Географический детерминизм как основополагающий принцип традиционной геополитики

 

Многие исследователи  не без основания отмечают, что  не нации создают государства  и национализм, а наоборот, они  создается государством. По-видимому, есть резон в позиции Э.Геллвера, который считает, что «именно  национализм порождает нации, а  не наоборот». И действительно, во многом прав известный 'английский экономист  и историк Э.Хобсбаум, который  подчеркивал, что нации представляют собой «дуалистический феномен. создаваемый преимущественно сверху, но который невозможно понять без  изучения процессов, шедших снизу, т.е. без чаяний, надежд, потребностей, желаний  и интересов простонародья, которые  не всегда были национальными, но от этого  не становились менее националистическими».

 

В данной связи показательно, что распространение рыночных отношений, расширение зон свободной торговли, с одной стороны, ведут к сближению  и усилению интеграции стран, а с  другой стороны, поощряют изоляционистские силы, способствующие воскрешению национализма и этнических конфликтов.

 

Как показывает исторический опыт, национализм может выступать  в качестве фактора мобилизации  народов на борьбу за свое освобождение, источника творческого порыва. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что националистическая идея  миропорядка оказалась довольно устойчивой в течение последних  полтора—двух столетий. В то же время  он может служить в качестве катализатора разного рода конфликтов, холодных и горячих войн.

 

Для правильного понимания  данной проблемы необходимо учесть, что  национализм прежде всего социокультурный  феномен, имеющий много общего с  религией и идеологией и в не­которой степени определяющий контуры видения  мира. Во многих случаях он выступает  лишь в качестве своеобразной оболочки для реализации иных интересов и  мотивов, например стремления участвовать  в дележе материальных ресурсов, завоевании власти и авторитета, преодолении  психологических и идеологических комплексов и т.д. И соответственно он интегрировал в себя традиционные мифы и символы, но использовал их для защиты и обоснования новых  феноменов в лице национального  государства.

 

Привлекательность национализма состоит в его способности  превращать совершенно банальные, повседневные, с точки зрения постороннего человека, действия в источник национальной гордости, усматривать в них элементы проявления свободы и самовыражения. Чувство  принадлежности к собственному сообществу придает смысл и значимость самой  жизни, укрепляет взаимную ответственность  и сопричастность, уменьшая тем самым  чувства одиночества и отчуждения.

 

Особую значимость национализму придает то, что он способен абсорбировать  личное недовольство, личную неудовлетворенность  отдельного индивида. По-видимому, не лишены оснований доводы тех исследователей, которые считают, что индивид  может «чувствовать себя защищенным в мире исторических традиций, создававших  ощущение ускорененности и почти  племенной принадлежности». Люди обращаются к национализму когда они озабочены  проблемой придания смысла собственной  жизни. С усложнением, модернизацией, космополитизацией, обезличением общества и соответственно потерей корней эта потреб­ность не только не уменьшается, а при определенных условиях может  многократно усиливаться. Показательно, что порождаемые этими процессами и феноменами условия размывания естественных общностей в лице семьи, общины, этноса, нации способствуют выдвижению на первый план потребности, стремления присоединиться к разного  рода искусственным, фиктивным, ложным общностям, таким как партии, религиозные  секты и т.д.

 

Новейшие тенденции общественно-исторического  развития чреваты стиранием традиционных различий между дозволенным и  недозволенным, допустимым и неприемлемым, нормальным и ненормальным, сакральным и мирским. Национализм же несет  в себе обещание восстановить нормальный порядок, все снова поставить  на свои места и освободить людей  от страха перед современностью, а  также трудной и мучительной  необходимостью самим принимать  решения. Данный момент приобретает  особую значимость, если учесть, что  каждой стране и каждому народу предстоит  состязаться с другими странами и народами, чтобы занять лучшие позиции в формирующемся новом  мировом порядке. Поэтому неудивительно, что одним из факторов, диктующих  положение в новых геополитических  реальностях, стал пребывавший до недавнего  времени в латентном состоянии, но агрес­сивно заявивший о себе национализм. Ныне, как образно выразился  английский исследователь Э.Хобсбаум, «сова, Минервы парит над нациями  вместе с национализмом».

 

В нашем веке имели место  три периода всплеска национализма, совпавшие с образованием новых  государств и получением независимости  многими ранее зависимыми странами: первый -сразу по окончании первой мировой войны; второй — после  второй мировой войны, за которой  последовали распад колониальных империй  и образование множества независимых  стран Азии и Африки; третий —  период антикоммунистических революций  в Центральной и Восточной  Европе, а также распад советского блока и самого СССР.

 

Несомненно, что мирные договоры, в совокупности составившие Версальско-Вашингтонскую  систему после первой мировой  войны, внесли существенный вклад в  национально-государственное строительство. Одним из общепризнанных принципов, как было объявлено на Версальской  мирной конференции в 1919 г., является признание права наций на самоопределение. Согласно этому принципу, на месте  распавшихся многонациональных  им­перий предусматривалось создать  множество самостоятельных национальных государств. Следует отметить, что  уже в тот период обнаружились почти непреодолимые трудности  на пути реализации этого принципа.

 

Во-первых, на практике он был  выполнен лишь в отношении некоторых  народов Оттоманской и Австро-Венгерской империй,  потерпевших поражение  в войне, а также в силу ряда обстоятельств '(большевистская революция  и гражданская война) в России. Но и здесь необходимо внести целый  ряд коррективов. Так, в Севрском договоре были учтены и признаны права  и притязания курдского народа, в  частности предусматривалось перераспределение  территорий в их пользу. Однако договор  не был ратифицирован,  а в договоре, заключенном в Лозанне в 1923 г., в сущности игнорировались положения  Севрского договора, касающиеся курдов. В результате последние не получили своей государственности. Что касается новых государств, образовавшихся в  Европе,  или государств, увеличивших  свои территории, то лишь не- сколько  из них можно было назвать национальными  в собственном смысле слова. Это  — Польша, Финляндия, прибалтийские  страны. Чехословакия стала государственным  образованием, сформировавшимся в результате соединения двух народов — чехов и словаков, а Югославия — нескольких народов: сербов, хорватов, словенцев, македонцев, боснийцев- мусульман.

 

Во-вторых, в восточно-европейских  странах сохранились значительные национальные меньшинства, не сумевшие получить свою государственность. В  данной связи обращает на себя внимание тот факт, что зачастую границы  новообразованных национальных государств проводились исходя из стремления ослабить побежденные государства — Германию, Венгрию, Австрию, а не желания полностью  удовлетворить этнонациональные критерии. По мнению некоторых наблюдателей, само образование маленькой Австрии  являлось нарушением принципа национального  самоопределения, поскольку большинство  жителей этой страны предпочитало аншлюс, т.е. слияние с Германией. Население  созданной Чехословацкой республики состояло из 64,8 % чехов и словаков и 23 % немцев. В Польше проживало 69,2 % поляков, 14,8 % украинцев, 7,8 % евреев, 3,9 % немцев и 3,9 % русских. В Латвии доля титульной нации составляла 73,4 %, в Литве — 80,1 % и Эстонии — 87,6 %. Лишь в Фин­ляндии шведы составляли незначительное меньшинство. Другими  словами, принцип национального  самоопределения был реализован в отношении титульных народов  этих стран, что отнюдь не скажешь  об их национальных меньшинствах.

 

В-третьих, в многонациональной  Российской империи, несмотря на выход  из нее Финляндии, Польши и прибалтийских  стран, процесс самоопределения  народов был прерван в самом  начале и оказался отложенным более  чем на семь десятилетий.

 

В-четвертых, заправилы Версальской  конференции даже не ставили на обсуждение вопрос о предоставлении независимости  народам, победившим в войне с  колониальными империями Великобритании и Франции.

 

Мощный импульс национализм  получил в ходе второй мировой  войны и после ее окончания. Началось широкое национально-освободительное  движение колониальных и зависимых  народов, в результате которого произошел  распад колониальных империй и образование  большого числа новых независимых  государств.

 

В наши дни мир стал еще  теснее, но разнородные национальные, культурные, религиозные или иные группы в рамках или вне рамок  существующих сообществ требуют  для себя автономии. Так, мы являемся свидетелями мирного распада  Чехословакии на два самостоятельных  государства и братоубийственной  кровавой трагедии, сопутствовавшей  распаду Югославии.

 

Событиями всемирно-исторического  масштаба, приведшими к переустройству самого мирового порядка, стали распад Советского Союза и образование  на его обломках полтора десятка  новых государств. Сочетание этих противоречивых тенденций сопряжено  со сложностями их совмещения в рамках существующих политических систем, привязанных к модели национального государства. Это создает благоприятную почву для появления новых и обострения старых конфликтов.

 

Следует иметь в виду, что  во многом цивилизации, мировое сообщество, всепланетарная цивилизация представляют собой абстрактные категории, а  не конкретные политические образования. Они не имеют собственных границ, пределов юрисдикции, официальных институтов и руководителей, полномочных принимать  решения и реализовывать их, не обладают контролем над ресурсами  и -т.д. Всеми этими атрибутами обладает национальное государство. Государства  могут мобилизовывать своих граждан, собирать с них налоги, наказывать врагов и награждать друзей, объявлять  и вести войны и многое другое, что не под силу, во всяком случае в обозримой перспективе, цивилизации  или какому-либо иному культурному  кругу.

 

Сила национализма как  раз состоит в том, что он органически  соединяет индивидуальные социокультурные  приверженности людей с государством, которое способно действовать, в  том  числе в плане защиты и  гарантии сохранения национально- культурной идентичности народа. По-видимому, и  в будущем конфликты будут  возникать между государствами  по поводу государственного суверенитета, расчленения, консолидации государств, а также между различными группировками, выступающими за создание собственного самостоятельного государства. Разумеется, не исключаются и конфликты на разломах цивилизаций и между  цивилизациями.

 

Парадокс современного мира состоит в том, что всплеск  национализма происходит на фоне почти  полного отсутствия национально  однородных государств. Последние составляют скорее исключение, чем правило. Особо  важное значение имеет то,  что  не все существующие в настоящее  время народы и этносы способны создавать  и поддерживать самодостаточные  и сколько-нибудь жизнеспособные государственные  образования. К тому же в современном  мире по большому счету нет и не может быть полностью независимых  от внешнего мира в смысле полной самодостаточности  стран. Поэтому неудивительно, что  большинство Иран являются, по сути дела, многонациональными. Во многих Из них роль доминирующей нации в  той или иной форме и степени  оспаривается другими национальными  группами. Более того существует множество  народов без собственной государственности. Как показывает исторический опыт, территориальный подход редко приводит к сколько-нибудь удовлетворительному  разрешению национального вопроса. Албанцы в Сербии, венгры в сопредельных государствах, курды в Ираке, Турции, Иране и Сирии— ни что иное как  следствие Версальско-Вашингтонской  системы. Эти проблемы настолько  сложны, что никакая перекройка не поможет, лишь еще более усугубит ситуацию. В наши дни национальные и этнические конфликты не всегда поддаются удовлетворительному  урегулированию путем из­менения национальных границ. Как показал опыт распада  Югославии и СССР, решение одних  проблем зачастую чревато появлением новых, еще более сложных и  трудноразрешимых проблем. Если бы все  существующие в современном мире нации, народы этносы претендовали на создание собственных независимых  государств и попытались бы реализовать  эти претензии, неустойчивость миропорядка  многократно усилилась бы и само существование многих государств было бы поставлено под вопрос.

 

На земле существует огромное число потенциальных наций, несомненно во много раз превосходящее возможное  число потенциальных государств. По некоторым данным, в настоящее  время в мире насчитывается 8000 языков, не считая диалектов. Потенциальное  число новых национальных государств исчисляется десятками, но никак  не сотнями. Нельзя не согласиться с  теми авторами, которые убедительно  обосновывают мысль о невозможности  удовлетворения интересов всех без  исключения этносов, во всяком случае в полном объеме и одновременно.

 

Реализация интересов  одного этноса слишком часто задевает интересы другого этноса ( нередко  и не одного). К тому же многие этносы во всех регионах земного шара либо малочисленны, либо уже живут не компактными группами, а перемешаны друг с другом и поэтому не вправе реально претендовать на создание собственных  суверенных национальных государств.

 

Рост числа государств может стать фактором, способствующим увеличению неопределенности и международной  нестабильности. Как показал опыт 90-х годов, распад сколько-нибудь многонационального государства может привести к  распаду устоявшихся властных структур и нарушению баланса власти и  интересов, а это, в свою очередь, к росту неопределенности и неустойчивости. События на постсоветском и постъюгославском пространствах показывают, что такой  распад чреват непредсказуемыми кровавыми  последствиями, в которых даже в  долгосрочной перспективе проигрыш для большинства вовлеченных  сторон явно перекрывает все возможные  приобретения.

 

Этот факт приобретает  особую значимость, если учитывать. что  на смену характерной для биполярного  периода определённости приходит неопределенность, способная питать недоверие стран  и народов друг к другу. Следует  отметить и то, что нередко национальные движения, в идеологии которых  преобладает этническое начало, довольно быстро исчерпывают своим мобилизационный  потенциал. Более того, они создают  благопри­ятную почву для утверждения  авторитарных и тоталитарных режимов.