Особенности перевода поэзии с русского языка на английский

В переводоведении нередко встречается тезис о том, что главным определяющим принципом эквивалентности текста является коммуникативно-функциональный признак, который складывается из равенства коммуникативного эффекта, производимого на реципиентов оригинального и переводного текстов. С этим постулатом можно было бы согласится с некоторыми оговорками и пожеланиями. Однако при трактовке коммуникативно-функциональной эквивалентности утверждается, что, создавая текст на языке Б, переводчик, строит его таким образом, чтобы получатель на языке Б воспринял его так же, как и получатель на языке А. Иными словами, в идеале сам переводчик не должен привносить в текст сообщения элемент своего собственного восприятия, отличного от восприятия этого сообщения тем получателем, которому оно было адресовано. На самом деле восприятие переводчика и любого из получателей речи не способно оказаться одинаковым в силу самых различных личностных, культурных и социальных причин. Переводчик, например, художественной литературы, воспринимает текст не как некий неизвестный среднеарифметический носитель языка, а как данный рецептор, как конкретный служитель «высокого искусства» перевода. И, конечно же, он не подгоняет свой перевод под восприятие двух абстрактных существ: заграничного читателя икса и отечественного книголюба игрека. Потому что у этих иксов и игреков восприятие не может быть клонированным. Оно обязательно в чем-то различно. И к тому же подлинный смысл, например, художественного произведения никогда не исчерпывается полностью и что приближение к нему бесконечный процесс.

Цель перевода состоит не в подгонке текста под чье-то восприятие, а в  сохранении содержания, функций, стилевых, стилистических, коммуникативных и художественных ценностей оригинала. И если эта цель будет достигнута, то и восприятие перевода в языковой среде перевода будет относительно равным восприятию оригинала в языковой среде оригинала. Преувеличение роли коммуникативно-функционального фактора в переводе приводит к размыванию внутреннего содержания, информативной сути самого текста, оригинала и перевода, к замещению сущности объекта реакцией на него со стороны воспринимающего субъекта. Определяющим становится не сам текст, а его коммуникативная функция и условия реализации.

Коммуникативно-функциональная эквивалентность является понятием относительным, одним из важных, но не основных компонентов понятия  переводческой эквивалентности.

Следует решительно подчеркнуть, что главное  в любом переводе – это передача смысловой информации текста. Все  остальные ее виды и характеристики, функциональные, стилистические (эмоциональные), стилевые, социолокальные и т. п. не могут быть переданы без воспроизведения смысловой информации, так как все остальное содержание компонентов сообщения наслаивается на смысловую информацию, извлекается из нее, подсказывается ею, трансформируется в образные ассоциации и т. п. [5;148-152].

Таким образом, в данном дипломном исследовании мы придерживаемся взглядов Виноградов В.С. на проблему эквивалентности перевода оригиналу. Так, Виноградов В.С. под эквивалентностью в теории перевода понимает сохранение относительного равенства содержательной, смысловой, семантической, стилистической и функционально-коммуникативной информации, содержащейся в оригинале и переводе и говорит о том, что цель перевода состоит не в подгонке текста под чье-то восприятие, а в сохранении содержания, функций, стилевых, стилистических, коммуникативных и художественных ценностей оригинала.

ГЛАВА 2

СПЕЦИФИКА ПЕРЕВОДА ПОЭЗИИ

2.1 Проблематика художественного  перевода

Реальная переводческая  деятельность осуществляется переводчиками в различных условиях; переводимые тексты весьма разнообразны по тематике, языку, жанровой принадлежности; переводы выполняются в письменной или устной форме, к переводчикам предъявляются неодинаковые требования в отношении точности и полноты перевода и тд. Отдельные виды перевода требуют от переводчика особых знаний и умений.

Все эти различия, какими бы значительными  они ни казались, не меняют сущности переводческого процесса, его общелингвистической основы. Любой вид перевода остается, прежде всего, переводом со всеми его особенностями, определяемыми соотношением языков.

Наряду с общими чертами, обусловленными единым лингвистическим  механизмом переводческой деятельности, отдельные виды перевода могут иметь и важные специфические особенности: модифицировать процесс перевода, придавать особое значение достижению эквивалентности на высшем уровне или, напротив, допускать отклонения от максимально возможной степени смысловой общности, включать некоторые элементы адаптивного транскодирования и т.п. Эти особенности вызывают необходимость научной классификации видов переводческой деятельности (видов перевода) и детального изучения специфики каждого вида [12;94].

В соответствии с жанрово-стилистической классификацией перевода выделяют два функциональных вида перевода: художественный (литературный) перевод и информативный (специальный) перевод. Противопоставление художественного перевода информативному основано на противопоставлении художественных текстов специальным текстам с точки зрения основных функций, выполняемых текстами. Для художественного текста основной является художественно-эстетическая, или поэтическая функция. Для специальных текстов основной является функция сообщения, информирования[19;96].

Художественным  переводом называется перевод произведений художественной литературы. Произведения художественной литературы противопоставляются всем прочим речевым произведениям благодаря тому, что для всех них доминантной является одна из коммуникативных функций, а именно художественно-эстетическая или поэтическая. Основная цель любого произведения этого типа заключается в достижении определенного эстетического воздействия, создании художественного образа. Такая эстетическая направленность отличает художественную речь от остальных актов речевой коммуникации, информативное содержание которых является первичным, самостоятельным.

Поскольку речь идет о переводе отрезков художественной речи, основным отличием художественного  перевода от иных видов перевода следует  признать принадлежность текста перевода к произведениям ПЯ, обладающим художественными достоинствами [12;95].  

Таким образом, художественным переводом  называется перевод произведений художественной литературы, основная задача которого заключается в порождении на ПЯ речевого произведения, способного оказывать художественно-эстетическое воздействие на получателя перевода.

Соответственно, информативным переводом называется перевод специальных текстов основная функция которых заключается в сообщении каких-то сведений, а не в художественно-эстетическом воздействии на читателя [19;97]. Тем не менее, В.Н.Комисаров признает, что «в оригинале, требующем, в целом, художественного перевода, могут, быть отдельные части, выполняющие исключительно информационные функции, и, напротив, в переводе информативного текста могут быть элементы художественного перевода» [12;97].

Как известно, в свое время в литературе по вопросам перевода велись жаркие споры о том, может ли художественный перевод  быть объектом лингвистической теории перевода или же он всецело входит в компетенцию литературоведения. Приведем две цитаты, наглядно характеризующие отрицательное отношение некоторых литературоведов к самой идее включить художественный перевод в сферу интересов лингвистической теории перевода. «Установление языковых соответствий – задача языкознания, но не предмет анализа художественного творчества, в то время как разбор художественного перевода представляет собой разновидность последнего... Выражаясь образно, область художественного перевода, пожалуй, начинается там, где кончается область языковых сопоставлений... Художественный перевод следует рассматривать как разновидность словесного искусства, то есть не с лингвистической, а с литературоведческой точки зрения» [6;75-77]. Еще более резко и «непримиримо» эта же мысль выражена в следующем высказывании: «Советская школа художественного перевода... родилась в борьбе... с буквализмом, с формалистическим педантством, с теорией лингвистических адекватов» [26;12], где, как мы видим, ставится знак равенства между лингвистической теорией перевода и буквализмом в переводе.

В наши дни  эти споры, можно полагать, в значительной мере утратили свою остроту. Само по себе противопоставление лингвистического и литературоведческого подхода  к изучению проблем художественного  перевода неправомерно, поскольку художественный перевод, как и всякий другой есть не что иное как преобразование текста на одном языке в текст на другом языке, ему должны быть свойственны те же самые общие закономерности, что и любому виду перевода вообще, и тем самым лингвистическая теория перевода имеет полное право черпать свой материал также и из наблюдений над закономерностями перевода художественной литературы. С другой стороны, нельзя не признать того факта, что целый ряд проблем художественного перевода, связанный со специфическим характером художественного текста, в котором важную роль играют эстетические факторы, может быть освещен и проанализирован именно с позиций литературоведения, а не языкознания. Поэтому нельзя не согласиться с А. В. Федоровым, который в одной из позднейших работ писал: «Настаивать сейчас на правомерности только литературоведческого или только лингвистического пути теории художественного перевода было бы делом и не современным, и не прогрессивным. Наше время — время невиданного ранее сотрудничества наук...» [23;62]. Поэтому мы полагаем, что как лингвистическая, так и литературоведческая теории перевода (равно как и некоторые другие, упомянутые выше) вполне могут, более того, обязаны сотрудничать в рамках общей комплексной дисциплины – переводоведения, которое изучает с различных сторон, методами разных наук один и тот же объект – перевод. (В некотором отношении переводоведение сходно с такими комплексными дисциплинами как «славяноведение», «востоковедение», в пределах которых также существует сотрудничество и взаимодействие разных наук, изучающих различные аспекты жизни и культуры народов славянских стран, Востока и пр.) [2;45-46].

На сегодняшний  день проблема перевода художественного  текста является одной из наиболее значимых в современном переводоведении.  Художественный перевод, как и любой другой, не является простой заменой слов на языковом и тематическом уровне согласно грамматическим правилам. В текстах художественной прозы или поэзии, язык не только является средством передачи информации, но и служит средством художественного воплощения, носителем эстетической значимости произведения. С точки зрения А.В. Федорова, задачей перевода становится воссоздание функций особенных черт языка оригинала путем использования аналогичных средств выражения языка перевода [25;171]. Таким образом, перевод художественного текста – это не только  точное изложение содержания мыслей, сообщенных на языке оригинала, но и воссоздание средствами языка перевода всех особенностей стиля и формы сообщения. Именно это – воссоздание единства содержания и формы – отличает художественный перевод от иных способов передачи сообщения на другом языке, например, пересказа, или реферирования.

Профессор Федоров А.В. пишет: «Что касается перевода художественной литературы, то он, являясь  искусством, особенно не терпит стандартных  решений. В живой практике всегда могут встретиться случаи, когда  потребуется решение задачи, совсем не предусмотренное предшествующим опытом переводчика. От верного решения  такой задачи будет зависеть каждый раз самое основание – смысл  и стилистическая окраска соответствующего места художественного произведения» [24;26].

В художественном переводе (особенно стихотворном) свои особые законы эквивалентности оригиналу. Перевод может, как уже говорилось, лишь бесконечно сближаться с подлинником. И не более. Потому что у художественного  перевода есть свой творец, свой языковой материал и своя жизнь в языковой, литературной и социальной среде, отличающейся от среды подлинника. Художественный перевод порождается подлинником, зависит от него, но в то же время  обладает относительной самостоятельностью, так как становится фактом переводящего языка. Поэтому освоение одного и  того же произведения в разных культурах  имеет свою специфику, свои отличия, свою историю. Таким образом, не только оригинал и перевод различаются  характером осмысления, социальным значением  и репутацией, но и разноязычные переводы одного и того же литературного  источника. Но есть и другие причины  относительной эквивалентности  художественного перевода подлиннику. Они вызваны своеобразием восприятия оригинала переводчиком, разносистемностью языков, различиями социокультурной среды. Проявится и индивидуальность переводчика, определяемая его художественным восприятием, талантом, своеобразием отбора языковых средств. Эти обусловленные индивидуальностью переводчика черты не имеют никакого отношения к авторскому стилю оригинала, не соотнесены непосредственно с текстом подлинника. Их парадокс в том, что они нежелательны, но неизбежны. Это элементы переводческого стиля. Проблемы стиля переводчика теоретически еще не осмыслены в переводоведении, хотя отдельные высказывания на этот счет уже имеются.

Не следует  забывать, что иногда переводчик смотрит  как бы из будущего на переводимые  им творения, что приводит к смещению некоторых акцентов. Еще один источник уменьшения уровня эквивалентности  – это вертикальный контекст, различные  аллюзии, намеки на другие тексты или  ситуации, а также различные символы, реалии и т. п.

Из всего  сказанного явствует, что, несмотря на стремление переводчика воссоздать (воспроизвести) как можно полнее содержательную, эмоционально-экспрессивную  и эстетическую ценность оригинала  и добиться равновеликого с оригиналом воздействия на читателя, ему, переводчику, можно рассчитывать лишь на относительную  эквивалентность художественного  перевода тексту оригинала. Эквивалентность  воздействия оригинала и перевода на читателя будут относительными в  еще большей степени [5;24-25].

Анализ переводов литературных произведений показывает, что в связи  с указанной задачей для них  типичны отклонения от максимально  возможной смысловой точности с  целью обеспечить художественность перевода. Приведем несколько примеров подобных отклонений.

The mountain tops were hidden in a grey waste of sky... (A. Cronin)

Вершины гор тонули в сером небе. (Пер. М. Абкиной)

Ясно, что отказ от ближайшего соответствия английскому were   hidden   не   случаен.   Глагол   «тонули»   хорошо   передает здесь и беспредельность небесного свода (waste of sky).

Dirmy waited in a corridor which smelled of disinfectant and looked out on to a back street. A fly, disenchanted by the approach of winter was crawling dejectedly up the pane. (J. Galsworthy)

Динни ожидала ее в коридоре, пропахшем карболкой. Муха, удрученная приближением зимы, уныло ползала по окну, которое выходило на глухую боковую улицу. (Пер. Ю. Корне-ева и П. Мелковой)

И здесь выбор перевода «пропахший» (smelled), «карболкой» (disinfectant), «удрученная» (disenchanted), «глухая боковая улица» (back street), а также добавление местоимения «ее» и 'перенос информации об окне из первого предложения в другое, несомненно, преследуют цель повышения художественного уровня перевода.

But night-time in this dreadful spot! - Night, when the smoke was changed to fire; when every chimney spurted up its flame; and places, that had been dark vaults all day, now shone red-hot, with figures moving to and fro within their blazing jaws and calling to one another with hoarse cries. (Ch. Dickens)

А какая страшная была здесь ночь! Ночь, когда дым превращался в пламя, когда каждая труба полыхала огнем, а про-р.мы днерей, зияющие весь день чернотой, озарялись багровым светом, и в их пышущей жаром пасти метались призраки, сиплыми голосами перекликавшиеся друг с другом. (Пер. Н. Волжиной)

Переводчик руководствуется прежде всего стремлением создать художественное описание страшной картины ночи в представлении испуганной бездомной девочки. Для выполнения этой задачи меняется структура предложения («ночь в этом ужасном месте» - «какая страшная была здесь ночь»), выбираются соответствия отдельным словам (changed to fire - превращался в пламя, spurted up flame - полыхала огнем, figures - призраки и пр.), ситуация описывается иным способом (places that had been dark vaults all day, т.е. «там, где весь день были черные склепы», заменяется более понятным «проемы дверей, зияющие весь день чернотой»). Независимо от оценки результатов таких изменений, они могут рассматриваться как модификация отношений эквивалентности под воздействием доминантной функции, определяемой типом перевода [12;95-96].