З.Фрейд основатель психоанализа

Особенности воззрений последователей З. Фрейда

Фрейда окружало множество  учеников. Наиболее самобытными из них были К. Юнг (1875-1961) и А. Адлер (1870-1937), создавшие собственные направления. Первый назвал свою психологию аналитической, второй индивидуальной. Их имена в  психоанализе были так тесно связанны, что когда Юнг, представляясь  хранителю Британского музея, назвал свою фамилию, тот переспросил: "Фрейд-Юнг-Адлер?", и услышал в ответ извинительное: "Нет, только Юнг".

По выражению К. Юнга последователи  Фрейда учились у своего "отца" не тому что он наставлял, а тому, что он делал". Неудовлетворенность психоаналитическими методами и необходимость пересмотра ряда постулатов ортодоксального фрейдизма привели его ближайших последователей к личному разрыву с Фрейдом, но не к разрыву с психоанализом.

Первым нововведением  Юнга было понятие о "коллективном бессознательном". Если по Фрейду, в бессознательную психику индивида могут войти явления, вытесненные из сознания, то Юнг считал ее насыщенной формами, которые ни в коем случае не могут быть индивидуально приобретенными, но являются даром далеких предков. Анализ позволяет "нащупать" этот дар, образуемый несколькими потаенными психическими структурами, которые Юнг назвал архетипами. Архетипы действуют в человеке инстинктивно. В своей знаменитой работе "Архетип и символ" Юнг следующим образом поясняет суть этого понятия: "Под архетипами я понимаю коллективные по своей природе формы и образцы, встречающиеся практически по всей земле как составные элементы мифов и в то же время являющиеся автохтонными индивидуальными продуктами бессознательного происхождения. Архетипические мотивы берут свое начало от архетипических образов в человеческом уме, которые передаются не только посредством традиции и миграции, но также с помощью наследственности. Эта гипотеза необходима, так как даже самые сложные архетипические образцы могут спонтанно воспроизводиться без какой-либо традиции. Прообраз или архетип является сформулированным итогом огромного технического опыта бесчисленного ряда предков. Это, так сказать, психический остаток бесчисленных переживаний одного и того же типа".

Понятие архетипы Юнг разъясняет на основе учения о коллективном бессознательном, он проводит четкое разделение между индивидуальным и коллективным бессознательным. Индивидуальное бессознательное отражает личностный опыт отдельного человека и состоит из переживаний, которые когда-то были сознательными, но утратили свой сознательный характер в силу забвения или подавления. Коллективное бессознательное - это общечеловеческий опыт, характерный для всех рас и народов. Оно представляет собой скрытые следы памяти человеческого прошлого, а также дочеловеческое животное состояние. Оно зафиксировано в мифологии, народном эпосе, религиозных верованиях и проявляется, то есть выходит на поверхность, у современных людей через сновидения. Поэтому для Юнга главным показателем действия бессознательного являются сновидения и его психоаналитическая деятельность.

Утверждая, что "теория сексуальности  чрезвычайно важна для меня и  в личностном, и в философском смысле" Юнг, тем не менее отрицает ее, как единственное выражение психической целостности личности и приводит многочисленные примеры "неврозов, в которых проблема сексуальности играла подчиненную роль, а на передний план выходили другие факторы, например, проблема социальной адаптации, давление трагических обстоятельств жизни, соображений престижа и т.д."

Адлер, модифицируя исходную доктрину психоанализа, выделил в  качестве фактора развития личности чувство неполноценности, порождаемое, в частности, телесными дефектами. Если Фрейд в объяснении мотивов поведения личности сосредоточивал свое внимание на выявлении причины действий человека, то А. Адлер считал, что для этого необходимо знать конечную цель его устремлений, "бессознательный жизненный план", при помощи которого он старается преодолеть напряжение жизни и свою неуверенность. Согласно учению Адлера, индивид из-за телесных дефектов (несовершенства человеческой природы) испытывает чувство неполноценности или малоценности. Стремясь преодолеть это чувство и самоутвердиться среди других, он актуализирует свои творческие потенции. Эту актуализацию Адлер, используя понятийный аппарат психоанализа, называет компенсацией или сверхкомпенсацией. Сверхкомпенсация - это особая социальная форма реакции на чувство неполноценности. В "комплексе неполноценности" Адлер видит источник неврозов.

Психоанализ и франкфуртская школа

Большой вклад в философское  осмысление фрейдовских идей внесли представители франкфуртской школы. В основе философских построений франкфуртцев, наряду с идеями Гегеля, Ницше и других мыслителей, лежит психоаналитическое учение Фрейда о человеке и культуре.

Как известно, франкфуртцы выступили с обоснованием необходимости "критической теории", противостоящей ранее существовавшим методам познания, характеризующимся идеалистическо-метафизическими или сциентистско-позитивистскими установками. Эта идея была сформулирована в статье Хоркхаймера "Традиционная и критическая теория" (1937), в которой отстаивалась мысль, что предметом социального познания должна быть система взаимоотношений между природой и человеком, а не отдельные ее состояния.

Хоркхкаймер обсуждает, в частности, вопрос о взаимосвязях сознательной и бессознательной деятельностью людей в обществе. "На высших стадиях цивилизации, замечает он, сознательная человеческая деятельность бессознательно детерминирует не только субъективную сторону восприятия, но в значительной степени также и объект". Хоркхаймер исходит из того, что дихотомия между объектом и субъектом может быть объяснена с точки зрения признания целеполагающей, сознательной деятельности людей и стихийной, бессознательной ее организацией в обществе. Речь идет уже не об извечном антагонизме между сознательностью, разумностью индивида и бессознательными отношениями, складывающимися в процессе трудовой деятельности людей. Из такого понимания образа человека, а также отношений между личностью и обществом вытекает общая для психоанализа и выдвинутой Хоркхаймером "критической теории" установка на необходимость развития самосознания людей.

Обращение Хоркхаймера к психоанализу является ярко выраженным в тех случаях, когда он стремится осмыслить проблемы, связанные с пониманием отношений в семье, взаимосвязи между семьей и обществом, природы авторитаризма и антисемитизма. По мнению Хоркхаймера, именно Фрейд положил начало переосмыслению традиционных отношений между отцом и сыном. В современном обществе уже не отец, а ребенок становится той реальностью, за которой скрываются движущие силы социального развития. Хоркхаймер и его последователи считают, что психоанализ внес значительны вклад в освещение взаимоотношений между семьей и обществом, родителями и детьми. Фрейд выявил амбивалентную установку детей к своим родителям. Однако в настоящее время ребенок значительно раньше, чем прежде, обнаруживает, что отец не обладает достаточной властью и силой, чтобы защитить его от различного рода социальных невзгод. В поисках авторитета он стремится отождествить себя уже не с отцом, а с его более сильным заместителем "сверхотцом", или образом, созданным "тоталитарной идеологией".

Именно в подобном переосмыслении взаимоотношений между ребенком и родителями многие представители  франкфуртской школы пытаются отыскать истоки авторитаризма, антисемитизма, фашизма.

Психоаналитические идеи органически включаются в размышления  Хоркхаймера о проблемах рациональности в современной индустриальной культуре, отношениях между человеком и природой, "сциентистской ошибке" разума, приводящей к массовому безумию и "тотальной паранойе". Если Фрейд стремился отыскать связывающие пути между "эдиповым" комплексом и беспомощностью человека, нуждающегося в защите от сил природы, то сходные рассуждения имеются и у Хоркаймера, согласно его взглядам, ребенок наделяет отца сверхъестественной силой, переносит этот образ во внешний мир, пытается преодолеть свое бессилие путем покорения и разрушения природы и, испытывая ненависть к своему отцу, переводит это чувство в "возмущение против самой цивилизации".

Фрейд считал, что каждый человек является противником культуры. Развивая это положение, некоторые  его последователи попытались свести агрессивность индивида по отношению  к природе и культуре в целом  к иррациональным наклонностям человека, возникающим в глубинах человеческой психики и переносимым на внешний  мир. Хоркхаймер не разделяет подобной точки зрения, полагая, что "ненависть цивилизации" не является иррациональной проекцией психологических затруднений личности во внешний мир. Он соотносит фрейдовские рассуждения о "сублимации сексуальны влечений" и "принципе реальности" с индустриализмом, подчиняющим сексуальные отношения социальному господству, и с "духом коммерческой культуры", проникающим в кровь и плоть всех взаимоотношений между людьми.

В понимании Фрейда, по мере развития человеческой цивилизации  происходит все большее распространение  психических заболеваний, сопровождающееся возникновением "невротических культур", когда пациентом становится весь человеческий род. Аналогичные идеи развиваются Хоркхаймером и Адорно в их совместном труде "Диалектика просвещения. Философские фрагменты" (1947), где подробно обсуждается проблема рациональности и "сциентизации разума" в западноевропейской культуре.

Как полагают Хоркхаймер и Адорно, в период мифологического познания мира произошло отделение разума от природы. В дальнейшем это отделение разума от природного мира вылилось в стремление к полной автономии разума от каких либо природных уз и к господству его над природой. "Просвещение" обернулось порабощением природы, а вместе с ним и болезненным расстройством разума, ибо, с одной стороны он пребывает в иллюзии относительно своего могущества над природой, а с другой постоянно испытывает безотчетный страх перед возможностью проявления своего собственного природного начала, связывающего человека с окружающим его миром, что толкает его на выражение враждебного отношения к природе. Безумство, сумасшествие, болезнь разума приняли такие "параноидальные формы ", которые в завуалированном виде выступают в облике "тоталитарной идеологии", культа сильной личности и мании величия, приведших, в частности, к взлету фашизма.

В середине 50-х годов Маркузе  попытался по-своему рассмотреть  те же самые проблемы, которые затрагивались  Адорно и Хоркхаймером.

Специфика маркузианского подхода к осмыслению взаимоотношений между человеком и культурой состоит в том, что, в отличие от Хоркхаймера и Адорно, использовавших психоаналитические идеи для объяснения освещаемых ими явлений, у Маркузе психоаналитическое учение Фрейда высыпает в качестве философской призмы, через которую он стремится осмыслить историческую направленность развития человечества. Маркузе отталкивается от фрейдовских идей о "принципе реальности", "инстинкте жизни" и "инстинкте смерти". Он считает, что именно во фрейдовских метапсихологических концепциях содержатся ценные идеи, относящиеся к толкованию истории развития человеческой цивилизации.

Рассмотрение фрейдовской метапсихологии осуществляется Маркузе путем выявления двусмысленностей, свойственных психоаналитической философии культуры. С целью преодоления этих двусмысленностей, свойственных психоаналитической философии культуры. С целью преодоления этих двусмысленностей он вводит такие понятия, как "прибавочная репрессия" и "принцип производительности". С помощью этих понятий он стремится подчеркнуть исторический характер общественной репрессии и "принципа реальности", которых расценивались Фрейдом в качестве неизменных. "Прибавочная репрессия" характеризует ограничения, налагаемые на человека социальными институтами буржуазного общества. "Принцип производительности" превалирующая историческая форма фрейдовского "принципа реальности", обусловленная господством товарных отношений между людьми и принуждением к труду, являющемся в современном обществе отчуждением. Маркузе приходит к выводу, что в условиях "тотального отчуждения" конфликтная ситуация происходит не между трудом ("принцип реальности") и Эросом ("принцип удовольствия"), а между отчужденным трудом ("принцип производительности") и Эросом[6].

"Прибавочная репрессия"  и "принцип производительности", как продукты развитого индустриального  общества, могут быть устранены,  поскольку достижения "репрессивной  цивилизации" с ее рационализацией  и высоким уровнем производства  создают предпосылки для исключения  репрессивности, связанной с принуждением  к труду, ибо появляется возможность  не только для упразднения  отчужденного труда, но и совмещения  двух видов человеческой деятельности - трудовой и игровой, когда  производство и потребление, работа  и наслаждение становятся неотъемлемой друг от друга.

В отличие от Маркса, который  выдвигал требования осуществления  пролетарской революции, способствующей устранению отчужденного труда, Маркузе  считал, что любая революция против существующей общественной репрессии  и господства одной социальной группы над другой завершается возникновением элементов "самозащиты", превращающейся в новое господство.

"Нерепрессивная цивилизация соотносится у Маркузе с новым "принципом реальности", в соответствии с которым, влечение человека освобождаются от тирании "репрессивного разума". Речь идет об установлении новых отношений между инстинктами и разумом, когда благодаря "самосублимации сексуальности" и трансформации либидо от генитального удовлетворения к "эротизации всей личности" станет возможной "нерепрессивная организация самих инстинктов человека. Подобная идея в скрытом виде содержалась в психоаналитическом учении, ибо, с точки зрения Маркузе, психоаналитические концепции имели не только психологический, но и социальный смысл.

Подобные идеи вызвали  негативного реакцию среди тех  франкфуртцев, которые не разделяли взглядов Маркузе на его толкование психоаналитического учения Фрейда.

Так, резкое критическое  отношение к маркузнанской инерпретации психоанализа и стратегии развития "нерепрессивной цивилизации" выражает Фромм. Он считает, что понимание Маркузе "нерепрессивной цивилизации" не только не имеет ничего общего с фрейдовским учением о человеке и культуре, но, по сути дела, свидетельствует о контрреволюционных тенденциях, отстаиваемых этим теоретиком, ибо акцент на "освобождение Эроса" и развитие "новой чувственности" означает не реальное освобождение человека, а регрессию к инфантильной либидозной цивилизации.

Фромм считает, что Маркузе допустил серьезные ошибки при толковании "принципа удовольствия" и "принципа реальности". Он рассматривал "принцип удовольствия" как обусловленный всецело гедонистическими целями, а "принцип реальности", как относящийся исключительно к социальным нормам. В то время как, согласно Фромму, во фрейдовском учении "принцип реальности" является определенной модификацией "принципа удовольствия", а не его противоположностью. "Принцип реальности", как он трактовался у Фрейда, не соотносится с нормами конкретной социальной организации бытия людей. В одном обществе он может служить средством жестокого подавления бессознательного влечения человека, в другом не является причиной сексуальной репрессии. "Принцип реальности" остается одним и тем же в обоих случаях, но то, что подавляется, "зависит от системы социального характера, а не от различных "принципов реальности".