Мышление, сознание и интеллект у животных

    Сущность  этих принципов Олег Ярославович, применительно к истории, определяет следующим образом. 

    "Принцип перенесения. Он очень прост, до смешного прост. Берется мир, современный автору, и переносится куда-нибудь в прошлое, но с поправкой на обстановку, костюмы, известные обычаи и т.п. – так, что в целом создается впечатление исторического произведения, которое, однако, никакого отношения к подлинной истории не имеет. «За кадром» остаются оригинальные интересы тех, кто действительно жил в заявленное время, их психология и мотивация, их манера мышления, разговора, общения, их комплексы и стереотипы поведения, их неписаные законы и табу, а также, с другой стороны, программные установки на совершение каких-либо действий в запланированных и незапланированных ситуациях ...

    По  поводу романов, на мой взгляд, прекрасно сказал в свое время Андрэ Жид, выдающийся французский писатель и нобелевский лауреат: «Большинство людей, и даже лучшие из них, никогда не встречают благосклонно произведений, в которых есть нечто новое, необычное, озадачивающее, приводящее в замешательство; на благосклонность может рассчитывать только то, что содержит в себе узнаваемое, то есть банальность» (А.Жид. «Возвращение из СССР»).

    Именно  это узнаваемое лежит в основе принципа перенесения. Мы сознательно  или бессознательно переносим в прошлое то, что можем узнать, опознать, а потому – понять и принять, то есть то, что доступно нашему разумению. И ничего больше! Мы в состоянии поверить, что египетские пирамиды строили рабы из-под палки, но субъективно отказываемся признавать, что сотни тысяч египтян добровольно стремились принять участие в строительстве, почитая это за великую честь. Мы уверены, что ацтеки насильно приносили людей в жертву своим кровавым богам, не допуская даже мысли о том, что желающие, чтобы у них вырвали сердце, выстраивались в очередь. Мы считаем нелепым террористический акт Желябова и Перовской в отношении Александра II, не умея оценить желание ранних революционеров самоутвердиться и наметить веху смены эпох, ибо убить царя – значило разрушить вековой порядок, данный людям от Бога.

    Итак, перенесение на прошлое только узнаваемого  нами. Приписывание

населению давно ушедших миров наших  собственных мыслей и нашего видения

17 

ситуации. Мы не ожидаем, что люди в исторических эпизодах действовали в соответствии с их ни на что не похожими побуждениями; нам надо, чтобы они действовали так, как, мы полагаем, они должны были действовать, исходя из нашего – а не их! – мировоззрения.

    Поэтому если бы на свет родилась подлинная  историческая книга – отражающая давно минувшую жизнь и давно прошедшие события вне привычной нам схемы, то есть странно для нас, непоследовательно и необъяснимо, а то порой и неубедительно, – ее бы попросту не стали читать".

    Этот  принцип в подсознании человека реализуется  механизмами рассудочных инстинктов и рефлексов.

    Второй  принцип Олег Ярославович раскрывает следующим образом.

    "Принцип замещения. Этот принцип довольно хорошо известен этнографам и историкам, специализирующимся на ранних периодах жизни человечества, в частности на изучении первобытных культур.

    Принцип замещения прямо вытекает из принципа перенесения, являясь его закономерным следствием или, если хотите, логическим продолжением:                                            

                       ПП® ПЗ

    В чем смысл принципа замещения? Прежде всего, надо отметить, что подобный термин («принцип замещения») встречается не только в исторической науке, но и в ряде других гуманитарных дисциплин (например, в экономике). В данном случае рассматрим его сквозь призму представлений о том, как жили и воспринимали мир наши предки – в историческом и, возможно, географическом аспекте.

    Здесь мне хотелось бы сослаться на прекрасную этнографическую работу Ю.Липса  «Происхождение вещей». Кое-что процитирую: «…Люди в первобытности не существовали порознь. Община как бы составляла единый организм. Она сообща владела землей, которая служила ей охотничьей территорией и, следовательно, источником пропитания. Она сообща охраняла эту территорию от посягательств извне, и преступавший границу племени «чужой» предавался смерти… Земля [первобытного человека] – его мир, который мыслится как обустроенное и пригодное для жизни место…, за пределами которого – страшный и непонятный хаос, куда попасть чрезвычайно опасно. Именно там помещаются все разрушительные и враждебные человеку силы, оттуда приходят болезнь и смерть… Люди, которые… окружают [первобытного человека], его община – это и есть «настоящие люди» или даже единственные люди на земле… Представители другой общины или племени, живущие за пределами «своей» территории – это «нелюди», чужие, враги (это враждебное и боязливое отношение к чужим, называемое «ксенофобией», – чрезвычайно стойкое свойство человеческой природы и присуще современному человеку почти в той же степени, что и первобытному). Человек вне своей общины тоже словно бы перестает быть человеком, поэтому самым страшным наказанием в древности, равносильным смерти, было изгнание провинившегося из коллектива…

    ....Но возможна и обратная замена всего коллектива одним своим представителем. Например, часто военные столкновения превращались в поединок между представителями каждой из враждующей сторон. Эта замена целого какой-либо частью составляет характерную черту первобытного общества. Поединки вместо военных столкновений часто описаны в мифах и эпических сказаниях. Так, например, русские богатыри, сражаясь со своими противниками всегда в одиночку, олицетворяли при этом весь свой народ…

    ...Таким  образом, для человека, подчиняющегося  общинным «правилам игры», очень  важен символизм, некая условность, которая, впрочем, им самим за условность не принимается. Можно взять с собой горстку родной земли – и чувствовать себя спокойно и в безопасности, под защитой «коллективного тыла». Можно послать в

неведомое какого-либо представителя своего рода – и его успех будет восприниматься как коллективное достижение (вспомним мореплавателей, в одиночку объявлявших

18 

открытые  земли собственностью своей «общины», о чем символизировал, например, установленный флаг или межевой  знак).

    Итак, любая вещь или любой человек, имеющие отношение к «своему» – в значении «нечужому», – олицетворяют собой целое. Излишне говорить, что целое всегда только одно, всем прочим отказывается в праве на существование или, по крайней мере, на понимание. «Чужое» может рассчитывать на лояльность лишь в той степени, в которой оно содержит элементы узнавания....".

    В этом фрагменте текста  отметим вначале  одну важную деталь,  отражающую процесс формирования "коллективного разума". Общинный разум  формируется "по образу и подобию" человеческому, ибо  принцип перенесения проявляется здесь в полную силу.

    "Размышляя  о сущности принципа замещения,  мы можем заметить, что он –  многолик. Точнее, он имеет некоторое  подобие структуры. 

    Во-первых, одушевленное целое может заменяться одушевленной частью (например, когда один человек представляет весь свой род или этническую группу и соответственно несет за них ответственность).

    Во-вторых, неодушевленное целое может заменяться неодушевленной частью (одна книга может олицетворять библиотеку, знания вообще, золотая монета – богатство, снежинка – холода, и т.д.).

    В-третьих, одушевленное целое может заменяться неодушевленной частью, то есть каким-либо символическим предметом, знаком (черная метка у пиратов – символ всего пиратского рода, волос или обрезок ногтя человека в магии и т.п.).

    И, наконец, в-четвертых, неодушевленное целое может заменяться одушевленной частью (при одушевлении мертвой материи, скажем, «оживший» ветер, дух горы, душа драгоценного камня, восставший из могилы покойник и ....

    Первые  два случая представляют собой параллельную схему реализации принципа замещения, а вторые два – перекрестную: 

         Желтый цвет на рисунке  означает нечто одушевленное, черный – неодушевленное. 

    На  начальном этапе развития человечества – в условиях абсолютного господства первобытнообщинного строя, – по-видимому, все четыре лика (случая) сливались в одно, то есть человек не делал никакого различия между ними. Всё было равно всему... На более позднем этапе пошло разграничение, по крайней мере, на подсознательном уровне; кто-то был более лоялен к одному из ликов и в меньшей степени воспринимал другой. Еще позднее стала отмирать перекрестная схема реализации принципа замещения – в смысле, что она перестала быть массовой, – и человечество (или наиболее развитая, образованная его часть), скажем так, удовлетворилось в основном параллельной схемой. Это побуждает думать, что в истории принципа замещения – того, какое он место занимал в сознании или подсознании человека в то или иное время, – можно выявить некие уровни, или степени развития процесса. Поэтому общинное сознание у первобытных людей и, скажем, у современных военных, – в общем-то, далеко не одно то же, хотя некоторые формальные признаки сходства имеются (о чем и шла речь выше, в тексте). И именно поэтому поединки богатырей

могли вполне заменять сражение у конфликтующих  сторон, если стороны находились под  властью натуральной общинной (первобытнообщинной) психологии в ее «чистом»

19 

виде, но этих же поединков уже было недостаточно для армейских людей продвинутых  веков, – несмотря на то, что элементы общинной психологии в известной мере сохранялись в их среде и позже.

    Конечно же, сегодня принцип замещения  живет и процветает. Правда, его  используют по-разному в разных обществах...".

    "Принцип обезличивания. Принцип обезличивания прямо вытекает из принципа замещения:                                                                        

  ПЗ ® ПО 

    Еще вернее будет сказать, что все  три принципа взаимозависимы и исходят  друг из друга:                                                               

    Это значит, что, размышляя об истории, мы переносим одно историческое на другое историческое, неизвестное нам целое  заменяем известной нам частью, поскольку  все части для нас, по определению, взаимозаменяемы и в силу этого  без труда могут быть перенесены на что угодно. При этом своё собственное, личное мы выдаем за всеобщее, придавая, таким образом, всеобщему нужные нам, узнаваемые нами черты. Чего мы этим добиваемся? Только одного: весь мир становится похожим на нас. То есть у этого мира – лишь одно лицо. Или, может, в действительности у него нет лиц?

    Принцип обезличивания чрезвычайно характерен для общинного мышления и общинного  сознания, которые, как мы помним, преобладали  в прожитой жизни человечества и  пользуются популярностью до сих  пор. Человеку, поднявшемуся над уровнем общины, порвавшему с ним по крайней мере в основном, трудно, а подчас и невозможно представить себе тот своеобразный угол зрения, который открывается изнутри общинного коллектива. Община требует от своих членов приглушения в себе индивидуального «Я» в угоду более заметному коллективному «МЫ». В результате вся община в целом может обладать признаками индивидуальности. Но их будут в значительной степени лишены составляющие общину отдельные индивиды.

    Если  мы, будучи носителями однозначно очерченного «Я» по воспитанию, образованию, привитому мировоззрению, образу жизни и т.п., вдруг начинаем видеть мир упрощенно, относительно узко и, скажем так, повторяемо, сквозь призму принципа перенесения и принципа замещения, то как знать – может быть, дело не в мире «за окном», а просто мы устали от своей психологической обособленности и подсознательно ищем «родную» общину?..

    ....Интересно, что то Высшее, которое направляло человека и стояло над ним, как это ни странно, тоже долгое время оставалось безликим. Мы уже говорили, что на начальном этапе эволюции общинной психологии мир, окружающий индивида, был наполнен множеством вполне реальных для него духов. Затем среди духов возникала определенная иерархия. В сознании индивида постепенно выкристаллизовывалось некое единое начало, Верховное Существо, которое часто воспринималось как фон, оттеняющий действия всех прочих, более мелких божеств. ....