Особенности перевода поэзии с русского языка на английский

Вторым  несомненным недостатком ранних определений перевода можно считать  то, что они в явном или неявном  виде предъявляют определенные требования к результату переводческого процесса («сохранение неизменного плана  содержания», «выразить верно и полно то, что уже выражено средствами другого языка», «сохранение инвариантности содержания и качеств оригинала» и т.п.). Другими словами, всякое подобное определение является не определением «перевода вообще», а определением качественного, хорошего перевода [19;87].

Ю. Найда заметил, что «определений правильного перевода почти так же много, как и авторов, занимающихся обсуждением предмета». Предлагаемый Ю. Найдой обзор множества определений перевода свидетельствуют о том, что большей частью исследователи определяют перевод либо через требования, предъявляемые переводчику (1. «Он должен понимать слово в оригинале и по смыслу, и по стилю», 2. «Он должен преодолеть различия между двумя лингвистическими структурами», 3. «Он должен в своем переводе воссоздать  стилистическую структуру оригинала»), либо через требования, которым должен удовлетворять сам текст перевода. Ю. Найда формулирует четыре требования к переводу: 1) передавать смысл, 2) передавать стиль и дух оригинала, 3) обладать легкостью и естественностью изложения, 4) вызывать равнозначное впечатление. При этом Ю. Найда отмечает, что в некоторых случаях возникает серьезный конфликт  между содержанием и формой (или между значением и стилем) и переводчику приходится жертвовать либо тем, либо другим. В результате он приходит к выводу, что качество перевода можно оценивать с разных позиций, « и поэтому на вопрос – хороший это перевод или нет? – всегда будет множество вполне обоснованных ответов» [15;121]. К сожалению, подобный подход никак не способствует выявлению сущности перевода как вида целенаправленной деятельности и закреплению нашего понимания этой сущности в виде определения.

Вместе  с тем, весьма показательно в этом отношении мнение Семко С.А., который писал, что «дать определение некоего «бескачественного перевода» «перевода вообще» нельзя, поскольку такого перевода не существует. В дефинициях, требующих от результирующего перевода того или иного качества, ... понятие «перевод вообще» имплицируется через понятие «хорошего» перевода: все, что не является «хорошим» переводом, есть «плохой» перевод или даже «неперевод». Именно таким образом любой дефиницией «хорошего» перевода удается охватить и «перевод вообще» [20;12].

Вряд  ли, однако, можно согласиться с разделением результата переводческого процесса на перевод и «неперевод». Конечно, каждый конкретный текст перевода характеризуется определенным качеством, степенью близости к оригиналу в содержательном и формальном отношении. Однако, любой созданный в процессе двуязычной коммуникации текст, способный выполнять функцию репрезентации оригинала, заменять собой оригинал, должен рассматриваться как перевод в соответствии с телеологическим подходом к определению перевода. В таком определении перевода, как справедливо замечает В.Н.Комиссаров, центральным будет слово «предназначенного», «которое подчеркивает его телеологичность, Независимость от того, в какой степени конкретный перевод отвечает своему предназначению, насколько он реально коммуникативно равноценен оригиналу»[10;67-68].

Телеологическому  подходу к определению перевода предшествовали те подходы, согласно которым  перевод рассматривается как  межъязыковая коммуникация или особый вид языкового посредничества, призванный способствовать установлению коммуникации между носителями разных языков. Процесс  межъязыковой коммуникации имеет сложную  структуру, которая включает множество  факторов; влияющих на условия ее протекания и ее конечный успех. Как отмечает Р.К. Миньяр-Белоручев, «науке о переводе приходится изучать и условия порождения исходного текста, и условия восприятия переводного текста, и социальный статус коммуникантов, и речевую ситуацию, и различные сопутствующие явления, что входит в сложное понятие коммуникации с использованием двух языков, которая и представляет собой объект науки о переводе» [14;7].

Известный переводовед Швейцер А.Д. определяет перевод, как: «Однонаправленный и двухфазный процесс межъязыковой и межкультурной коммуникации, при котором на основе подвергнутого целенаправленному («переводческому») анализу первичного текста создается вторичный текст (метатекст), заменяющий первичный в другой языковой и культурной среде; процесс, характеризуемый установкой на передачу коммуникативного эффекта первичного текста, частично модифицируемый различиями между двумя языками, между двумя культурами и двумя коммуникативными ситуациями» [27;14].

Включение перевода в широкие рамки межъязыковой коммуникации привело исследователей к пониманию того, что перевод, по сути, является видом языкового посредничества. Языковое посредничество определяется В.Н. Комиссаровым как «преобразование исходного сообщения в такую языковую форму, которая может быть воспринята Рецептором... Языковой посредник должен извлекать информацию из текста исходного сообщения («оригинала» или «подлинника») и передавать ее нам другом языке». Согласно В.Н. Комиссарову, перевод – это вид языкового посредничества, который всецело ориентирован на оригинал. Перевод рассматривается как иноязычная форма существования сообщения, содержащегося в оригинале. Другими словами, тексты перевода и оригинала признаются коммуникативно равноценными, то есть способными выполнять одну и ту же функцию (или функции) в разных условиях коммуникации. Следовательно, задача перевода – обеспечить такой тип межъязыковой коммуникации, при котором создаваемый текст на языке Рецептора мог бы выступать в качестве полноценной коммуникативной замены оригинала и отождествляться Рецепторами перевода с оригиналом в функциональном, структурном и содержательном отношении.

Функциональное  отождествление оригинала и перевода заключается в том, что перевод  как бы приписывается автору оригинала, публикуется под его именем, обсуждается, цитируется и пр. так, как  будто  он и есть оригинал, только на другом языке. То есть он выполняет ту функцию, которой источник сообщения наделил  сам оригинал. При этом совершенно не обязательно, чтобы текст перевода был максимально близок к тексту оригинала с точки зрения содержания и формы. В истории переводческой  деятельности известны многие случаи, когда переводчики сознательно  вносили в текст пространные добавления, разными способами «корректировали» оригинал, «улучшали» его, «склоняли его на наши нравы», добиваясь максимального приближения результирующего текста к восприятию носителей ПЯ. И все равно читатели считали, что они имеют дело с более-менее точным соответствием тексту оригинала. Содержательное отождествление оригинала и перевода заключается в том, что Рецепторы перевода считают, что перевод полностью воспроизводит содержание оригинала, что в нем передается то  же содержание средствами иного языка. В этом определении, так же как и в случае с функциональным отождествлением перевода с оригиналом, важно указание на то, что  Рецепторы перевода именно так считают, хотя на самом деле перевод может и не передавать точно и исчерпывающе содержание оригинала. Перевод может быть некачественным, откровенно плохим, но это не будет означать, что Рецепторы относятся к нему иначе, чем они отнеслись бы к оригиналу, если бы знали язык, на котором написан оригинал. 

Структурное отождествление перевода с оригиналом заключается в том, что Рецепторы  перевод считают, что перевод  воспроизводит оригинал только в  целом, но и в частностях. Предполагается, что переводчик точно передает структуру  и порядок изложения содержания в оригинале, не позволяет себе что-либо изменить, исключить или добавить от себя. Заметим, что это требование может и не выполняться, что, однако, не означает невозможность структурного отождествления перевода с оригиналом. Совокупность этих отношений отождествления; полностью соответствующая реальной действительности, то есть постоянно в действительности наблюдаемая, дает возможность утверждать, что перевод как результат – это, по сути, все, что выдается за перевод, и самый плохой текст (плохой с точки зрения соответствия оригиналу и соблюдения норм переводящего языка) имеет полное право считаться переводом и, как правило, считается таковым.

Таким образом, перевод можно определить как вид языкового посредничества, при котором на  ПЯ создается текст, коммуникативно равноценный оригиналу, причем его коммуникативная равноценность проявляется в его отождествлении Рецепторами перевода с оригиналом в функциональном, содержательном и структурном отношении. Для пользующихся переводом он во всем заменяет оригинал, является его полноценным представителем [12;42-45].

В определении  перевода, предложенном В.Н. Комиссаровым, обращает на себя внимание отсутствие каких-либо нормативных требований, которым должен отвечать текст перевода. Этому определению будет соответствовать любой процесс и, следовательно, любой транслят. В этом заключается несомненное достоинство данного определения, которое по праву можно рассматривать как определение «перевода вообще».

Из приведенного определения следует, что целью  перевода является создание текста, который  выступал бы в качестве полноправной замены оригинала. При этом речь идет не о каком-то филологическом эксперименте по созданию аутентичных сами по себе текстов. И переводчик в процессе перевода удовлетворяет не личную потребность и не преследует личные цели. Перевод как целенаправленная деятельность удовлетворяет постоянно возникающую потребность общения между людьми, не владеющими общим языком, или, иначе говоря, людьми, разделенными лингвоэтническим барьером. То есть, перевод удовлетворяет общественную потребность, а переводчик руководствуется предписанным ему общественным заказом. Как пишет Латышев К.Л., сопоставив перевод с другими видами языкового посредничества, обобщив требования, предъявляемые к переводу на практике, и учтя тенденции его развития, можно сделать вывод, что перевод призван удовлетворить потребность общества в двуязычной коммуникации, в максимальной мере приближенной к естественной, одноязычной коммуникации. Соответственно, можно говорить об общественном предназначении перевода, состоящем в том, чтобы обеспечить двуязычную коммуникацию в максимально возможной мере «по образу и подобию одноязычной». Исходя из этого, Латышев Л.К.  дает следующее определение перевода: «Перевод – вид языкового посредничества, общественное предназначение которого заключается в том, чтобы в максимально возможной мере приблизить опосредованную двуязычную коммуникацию  по полноте, эффективности и естественности общения к обычной одноязычной коммуникации» [13;10].

 И перевод объективно выполняет свое общественное предназначение, о чем свидетельствует тот факт, что, несмотря на наличие языкового посредника в акте межъязыковой коммуникации, люди, общающиеся с помощью перевода, общаются непосредственно, «напрямую». Общение всегда осуществляется  между читателем перевода и автором, между создателями рекламы на одном языке и получателями перевода этой рекламы на другой язык, между оратором на конференции и иноязычными слушателями в зале, между представителями сторон в ходе официальных переговоров. Так что и определение, предложенное Л.К.Латышевым, раскрывает существенные особенности перевода как вида человеческой деятельности.

Однако  вряд ли можно согласиться с утверждением Латышева Л.К.  о том, что «общественное предназначение перевода находит свое отражение ... в таких традиционных требованиях, согласно которым текст перевода должен восприниматься получателем так же, как он воспринял бы текст оригинала, если бы он владел соответствующим языком, и читался бы так же, как оригинал, то есть чтобы по языку перевода не чувствовалось его иностранное происхождение». Здесь уже звучит определенное требование к качеству перевода, подразумевающее, что если текст перевода не читается так же, как оригинал, либо чувствуется иностранное происхождение, та он не выполняет своего общественного предназначения и, следовательно, не может рассматриваться в качестве перевода. Но ведь все эти характеристики, пусть даже и снижающие качество перевода, не препятствуют ему выполнять функцию замены текста оригинала. Тем более сомнительно звучит утверждение, что «существующее как элемент общественного сознания общественное предназначение перевода начинает актуально осознаваться членами общества (особенно не являющимися специалистами и области перевода), как правило, лишь, в тех случаях, когда перевод в чем-то не соответствует этому предназначению: «Перевод неточен», «Перевод слишком далек от оригинала (чересчур вольный)», «Этот перевод на русский язык звучит не по-русски» – вот наиболее типичные претензии к качеству перевода». Представляется, что претензии к качеству перевода может предъявлять только человек, владеющий обоими языками, участвующими в переводческом процессе, и давший себе труд сравнить текст перевода с текстом оригинала (с последующей оценкой типа «неточный», «вольный»). На самом деле предназначение перевода как средства обеспечить двуязычную коммуникацию по «образу и подобию одноязычной» осознается участниками переводной коммуникации каждый раз, когда они пользуются текстом перевода в устной или письменной форме, независимо от его качества, либо – как второй вариант – может и не осознаваться ими, опять же независимо от качества текста перевода. Что реально осознается Рецепторами перевода в тех случаях, когда перевод не характеризуется оптимальным качеством, так это не то, что перевод не способен выполнить свое общественное предназначение, а то, что он недостаточно успешно выполняет свое предназначение, не обеспечивая абсолютную полноту межъязыковой и межкультурной коммуникации, но обеспечивая коммуникацию в целом. Рецепторы в этом случае способны сформировать собственное мнение о тексте перевода как о недостаточно соответствующем оригиналу, но они не могут без него обойтись [19;94-96].

Таким образом, в данном разделе первой главы  мы проанализировали существующие понятия  перевода, предложенные различными авторами (Федоровым А.В., Виноградовым В.С., Бархударовым Л.С., Швейцером А.Д. Ахмановой О.С., Гальпериным И.Р., и д.р.). С учетом вышеизложенного, следует отметить, что в данной дипломной работе мы придерживаемся точки зрения Комиссарова В.Н., который определяет перевод как вид языкового посредничества, при котором на переводящем языке создается текст, коммуникативно равноценный оригиналу, причем его коммуникативная равноценность проявляется в его отождествлении Рецепторами перевода с оригиналом в функциональном, содержательном и структурном отношении. Мы согласны с тем, что этому определению соответствует любой процесс перевода и, следовательно, любой транслят. В этом и заключается несомненное достоинство данного определения, которое по праву можно рассматривать как определение «перевода вообще».

1.3 Проблема эквивалентности перевода оригиналу

Проблема  эквивалентности перевода оригиналу, на наш взгляд, должным образом  описана Виноградовым В.С., с чьей точкой зрения мы выражаем солидарность.

Так Виноградов В.С. пишет, что «С эквивалентностью перевода оригиналу происходит нечто  подобное заключению врачей в справках общего характера. Врачи пишут: «Практически здоров», т.е. пациент может работать, хотя теоретически у него Бог знает  какие хвори. Так и с переводческой эквивалентностью». Автор считает, что переводчик-профессионал всегда добьется практической информационной эквивалентности перевода подлиннику, но в теоретическом плане она, эта эквивалентность, весьма различна. Можно заранее утверждать, что любой перевод никогда не будет абсолютно идентичен каноническому тексту оригинала. Эквивалентность перевода подлиннику всегда понятие относительное. И уровень относительности может быть весьма различным. Степень сближения с оригиналом зависит от многих факторов: от мастерства переводчика, от особенностей сопоставляемых языков и культур, эпохи создания оригинала и перевода, способа перевода, характера переводимых текстов и т. п.

В теории и практике перевода оперируют такими сходными понятиями, как эквивалентность, адекватность и тождественность. В  широком плане эквивалентность  понимается как нечто равноценное, равнозначное чему-либо, адекватность – как нечто вполне равное, а  тождество – как нечто обладающее полным совпадением, сходством с  чем-либо. Видимо, эта меньшая семантическая  категоричность слова «эквивалентность»  и сделало его предпочтительным в современном переводоведении. Хотя, конечно, понятия адекватности, тождественности, полноценности и даже аналогичности остаются в том же семантическом поле, что и термин «эквивалентность» и иногда дублируют друг друга. На наш взгляд, под эквивалентностью, в теории перевода следует понимать сохранение относительного равенства содержательной, смысловой, семантической, стилистической и функционально-коммуникативной информации, содержащейся в оригинале и переводе. Следует особо подчеркнуть, что эквивалентность оригинала и перевода – это, прежде всего общность понимания содержащейся в тексте информации, включая и ту, которая воздействует не только на разум, но и на чувства реципиента и которая не только эксплицитно выражена в тексте, но и имплицитно отнесена к подтексту. Эквивалентность перевода зависит также от ситуации порождения текста оригинала и его воспроизведения в языке перевода. Такая трактовка эквивалентности отражает полноту и многоуровневость этого понятия, связанного с семантическими, структурными, функциональными, коммуникативными, прагматическими, жанровыми и т. п. характеристиками. Причем все указанные в дефиниции параметры должны сохранятся в переводе, но степень их реализации будет различной в зависимости от текста, условий и способа перевода.