Евразийство Гумилева

Нужно подчеркнуть, что сам  Л.Н. Гумилев не отождествлял себя с  евразийством в течении своей жизни и впервые заговорил о нем только в конце 80-х – начале 90-х годов, на которые пришелся пик общественного интереса к его работам, а знаменитая его фраза: «Скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только через евразийство», - прозвучала совсем незадолго до его смерти - в 1992 году.

Во-первых, все евразийцы  пытаются обрести цивилизационную  самоидентификацию через понятие  «Евразия», понимаемое как самобытное историческое и геополитическое  пространство — концепция континента-родины, единой для всех народов. Но в одних случаях евразийцы говорят о территории дореволюционной России или Советского Союза, в других в «Евразию» включают и Китай, и Индию, и Средний Восток. То есть территориальная идентичность в евразийских концепциях отсутствует, тем самым отсутствуют всякие основания для поисков подлинной самоидентификации.

Во-вторых, утверждается, что  существует некая евразийская цивилизация. Хотя нет ответов на вопросы: какой язык является носителем этой цивилизации, какую территорию она занимает, какова её культурная типология?

В-третьих, старые евразийцы  — этатисты пытались в формах и традициях государственности найти незыблемые исторические ценности. Но поскольку они не ощущали реального исторического субъекта — народа-государствообразователя в России, то их государственность утопична: в прошлом они видели Чингиз-Московию, в современности насаждали идеократию. Неведома евразийцам и та истина, что государство не самодостаточно, но является только историческими одеждами народа, защищающими национальный организм. Без народа-носителя государство — ветошь. Неоевразийцы и пытаются найти мифические основы для своего мировоззрения, балансируя на осколках разрушенной российской государственности.

В-четвертых, утопический этатизм евразийцев вынуждал их к апологии большевиков, якобы воссоздавших российскую государственность в «великом» Советском Союзе. При этом игнорировался тот факт, что сталинский режим был самым людоедским в мировой истории, причём «потреблял» более всего население своей страны; к тому же коммунистический режим привёл государство и страну к катастрофе девяностых годов XX века. Сегодняшние евразийцы стыдливо замалчивают сталинскую тематику.

В-пятых, утверждалось, что  евразийский «материк» и евразийская  цивилизация противостоят мировой  экспансии западной цивилизации. Надо признать, что евразийцы во многом справедливо критиковали западную цивилизацию, но мировоззренческие  основания для адекватного восприятия атлантизма очевидны и без евразийского синдрома. Военная и духовная экспансия Запада осуществлялась не на мифическую Евразию, а на православную Россию. Современные евразийцы в противоположность отцам-основателям ищут консолидированные формы вхождения в Европейский дом.

В-шестых, евразийцам присуща  монголофилия, неоевразийцам – тюркофилия, то есть преувеличение исторической роли нерусских народов России. Делается это для умаления исторической роли русского народа, вплоть до русофобии. Ныне эти взгляды подкрепляются убеждением, что русский этнос вымирает, а тюркский, исламский, напротив, увеличивается численно и набирает пассионарность.

Евразийские концепции используются в основном теми, кто сознательно  или неосознанно стремится легализовать превращение русской государственности  — России, в «многонациональную», а, по сути, в тюркскую государственность — Евразию. Новая утопия навязывается действительности, что неизбежно приведёт к очередной исторической катастрофе. Если же исходить из исторических реалий, то понятие «Евразия» правомочно и полезно употреблять только для обозначения геополитического пространства, которое не может быть каким-либо субъектом исторического действия. Таковым историческим субъектом на евразийских пространствах является русский народ. В русский многонациональный народ через обряд православного крещения, через присоединение к русской культуре и русскому языку входило множество народов, народностей и отдельных представителей других этносов. Русский народ всегда являлся государствообразующим, он создал русскую культуру и русскую православную цивилизацию. Вместе с тем, русский народ строил не национальное государство, а огромную многонациональную империю, сохранившую все её народы. Наряду с цивилизационнообразующей русской культурой и благодаря ей в России развивались многие национальные культуры. Но только присоединение к русской культуре выводило российские народы к евразийским и мировым измерениям. Русский народ-государствообразователь является созидательной основой российской нации, так же как русская православная цивилизация — стержнем самобытной российской цивилизации.

Таковы исторические реальности. Никакого евразийского народа или евразийской цивилизации никогда не существовало на евразийском континенте; в лучшем случае они могут быть художественными образами, в большинстве своём — разрушительно-утопическими мифами. Другое дело, что современное российское государство может входить в блоки в тех или иных формах с различными государствами евразийского континента и создавать «Евразийский союз» либо «Евразийское сообщество». Все формы региональной интеграции весьма полезны и создают возможности сопротивления негативным тенденциям глобализации. Но плодотворные «сообщества» и «союзы» доступны только тем народам и государствам, которые обрели свою историческую идентичность.

4. История славянско-тюркских отношений

На этнографической карте Евразии  ясно обозначено соседство и прорастание  друг в друга двух мощных этнических массивов - славянского и тюркского. Именно это соседство и сращение в немалой степени определяют и диктуют реалии федеративного устройства России и ее политику в отношении крупнейших государств «ближнего зарубежья» - Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Туркменистана, Азербайджана. Общность исторических судеб в древнейший период связывает современных татар с башкирами и чувашами в Волго-Уралье, кумыками, ногайцами, карачаевцами и балкарцами на Северном Кавказе, алтайцами, шорцами, кумандинцами, хакасами, тувинцами и тофаларами в Южной Сибири, якутами и долганами в Восточной Сибири. Значительная часть тюркского населения России, включая переселенцев из Центральной Азии и Закавказья, живет вместе с другими народами, вне своих этнических территорий. По последней общесоюзной переписи 1989 г. тюркское население России составляет около 14 миллионов человек или несколько более, а тюркское население перечисленных государств СНГ превышает 40 миллионов человек. 

История славяно-тюркских отношений  в течение веков определялась не только драматическими коллизиями, но и исполненными жизненной силы симбиотическими процессами. Последняя  тенденция сохраняется и поныне. Ее преобладание остается одним из условий гражданского мира и политической стабильности в Евразии. Пренебрежение  исторически сложившимися формами  симбиоза ради сиюминутных экономических  и политических выгод чревато  трагическими последствиями для  судеб миллионов людей, населяющих Евразию. 

Допустимо ли рассматривать всю  совокупность тюркских народов как  некое единство, выходящее за границы  языкового родства? С начала XX в. и по сей день существуют и противостоят друг другу два противоположных ответа на этот вопрос. Первый ответ (пантюркизм, тюркизм) утверждает, что все тюркские народы составляют одну нацию, имеют общую прародину - Туран, а многочисленные языки, на которых они говорят, и не языки вовсе, а лишь диалекты или наречия единого тюркского языка. Второй ответ, столь же непререкаемый: никогда не было и не существует какого-либо тюркского этнического единства и сам термин тюрк первоначально обозначал не все родственные по языку племена, а лишь одну их группу. Все тюркские народы генетически связаны с территориями их нынешнего обитания. И, естественно, между народами, говорящими на разных тюркских языках, существуют значительные ментальные, культурные и антропологические различия.  

Обратимся для прояснения проблемы к реалиям тюркского этногенеза, к ранним этапам этнополитической истории  тюркских народов, выявленных более  чем вековым трудом прежде всего российских исследователей - археологов и филологов, историков и этнографов.

Современная этническая карта, отражающая расселение тюркских народов, - это результат многотысячелетних этногенетических и миграционных процессов. Древнейшие очаги тюркского этно- и глоттогенеза, т.е. очаги первоначального формирования тюркских народов и языков, неразрывно связаны с востоком Евразии - Южной Сибирью и Внутренней Азией. Этот огромный регион не был изолирован ни от соседних цивилизаций, ни от горно-таежных и степных племен иного этнического облика. Так, евразийские степи между Волгой и Енисеем еще в 6-2 тыс. до н.э. занимали индоевропейские племена европеоидного расового типа, те самые «индоевропейцы», многочисленные племена которых говорили на родственных друг другу языках индоиранской языковой семьи, балто-славянской языковой семьи, германской языковой семьи и многих других родственных языках. Преобладающими в восточной части евразийских степей были древнейшие иранские языки, те самые, на которых создавалась Авеста и проповедовал Заратуштра (конец 2 тыс. до н.э.). 

Далее мы рассмотрим «индоевропейский»  период истории Великой Степи, длившийся  около двух с половиной-трех тысячелетий, ибо всякая изоляция по этническому признаку во времени и пространстве искусственно вычлененных ареалов Евразийского степного пояса искажает реальную историю, открывает путь предвзятым трактовкам прошлого, используемым для односторонней политизации и националистических претензий. 

По горным хребтам Алтая, протянувшимся  на юг до пустыни Гоби, по долине верхнего Енисея и его притоков, прошла в  ту далекую эпоху этноконтактная зона, к востоку от которой преобладали тюркские и монгольские племена, а к западу - индоевропейские. Трассы миграционных потоков, то усиливавшихся, то затихавших, пронизывали всю Великую Степь. В течение тысячелетий, вплоть до первых веков новой эры, тюркский этногенез был связан с востоком горно-степной зоны Евразии.

История взаимодействия и, отчасти, слияния  всех групп древнего населения на протяжении двух-двух с половиной  тысяч лет и есть процесс, в  ходе которого осуществлялась этническая консолидация и сформировались тюркоязычные этнические общности. Именно из среды этих близкородственных племен во 2 тыс. н.э. выделились современные тюркские народы России и сопредельных территорий.  

Многочисленные автохтонные племена (индоевропейские в Центральной  Азии, угро-финнские в Поволжье, Приуралье и Западной Сибири, иранские и адыгские на Северном Кавказе, самодийские и кетоязычные в Южной Сибири) были частично ассимилированы тюрками в период существования созданных ими этнополитических объединений, прежде всего гуннских государств первых веков н.э., древнетюркских каганатов второй половины 1 тыс. н.э., кипчакских племенных союзов и Золотой Орды первой половины 2 тыс.н.э. Именно эти многочисленные завоевания и миграции привели в исторически обозримый период к формированию тюркских этнических общностей на местах их современного расселения.

На протяжении всей древней и  средневековой истории в среде  тюркских народов складывались и  преемственно закреплялись этнокультурные традиции, которые, имея зачастую различные  истоки, постепенно формировали этнически  существенные особенности, в той  или иной мере присущие всем тюркоязычным племенам. Наиболее интенсивно формирование такого рода стереотипов происходило в древнетюркское время, т.е. во второй половине 1 тыс. н.э., когда определялись оптимальные формы хозяйственной деятельности (кочевое и полукочевое скотоводство), в основном сложился комплекс материальной культуры (тип жилища, одежда, средства передвижения, пища, украшения и т.п.), приобрела известную завершенность духовная культура, социально-семейная организация, народная этика, изобразительное искусство и фольклор. Наиболее высоким достижением этой эпохи стало создание тюркской рунической письменности, распространившейся со своей центральноазиатской родины (Монголия, Алтай, Верхний Енисей) до Подонья и Северного Кавказа. 

Становление государственности на территории Центральной Азии, Южной  Сибири и Поволжья в раннем средневековье (VI-XI вв.) связано с образованием Тюркского  каганата, традиции которого были унаследованы Уйгурским каганатом, государствами  кыргызов на Верхнем Енисее, кимаков и кипчаков на Иртыше, Булгарским государством и Хазарским каганатом в Поволжье и на Северном Кавказе. Единство общественного устройства, этнокультурного родства и сходство политической организации всех этих государств позволяет рассматривать время их существования и преобладания в Великой Степи как относительно цельный историко-культурный период - период степных империй.

Следует определиться с термином «империя»  применительно к государствам, созданным  кочевниками Азии. Не пытаясь универсализировать свой вариант определения, отметим, что понятие «империя» распространяется нами только на полиэтнические образования, созданные военной силой в  процессе завоевания, управляемые военно-административными  методами и распадающиеся после  упадка политического могущества создателя  империи. Анализ исторических ситуаций возникновения империй показывает, что завоевательный импульс был  направлен не столько на расширение пастбищных территорий (это аномальный случай), сколько на подчинение территорий с иным хозяйственно-культурным типом. На первом этапе завоевания фактором, определяющим его цели, является консолидация степных племен под властью одной  династии и одного племени. Затем  возникают стремления, реализуемые  обычно в ходе военных акций, - поставить в зависимость от консолидированной военной мощи кочевников области и государства с более сложным устройством и более многообразной хозяйственной деятельностью. Такой баланс сил предполагает конечный итог - данническую зависимость или какие-либо формы непосредственно политического подчинения. Именно на этой стадии государства, созданные кочевыми племенами, преобразуются в империи.