Кейнсианская теории

То обстоятельство, что он ближе Дж. М. Кейнса подошел к проблемам развития экономики капитализма, поставив в центре внимания проблему расширенного воспроизводства, вынудило его занять более негативную позицию, чем Дж. М. Кейнс, в отношении “трудового измерителя” экономических величин, в отношении тех немногих элементов трудовой теории стоимости, отражающих функциональные аспекты экономических явлений, которые имеются в теории Дж. М. Кейнса. Произведенное Р. Харродом изменение в предмете исследования - переход от “статики” к “динамике” - усилило опасность, таящуюся для буржуазной апологетики в подходе к экономическим явлениям с точки зрения “трудового измерителя”.

Прежде всего отличие теорий неокейнсианцев от концепции Дж. М. Кейнса состоит в постановке проблемы экономической динамики в противовес и в дополнение к экономической статике, которой уделял главное внимание Дж. М. Кейнс. Что же понимается под экономической динамикой и статикой?

Анализ работы Р. Харрода показывает, что в основе разграничения им статики и динамики лежит разграничение простого и расширенного воспроизводства. Таким образом, постановка Р. Харродом проблемы динамики есть не что иное, как выдвижение им в отличие от Дж. М. Кейнса и в развитие его идей проблемы расширенного воспроизводства.

По теоретическим вопросам, затрагивающим социально-эконо-мическое содержание экономических отношений капитализма а не чисто количественное их выражение, р. Харрод занимает определенно вульгарные позиции. Они носят особо вульгарно-апологетический характер, когда р. Харрод бывает вынужден рассматривать проблему источников капиталистических доходов, прибыли, процента и т. П. Так, ссудный процент он трактует как “вознаграждение за акт ожидания”, а прибыль - как “плату за риск”. Вопрос о происхождении эксплуататорских доходов в соответствии с традицией вульгарной буржуазной политической экономии подменяется здесь другим вопросом (который также трактуется апологетически): чем оправдать получение таких доходов?

Основные усилия он направляет к тому, чтобы выяснить, оправдан ли прирост денежной суммы, отданной в кредит, а отнюдь не к тому, чтобы установить источник этого прироста, хотя, по видимости, р. Харрод поднимает решающую в этом отношении проблему: как возникновение процента связано с законом стоимости, бледной тенью которого в работе р. Харрода выступает некий “закон возмещаемости”. “если бы в самом деле не существовало никаких веских соображений, оправдывающих такой прирост, процент должен был бы встретить не только моральное осуждение, но нарушил бы важный основной закон экономической науки... По которому ничто не приобретается без возмещения”.

И здесь проблема переносится из экономической в моральную область. Сама постановка вопроса предполагает, что возможно такое оправдание процента, такие “веские соображения”, которые могли бы исключить нарушение “закона возмещаемости”.

Об этом свидетельствует и выдвижение р. Харродом принципа “предпочтении во времени” (кстати, давно известного из концепций австрийской школы). Суть его состоит в том, что “блага настоящие” ценятся выше, чем “блага будущие”. “мы не так живо представляем себе будущее, как настоящее", - пишет р. Харрод, - “и выгоду иметь деньги в будущем оцениваем ниже выгоды иметь их теперь...”. “предпочтение во времени” есть ни что иное, как жадность, уточняет далее харрод.

Опираясь на столь, солидное “основание”, р. Харрод приходит к неожиданному заключению, что получатель процента за отданные в ссуду деньги не только не будет иметь никакого выигрыша, но, наоборот, “он почти наверняка потеряет от этого”.

Почему же это произойдет? Во-первых, заявляет р. Харрод, заимодавец должен будет урезать свое потребление на сумму и время займа. Во-вторых, большая сумма денег в будущем может иметь меньшую полезность, чем меньшая сумма в настоящее время. И “нищенский излишек” в виде ссудного процента не может компенсировать эту разницу вследствие “закона убывающей полезности дохода”.

Таким образом, р. Харрод собирает вместе и систематизирует старые вульгарные концепции: теорию “воздержания” н. Сениора, концепцию “настоящих и будущих благ” австрийской школы, “принцип неопределенности будущего” - в своей попытке оправдать одну из форм прибавочной стоимости - ссудный процент, более того, затушевать сам факт финансовой эксплуатации трудящихся масс.

Это лишний раз подтверждает тот вывод, что буржуазный макроэкономический анализ в том случае, если он затрагивает проблемы, связанные с сущностью экономических отношений капитализма, неизменно становится на апологетические позиции.

По мнению р. Харрода, в частной экономике действуют мощные силы (в виде невыгодности получения процента за кредит), которые существенно ограничивают частные сбережения. Отсюда проистекает вывод р. Харрода о необходимости государственного контроля над сбережениями. “в данный момент”, - пишет он, - “мы живем в условиях режима, при котором объем национальных сбережений в большей степени контролируется государством”.

Нечеткость в классификации сбережений на потребительские и производственные, которую допускает р. Харрод, затрудняет ему рассмотрение вопроса о влиянии изменения процентной ставки на величину сбережений. “здесь было бы уместно рассмотреть возможное влияние понижающейся процентной ставки на размер сбережений”, - писал р. Харрод. - “к сожалению, представляется невозможным дать на этот вопрос определенный ответ”.

Нет ничего удивительного в таком заключении р. Харрода, ибо “сбережения” по-разному реагируют на изменение величины процента в зависимости от своей собственной природы. Накопление капитала в денежной форме стимулируется при понижающейся ставке процента, поскольку возрастает средний предпринимательский доход капиталиста. Личные же сбережении уменьшаются при падении процента, выплачиваемого банками по вкладам. Дело здесь в том, что капиталист платит процент за взятые в ссуду деньги, потребитель же получает процент за вложенные в банк деньги, которые он сберегает для будущего потребления. Отождествление денежной формы капитала и денег как таковых лежит и в основе этой позиции.

Это количественное различие в движении двух видов “сбережений”, разумеется, замечает р. Харрод. Он пишет о том, что корпоративные сбережения, в том числе и прибавочные, стимулируются падающей величиной процента. Что же касается личных сбережений, то о них р. Харрод пишет: “во всех случаях эти сбережения должны, по-видимому. Уменьшаться с понижением процентной ставки". Однако р. Харрод затрудняется дать определенный ответ на вопрос о том, как меняется объем сбережений в случае снижения процента, поскольку под воздействием теории “воздержания” он сводит к личным сбережениям и корпоративные сбережения, по крайней мере их часть.

“общий вывод из всего этого анализа остается неопределенным”, - заключает р. Харрод. - “прибавочное сбережение корпораций, вероятно, растет но мере понижения процентной ставки, тогда как личные сбережения, вероятно, понижаются”. Таким образом, очевидно, что именно вульгарная политэкономическая концепция “воздержания” от потребления при формировании капитала является препятствием к количественному макроэкономическому исследованию зависимости объема накопления капитала от изменения ставки процента.

Р. Харрод во многих пунктах поддерживает теорию процента дж. М. Кейнса, и прежде всего его трактовку процента как “психологического феномена”. По харроду, процент есть ни что иное, как “результат суждений и мнений, надежд и опасений... А вовсе не физическое явление”.

Последнее утверждение р. Харрода направлено к тому, чтобы отрицать объективный характер процента, свести его к чисто волевому акту.

Но все же р. Харрод не во всем согласен с дж. М. Кейнсом в теории процента. Он критикует дж. М. Кейнса за игнорирование им “ожидания” в трактовке процента и за связь процента только с “предпочтением ликвидности”. Реальная основа этой критики состоит в стремлении р. Харрода усилить апологетическую направленность теории “сбережепия”, т. Е. Теории капиталовложения, которая без теории “ожидания” утрачивает одну из важных апологетических опор. “я должен признать”, - пишет р. Харрод, - “как это наверняка должен был бы признать и дж. М. Кейнс, что. Прежде чем может быть получена некоторая сумма капитала, должны иметь место следующие два действия: 1) ожидание и 2) расставание с ликвидностью”.

Таким образом, возникновение капитала р. Харрод объясняет “ожиданием”, позволяющим накопить определенную сумму денег, и “расставанием с ликвидностью”, т. Е. Предоставлением данной суммы в кредит. Акты накопления капитала и кредитование, хотя и в психологизированной форме, все же выделены р. Харродом. Однако он полностью игнорирует эксплуататорскую основу накопления капитала, его связь с присвоением прибавочной стоимости, а потому и кредит рассматривается фактически как “заем денег”, а не как форма движения ссудного капитала.

Р. Харрод критикует теорию процента дж. М. Кейнса и по другой линии. Он упрекает его в односторонности при трактовке зависимости между величиной процента и объемом предложения ссудного капитала. “...существуют две возможности определения взаимной связи между процентом и размером предлагаемых сбережений, из которых кейнс, по-видимому, учел только одну”.

Дж. М. Кейнс, как отмечает р. Харрод, рассматривал условия, для которых были типичны недостаток капитала и боязнь вкладывать капитал вследствие глубоких кризисных процессов, охвативших капиталистическую экономику в 30-е годы. В результате капиталовложения оказывались ниже сбережений, полная занятость отсутствовала. Теперь же характерно, как пишет р. Харрод, другое: норма процента устанавливается на таком низком уровне, что капиталовложения начинают опережать сбережения. В результате возникает инфляция.

Отсюда видно, что р. Харрод проводит различие между накоплением денежного капитала (сбережение) и реальным капиталовложением (капиталовложение). Важно и то, что р. Харрод подчеркивает возможность несовпадения этих двух величин. Если сбережения превышают капиталовложения, то возникает безработица, если же, напротив, капиталовложения превышают сбережения, возникает инфляция.

Стремление добиться такого соотношения этих двух величин, которое необходимо для обеспечения динамического равновесия, порождает, по мнению р. Харрода, “потребность в контроле” государства над экономикой. Говоря об условиях послевоенной инфляции, р. Харрод замечает: “нынешнее положение как раз и является точно такой ситуацией, при которой усилия министра финансов направлены на удержание нормы процента, соответствующей предпочтению ликвидности, на уровне значительно ниже того, при котором капиталовложения сравнялись бы с суммой сбережений, производимых в условиях полной занятости. Отсюда потребность в контроле”.

Необходимость государственно-монополистического регулирования порождаются, таким образом, по свидетельству р. Харрода, и присущим капиталистической экономике противоречием между накоплением капитала и капиталовложением. Процессы обобществления, охватывающие и эту сторону капиталистического воспроизводства, - вот основа “контроля”, о котором пишет р. Харрод. Следовательно, он связывает необходимость “контроля” над экономикой с процессами накопления капитала, т. Е. С необходимостью обеспечения расширенного воспроизводства.

В этой связи характерно, что р. Харрод значительное внимание уделял вопросу о возможности “естественной тенденции” нормы ссудного процента к понижению. В этом он видел “решающий вопрос современного экономического положения”. Следуя за дж. М. Кейнсом, он считал, что капиталистическая экономика не в состоянии собственными силами обеспечить соответствующее понижение процента. “между тем все согласны, что это есть единственное действенное лекарство от безработицы”, - писал р. Харрод. - “безработица упорно держалась годами и не была излечена. Поэтому планомерное снижение процентной нормы является делом первостепенной важности”.

Анализ показывает, что теория сбережений р. Харрода подчинена главной задаче его экономической концепции - анализу количественных зависимостей процесса накопления капитала, т. Е. Расширенного воспроизводства. С одной стороны, р. Харрод вынужден выделить в качестве ключевого момента расширенного воспроизводства накопление капитала; этой цели служит его категория “прибавочных сбережений корпораций”, а также фактическое разделение им капитала на две части, из которых одна функционирует в целях обеспечения капиталисту дохода на нужды личного потребления, другая обеспечивает получение накопляемой части прибавочной стоимости. С другой стороны, он маскирует эксплуататорское происхождение и использование “корпоративных сбережений” под общим понятием личных сбережений.

3. Посткейнсианство

В 50—60-е годы появляется новое течение, связанное с пересмотром ортодоксальной кейнсианской экономической теории, которое получило название посткейнсиансва. Оно сложилось из экономистов, которые придерживались разных методологических и идеологических подходов, и объединило ученых Англии и США. На его формирование оказали влияние институционализм, марксизм, монетаризм. С одной стороны, посткейнсианство представляет английское левое кейнсианство, центр которого находится в Кембридже (его представители: лидер данного направления — Дж.Робинсон, Н.Калдор, П.Сраффа). С другой стороны, американское посткейнсианство, представленное Р. Клауэр, А. Лейонхуфвуд, П. Дэвидсо н, С. Вайнтрауб, Г. Мински и др.

Первоначально данное направление носило название левого кейнсианства, так как рассматривало рост заработной платы в качестве главного фактора расширения эффективного спроса и выступало за ограничение власти монополии, проведение социальных реформ.

В 80-е годы в условиях консервативного сдвига в идеологии и политике «радикальное посткейнсианство» утратило свою популярность. Получило распространение посткейнсианство, которое связано с дальнейшим обновлением теории Кейнса и приспособлением ее к требованиям макроэкономической политики в современных рыночных условиях.