Эпитет у Моэма (по материалам романа «Пироги и пиво»)

    Следует отметить, что часто для типовых  контекстов контекстуальное (метафорическое) значение входит в смысловую структуру  слова и становится новым словарным  значением. Например, слово starry в сочетании starry eyes приобрело значение «лучистые глаза», слово silvery в сочетании silvery laughter – значение «звонкий, мелодичный смех», слово honeyed в сочетании honeyed tongue – значение «льстивые речи».

    Интересной  разновидностью метафорического эпитета  является эпитет, основанный на приписывании неодушевлённым предметам свойств и признаков живых существ. Такие эпитеты называются олицетворяющими или персонифицирующими. Прилагательное, которое по своей семантике должно определять живое существо, сочетается с существительным, обозначающим неодушевлённый предмет. Например: narrow-shouldered, rachitic house «узкоплечий, рахитичный дом», pitiless rain «безжалостный дождь», thievish shadows «воровские тени». I’m trotting up the path out of the gates and turning by that bare-faced, big-bellied oak tree at the lane – «Я рысцой бегу вверх по тропинке, выбегаю из ворот и сворачиваю с неё около этого наглого пузатого дуба.» (Силлитоу).

    Во  всех этих примерах определения выражены прилагательными, в норме сочетающимися  с названиями живых существ и обозначающими либо их части тела (narrow-shouldered, bare-faced, big-bellied), либо присущие им болезни (rachitic), либо их внутренние свойства (thievish, pitiless). Нарушение типовой сочетаемости вызывает эффект «олицетворения» определяемых предметов, они предстают перед читателем как живые существа.

    Это нарушение привычной сочетаемости сопровождается изменением семного  состава: под влиянием определения, имеющего в своей семантической  структуре сему «одушевлённости», такая  же сема возникает и на периферии смысловой структуры определяемого. Происходит обратный процесс: если в прилагательных, устойчиво сочетающихся с существительными, обозначающими живые существа, сема «одушевлённости» возникает именно под влиянием этих существительных, то в сочетаниях с существительными, обозначающими неодушевлённые предметы, последние приобретают сему «одушевлённости» под влиянием определения.

    Интересно отметить, что с точки зрения морфолого-синтаксического  выражения среди персонифицирующих  эпитетов преобладают эпитеты, выраженные причастием настоящего времени, например: sleeping, yawning world «спящий, зевающий мир», waltzing trees «вальсирующие деревья».

    По-видимому, это ещё одна точка пересечения  и взаимодействия двух разных принципов  классификации: специфика семантики персонифицирующего эпитета – выражение свойств и признаков живых существ – диктует и форму выражения. Именно причастие настоящего времени, сохраняющее даже в атрибутивном употреблении оттенок процессуальности, лучше всего демонстрирует характерное свойство живого существа быть в состоянии активного действия.

    Разновидностью  персонифицирующих эпитетов является антропонимичный эпитет, т.е. такой  эпитет, который приписывает неодушевлённым предметам или животным качества, свойственные только человеку.

    Семантические отношения, связывающие определение  и определяемое в антропонимическом  эпитете, совершенно идентичны семантическим  отношениям в персонифицирующем  эпитете, с той только разницей, что  сема одушевлённости сужается в антропонимическом  эпитете до семы лица, и эта сема лица переносится с определения на определяемый предмет или животное, например: the yellowest and most obstinate of the leaves – «самые жёлтые и самые упрямые из листьев», wrath-bearing tree – «разгневанное дерево».

    Ещё одна разновидность метафорического эпитета – зоосемический эпитет, основанный на приписывании человеку признаков или качеств животных. Обычно зоосемический эпитет выражен существительным – названием животного и определяет какую-либо часть тела человека, которая представляется автору смешной или уродливой, например: tortoise eyes – «черепашьи глаза».

    It was strange that this little bald-headed man with his monkey face should have aroused in the alien woman so devastating a passion – «Было странно, что этот маленький лысый человечек со сморщенным обезьяньим личиком вызвал в этой женщине чужой расы такую всепоглощающую страсть» (Моэм, «Разрисованный занавес»).

    A line of potbellied pop-eyes gleamed at me and a row of goldfish mouths opened and wiggled gold teeth at me – «Я видел множество пузатых людей, пучеглазых лиц с рыбьими открытыми ртами, в которых посверкивали золотые зубы» (Силлитоу).

    В смысловой структуре эпитетов этой разновидности всегда происходят однотипные процессы перераспределения сем: затушёвывается и отходит на периферию смысловой структуры сема предметной соотнесенности с тем или иным животным; на первый план выступает сема (или семы), обозначающая какой-либо характерный признак, свойственный этой части тела животного, которая соответствует определяемому группы эпитета. Чаще всего выделяются семы внешних признаков, вызывающих наглядные образные представления. Так, в значении слова tortoise на первый план выступают семы «маленькие, круглые, с тяжёлыми, морщинистыми веками», выделяющие характерные внешние признаки глаз черепахи. В смысловой структуре слова monkey выделяются семы «маленькое, сморщенное, преувеличенно подвижное, с «гримасничающей мимикой», называющие характерные признаки «лица» обезьяны. В значении слова goldfish на первый план выдвигаются семы «большой, круглый, непрестанно беззвучно открывающийся», соответствующие признакам рыбьего рта – таким образом, создаётся наглядный образ, воспроизводящий индивидуальное восприятие героя, мальчика – бегуна, для которого в нервном напряжении соревнования звуки перестают существовать, и кричащие рты подбадривающих его болельщиков представляются ему беззвучно разевающимися рыбьими ртами. 

    2. Сравнительные эпитеты

    Вторая  группа образных эпитетов – эпитеты, основанные на сравнении, назовём их сравнительными эпитетами. По морфологическому выражению сравнительные эпитеты представляют собой обычно сложные прилагательные с элементом –like. Наличие элемента –like как бы оставляет открытым для читателя самый процесс уподобления одного предмета другому – эпитет становится своеобразным сжатым сравнением, но в то же время он не становится метафорическим, так как наличие элемента –like исключает взаимодействие двух значений: наличествует словарное значение первого элемента – корневого существительного, которому и уподобляется при помощи основы –like определяемое слово.

    Таким образом, разница между метафорическим и сравнительным эпитетами не только имеет формальный признак  – выраженность/невыраженность идеи подобия – но и имеет важное содержательное различие: «выраженность  идеи подобия постулирует сходство темы и образа (а подобно b), а невыраженность идеи подобия – их тождество (а есть b)». Это утверждение тождества заведомо нетождественного делает метафору внутренне противоречивой, и вследствие этого она обычно более экспрессивна, чем сравнение.

    В сравнительном эпитете выражается лишь сходство двух более или менее  далёких понятий, причём степень  образности сравнительного эпитета  зависит от дистанции между определением и определяемым, от «угла» сравнения. Чем более отстоят друг от друга сферы, к которым относятся определение и определяемое, чем неожиданнее их сочетание в одну группу эпитета, тем образнее сравнительный эпитет.

    Сравнительные эпитеты создают зрительные или  слуховые, тактильные и т.д. образы и  выражают субъективное авторское восприятие того или иного предмета или явления и его отношение к нему. Например: plum-like cheek «гладкая как слива щека», lamp-like «светящееся как лампа лицо», pincer-like fingers «похожие на щипцы пальцы».

    Сравнительные эпитеты, определяющие человека и части его тела, часто бывают основаны на зоосемии, однако в  отличие от зоосемических эпитетов они не отождествляют часть тела человека с соответствующей частью тела животного, а только указывают на существующее в восприятии автора сходство между ними. Характерно, что при этом перед сравнительным эпитетом обычно стоит логическое определение, выделяющее какой-то существенный признак определяемого, а сравнительный эпитет как бы развёртывает этот признак в образ. Например: sharp, bird-like nose «острый, похожий на клюв нос», dry, snakelike skin «сухая, похожая на змеиную кожа». Mr. Justice Bentham himself appeared – a thin, rather hen-like man, with a little stoop, clean-shaven under his snowy wig – «Появился сам судья, мистер Бентам, худой, похожий на курицу человек, немного сутулый и гладко выбритый, в белоснежном парике» (Голсуорси).

    Ещё одним способом морфологического выражения  сравнительного эпитета с выраженным основанием сравнения являются сложные  прилагательные типа coal-black, первый элемент которых выражен существительным, обозначающим какое-либо вещество или предмет, а второй элемент – прилагательным, обозначающим качество или признак, чаще всего цвет. Например: blood-red nostrils «кроваво-красные ноздри», steel-bright eyes «яркие глаза цвета стали».

    …smoothing out his newspaper with lily-white workless hands – «…разглаживая свою газету белыми лилейными руками, не привыкшими к труду» (Силлитоу).

    Семантика сравнительного эпитета характеризуется  непременной реализацией в данном контексте одновременно двух или более сем из смысловой структуры слова. Так, в смысловой структуре слова lily-white, помимо семы цвета сохраняются и другие семы, связанные с материальными свойствами лилии и отражающие различные признаки формального понятия её: 1) белый, 2) матовый, 3) гладкий и др.

    Ю.С. Степанов отмечал: «С точки зрения эстетической совсем не безразлично, сказать ли белый  как молоко, или белый как полотно, или белый как бумага. Причём разница  здесь не в оттенках белого, которые  вовсе в этих трёх примерах без особого размышления не различимы. Разница в том, что качество – в данном случае белый, отвлекаемое от разных вещей, хранит представление не о цветовой даже, а в широком смысле о материальной связи с качествами вещей. Белый как молоко, хранит гладкость и прохладу или теплоту молока». (Степанов, стр.301)

    Как и всякий другой вид образного  эпитета, сравнительный эпитет может  переходить из ряда оригинальных, речевых  в разряд привычных и языковых эпитетов. Например: fishlike eyes «рыбьи глаза», piglike eyes «поросячьи глазки», moonlike face «круглое как луна лицо», childlike smile «детская улыбка», coal-black eyes «чёрные как уголья глаза», sky-blue eyes «небесно-голубые глаза», crystal-clear eyes «кристально чистые глаза». 

    3. Синестетические эпитеты

    Особую  подгруппу эпитетов составляют эпитеты, образность которых основана на явлении, известном в психологии под названием синестезии.

    Синестезия  – это явление, состоящее в  том, что «какой-либо раздражитель, действуя на соответствующий орган  чувств, вызывает не только ощущение, специфичное для данного органа чувств, но одновременно ещё и добавочное ощущение, характерное для другого органа чувств». Психологи объясняют это явление приспособлением психики человека к окружающему его миру, стремлением наиболее адекватным образом отражать познаваемые им предметы. В результате чего органы чувств стали нередко функционировать связно, совместно.

    Наиболее  распространённым проявлением синестезии является «цветной слух», т.е. определённые зрительные (цветовые) представления, возникающие при восприятии тех или иных звуков. Реже встречается синестезия, основанная на совпадении звуковых и вкусовых ощущений, звуковых и тактильных, зрительных и обонятельных ощущений и т.д. С.Ульман считает явление синестезии одной из семантических универсалий.

    Явление синестезии не могло не найти отражения  и в языке художественной литературы. Взаимодействие разных органов чувств лежит в основе многих стилистических приёмов. Чаще всего встречается  синестетическая метафора и синестетический  эпитет. Например: acid daylight «кислый дневной свет», soft, fluffy bark «мягкий, пушистый лай», brooding green silence «задумчивая зелёная тишина». You have a nice profile and a deep brown voice – «У вас чудный профиль и глубокий коричневый голос» (Пристли). On the left was the hot bright thunder of the fire – «Слева был горячий яркий гром огня» (Голдинг).

    Синестетические эпитеты, как и все образные эпитеты, обладают свойством «стирания» их образности в результате частого употребления.

    Так, у слова chilly «прохладный, зябкий» в словосочетаниях chilly smile «натянутая улыбка», chilly voice «неприветливый голос», chilly laughter «чопорный смех» от частого употребления эффект неожиданности стёрся; из таких сочетаний выкристаллизовалось новое значение слова chilly – unfriendly «неприветливый». 

    3. Звукообразные эпитеты

    Из  различных приёмов звуковой организации  текста в эпитете особенно часто  используются звукоподражание, аллитерация  и звуковой символизм. Соответственно, выделяются три разновидности эпитетов:

1. звукоподражательные,
2. аллитерирующие,
3. звукосимволические.

    Простейшим  и самым распространённым видом  звукообразного эпитета является звукоподражательный  или ономатопеический эпитет.

    Звукоподражательные эпитеты выражены звукоподражательными словами, т.е. словами, звуковая оболочка которых имитирует какие-либо реальные звуки окружающей действительности: голоса птиц или животных, звуки человеческого смеха, кашля, чихания и т.п., звуки звона, скрежета, стука металла, дерева и других природных материалов, звуки грома, дождя и других явлений природы. Например: roaring voice «рычащий голос», chirpy comments «щебечущие замечания», snorting lorry «храпящий грузовик», cooing undertone «воркующий голосок».