену агамии и частичной агамии, не был ни суммой, ни системой индивидуальных браков. При своем возникновении он никак не был связан с индивидуальным браком и существовал без него. Первоначальный групповой брак был просто-напросто союзом двух родов, существование которого обеспечивало половые отношения между их членами . 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  ОДНОСТОРОННИЙ МЕЖРОДОВОЙ БРАК 

  Возникновение одностороннего межродового брака открывало определенную возможность расширения круга возможных брачных партнеров. Реализация ее достигалась путем заключения групповых брачных союзов с родами, с которыми раньше таких отношений не существовало. Однако при этом круг потенциальных брачных партнеров оставался все же ограниченным. Члены каждой данной группы могли вступать в индивидуальный брак с членами только тех родов, с которыми данный род состоял в брачном союзе, причем мужчины могли вступать в брак лишь с женщинами родов, выступавших по отношению к данному как «жены», а женщины только с мужчинами родов, приходившихся данному «мужьями».

  В дальнейшем развитии все эти предписания  постепенно исчезают, и в конце  концов сохраняется одна лишь родовая агамия, а тем самым всего лишь требование вступать в поло вые отношения вне данной, сравнительно небольшой группы. Таким образом, экзогамия, которая на поздних этапах эволюции родового общества выступает как единственная, исключая индивидуальный брак, форма регулирования от ношений между полами, представляет собой не что иное, как пережиток группового брака, остаток брачно-группового регулирования … 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  СУЩНОСТЬ  ЛЮБВИ — ТЕМА ФИЛОСОФСКОГО РАЗМЫШЛЕНИЯ 

  В этике с понятием любви связаны интимные и глубокие чувства, особым вид сознания, душевного состояния и действий, которые направлены на другого чело века, общество и т. д. Сложность и важность любви продиктованы тем, что в ней сфокусированы в органическом соединении физиологическое и духовное, индивидуальное и социальное, личное и общечеловеческое, понятное и необъяснимое, интимное и общепринятое. Нет такого развитого общества и нет такого человека кто не был с ней знаком хотя бы в малой мере. Более того, без любви не может сформироваться моральный облик человека, не происходит нормального развития. Это признается каждым, даже не находящимся в состоянии любви. Она может быть в разной степени развита, но ее не может не быть, в противном случае не было бы человека. Так же как слепой знает что-то о свете, глухой — о звуках, так и человек — о любви. «То, что ты не любишь — писал Л. Н. Толстой, - не означает, что в тебе нет любви, а только то, что в тебе есть нечто мешающее любить... Твоя душа полна любви, но она не может открыться, ибо твои грехи не дают ей этого. Освободи душу от того, что ее очерняет...»

  В процессе формирования личности человек  впервые осознает свою конечность, ограниченность своего существования и т.п. и одновременно в нем зарождается стремление преодолеть свою ограниченность. Любовь — это тоже одна из форм выражения этого стремления к совершенству (противоположного несовершенству), абсолюту (противоположного относительному), вечности (противоположной преходящему). Не зря сама философия понимается как «любовь к мудрости». Это подчеркивает, с одной стороны, тот факт, что человек бесконечно далек от истины (близки ей совершенные, бессмертные боги — те живут в соответствии с истиной), может ее только любить, но, с другой — то, что именно в любви к истине, стремлении к ней — отличие человека от других живых существ (которые ни к чему не стремятся).

  Любовь  как экстатический призвана преодолеть природные физиологические рамки человека, индуцировать его вечное стремление к недостижимому совершенству (также и в нравственном значении).

  Этот  аспект любви очень хорошо понимал  Платон, который трактовал его  как божественную силу, помогающую человеку преодолеть несовершенство, помощницу ему на пути к вечной красоте, нравственности, выражающую вечную необходимость совершенствования. Направляя человека к чистому полету в «возвышенное», в вечность. Эрот пробудил человеческую душу, воодушевил ее стремиться к непреходящей и абсолютной истине, эталону высшей нравственности, цели морали.

  Концепция любви у Платона была первой попыткой раскрыть сущность чистой любви, понять и осмыслить то, что отличает эту  сторону человеческой жизни от физиологического инстинкта, чувственного удовлетворения.

  Половой инстинкт отличается от любви тем, что он соответствует нашей психофизиологической организации, зависит от нашей чувственности, а его интенсивность — от степени нашей насыщенности.

  Любовь  же — другая сторона человеческой жизни она не сводится к удовлетворению нашей чувственности, так как вызывает не чувство утомления и пресыщения, а радость, восторг от бесконечного обновления. Она, как и человек, открыта для бесконечности и по своей сути антипрагматична. Наслаждение — антипод любви, и не потому, что оно не может сопровождать любовь, а потому, что их сущность отличается (на пример, объект любви может постареть, любовь — нет, она неподвластна времени).

  Любовь  преодолевает не только ограниченность человека на пути к совершенству, истине, но и делает его понятнее другому человеку. «…Она связывает любящих, она создает такое соприкосновение и близость, которое сильнее осязаемого, это жизненная двойственность. Любящий онтологически близок любимому, его судьбе, какой бы она ни была» .

  «Возмужавшая  любовь — условие, при котором сохраняется целостность, единство, индивидуальность каждого. Любовь — это активная сила человеке, это сила, пробивающая стены, отделяющие одного человека от грубого, и объединяющая его с другими: любовь помогает человеку преодолеть чувство изоляции и одиночества, одновременно он может остаться самим собой, сохранить свою индивидуальность. В любви реализуется парадокс — два существа становятся одним, и одновременно их двое. Любовь, продолжает Фромм, не пассивное, а активное действие, состояние, в котором любишь, но вовсе не влюбленность. Любовь связана с отдачей, а не с восприятием. Однако надо иметь в виду, что одна из самых распространенных ошибок считать, что отдача — это значит отказ от чего-то, жертва. Эта позиция характерна для людей, которые готовы отдать в том случае, если сами приобретут, пожертвовать, но с целью получить подтверждение значимости своей жертвы в глазах других. Для характера продуктивного, созидающего процесс отдачи приобретает совсем другой смысл. Этот процесс для него — выражение высшей возможности. В процессе отдачи я открываю свою силу, могущество, богатство. Это возвышенное ощущение жизни и своих способностей наполняет меня радостью. Я ощущаю себя переполненным, щедрым, живым, счастливым. Отдавать радостнее, чем брать, не потому, что это означает отказ от чего-либо, а потому, что это мое жизненное самовыражение сфере материальных вещей (давать — значит быть богатым). Не тот человек богат, которому многое принадлежит, а именно тот, кто много отдает. Скупец — нищ независимо от того, сколько ему принадлежит. Тот, кто может от чего-либо отказаться, чувствует себя богачом. Но самая главная сфера отдачи — царство гуманизма, в котором человек отдает себя часть своей жизни (не всегда это означает приносить в жертву жизнь): радость, понимание, задачи, юмор интересы и т. д. Отдавая эту часть своей жизни, подчеркивает Фромм, человек обогащает другого, углубляет смысл своей жизни, углубляя смысл жизни другого. Отдавая от души, человек не может не получить того, что идет от другого, таким образом объединяясь в чувстве радости за обретённое.

  Возможности любви зависят от степени развития личности и предусматривают достижение состояния творчества, в котором чело век побеждает зависть, самолюбование, властолюбие приобретает сознание своей силы, уверенность в своих силах при достижении цели. В той мере, в какой у человека не хватает этих качеств, он боится отдать себя, то есть боится любить. Об активном характере любви, продолжает Фромм, говорят и следующие ее элементы:

  — забота как активное отношение к жизни и благосостоянию того, кого мы любим, труд на пользу других;

  — отзывчивость как готовность «отозваться» на призыв другого, просьбу и т. п.;

  — уважение как способность видеть человека таким, какой он есть, признавая  его индивидуальность (а не таким, какой нужен для наших целей); это возможно только тогда, когда любовь свободна;

  — познание, которое преодолевает слепоту, неумение разглядеть друг друга; только в любви реализуется жажда знать себя и своих близких. Единственно полный путь познания реализуется в акте любви. Мне надо знать себя и другого человека объективно, чтобы быть способным разглядеть его истинную сущность или, точнее, преодолеть иллюзии, неверные, уродливые представления о нем. Только тогда, когда я познаю живое существо объективно, я могу узнать его до самой интимной сущности, и это я делаю в процессе любви. В современном капиталистическом мире любовь отвечает, указывает Фромм, общему социальному положению: автоматы не могут любить. Семья тоже образуется в соответствии с общим господствующим законом рынка, как «единая упряжка, как хорошо смазанные отношения между двумя людьми, остающимися чужими друг другу, и не достигающими настоящей близости, однако очень мило обходящимися друг с другом и старающимися жить по возможности приятнее». Это — «эгоизм вдвоем», подменяющий любовь близостью, его можно считать и «сумасшествием вдвоем». Примером псевдолюбви Фромм считает и сентиментальную любовь, переживаемую лишь в воображении, а не в реальных отношениях. Она связана с подменой любви «заменителями»: фильмами, романами и т. д. В современном западном мире властвуют только две «нормальные» формы любви: любовь как удовлетворение полового влечения и как «работа в общей упряжке», бегство от одиночества.

  Любовь  возможна лишь в том случае, когда  два человека вступают в связь сознательно и, следователь но, каждому надо найти в себе центр этой «сознательности». Только в таком центре, «центре существования», человек является самим собой, только здесь его жизненная сила, только здесь основа любви. Любовь, которую осознают в таком виде,— непрерывный призыв; в ней нет места отдыху, а есть движение, рост, общий труд; находятся ли двое в согласии или в конфликте, в радости или в горе - все это вторично в сравнении с тем фактом, что эти двое воспринимают друг друга глубиной своего сознания, что они не чувствуют друг друга, а живут друг другом так же, как собою. Есть только одно, подводит итог Фромм, доказательство любви — глубина отношений, жизненная сила каждого любящего. Это тот плод любви, по которому можно судить, есть ли она вообще.