Административная ответственность юридических лиц

вреда, медлящему с выполнением своих обязанностей.

      Особенности  гражданского  правонарушения  (деликта)  дают  возможность

рассматривать  его  в  ряду  не  противоречащих  праву  юридических  фактов,

порождающих имущественные обязательства, по юридическому содержанию  близких

или  тождественных  имущественной ответственности.  Такова,  как известно,

«ответственность  без   вины»,   возникающая   не   из   правонарушений[27].

Гражданские  правонарушения  отличаются   от   деяний,   влекущих   штрафную

ответственность, еще  и тем, что не создают  рецидива.  Штраф,  наложенный  в

административном  порядке  или  назначенный  приговором  суда,  может   быть

уплачен добровольно, но у правонарушителя,  подвергнутого административной

или уголовной ответственности,  остается  в  течение  определенного  законом

срока состояние  наказанности  (судимость — в уголовном праве,  неснятое

взыскание  —   в   административном   и   др.),   влекущее   более   строгую

ответственность при  повторном правонарушении. Имущественная  ответственность

таких   последствий   не   влечет.   Наконец,   на    правовосстановительную

ответственность не распространяется  принцип  штрафной  ответственности  non

bis  in  idem,  означающий,  что применение  и реализация  одной   санкции

исчерпывающе  решает  вопрос  о  правонарушении.  В  процессе  осуществления

имущественной  ответственности  может  применяться  несколько   санкций   до

полного восстановления нарушенных прав  (взыскание  убытков  +  проценты  за

неуплату соответствующих  сумм  +  принудительное  исполнение  невыполненных

обязанностей).

      Все  это, вместе взятое, породило неясности  и сомнения в  теоретическом

исследовании гражданских правонарушений и имущественной ответственности.

      Между  тем эти проблемы в нашей  стране приобретают особенное  значение в

связи с развитием  частного права, товарно-денежных  отношений,  перспективой

становления  гражданского  общества  и  правового  государства.  В   прежнем

обществе,  где все было  огосударствлено,  главное значение   придавалось

штрафной, карательной  ответственности. Часть теоретиков  вообще  утверждала,

что ответственность  состоит только лишь в применении  штрафных,  карательных

санкций[28]. В чем-то здесь сказалось и  обыденное  правосознание,  сводящее

право в целом  к уголовному праву, и недооценка  роли  санкций,  направленных

на реальное  восстановление  нарушенных  прав.  Поскольку  все,  даже  сфера

обслуживания,  было  огосударствлено,  нередкими являлись  ситуации,  когда

гражданин, чьи права  были  нарушены  противоправными  действиями  работников

государственных организаций  и предприятий, получал  не  возмещение  вреда  и

убытков,  а  сообщение  о  том,  что  на  виновных  наложены  дисциплинарные

взыскания. Еще хуже  дело  обстояло  с  ответственностью  хозорганов,  когда

взыскание санкций  за  нарушение  поставок  и  договоров  хотя  и считалось

юридически  обязательным,  но  производилось в пределах   10-15%,   а   на

полученные суммы  штрафов  и  неустоек  вообще  невозможно  было  приобрести

продукцию взамен недопоставленной или некачественной.

      В  условиях рыночной экономики   причинитель  имущественного  вреда или

нарушитель   договорного   обязательства   имеет   юридическую   возможность

немедленно возместить причиненный вред, уплатить  предусмотренные  договором

неустойки, пеню,  штрафы,  суммы  ущерба,  упущенной  выгоды.  Спрашивается:

сохраняет ли  гражданское  правонарушение  свой  противоправный  характер  в

случае, если потерпевший получил полное возмещение или «отступное»?  Если  в

начале века этот вопрос решался  без  колебаний[29],  то  распространение  в

последние   десятилетия   так   называемого   страхования    ответственности

практически свело  к нулю превентивные, репрессивные, воспитательные  функции

имущественной ответственности[30].

      В  современных условиях резко возрастает  теоретическое  и практическое

значение концепции  С. Н.  Братуся,  который  определял ответственность как

состояние  принуждения   к   исполнению   обязанности[31].   Эта   концепция

оспаривалась  с  разных  позиций.  Утверждалось,  в  частности,   что   если

принуждение  осуществимо  там,  где   содержанием   обязательства   является

передача товаров, вещей,  предметов,  то  принудить  к  выполнению,  скажем,

договора  строительства  или  договора   подряда   практически   невозможно.

Утверждалось  и  то,  что  возмещение  правонарушителем  вреда  или   уплата

неустойки под угрозой  принуждения (но еще не под принуждением)  —  такая  же

по существу  имущественная  (т.е.  правовосстановительная)  ответственность,

как  и  принудительное  взыскание  соответствующих  сумм.  Наиболее  спорным

остался  вопрос:  является  ли  правонарушением  причинение   имущественного

вреда, если причинитель тут же,  добровольно,  в полном  объеме  возместил

причиненный  вред?  Хотя  С.  Н.  Братусь  и писал,   что   государственное

принуждение в случае деликтной ответственности опирается,  так сказать,  на

«двойное правонарушение» (причинение вреда и отказ от его  возмещения),  само

причинение вреда  лишь названо правонарушением, но по существу вряд ли  может

считаться таковым, поскольку государственное принуждение  направлено лишь  на

выполнение обязанности  возмещать уже причиненный вред, а  не  воздерживаться

от  его  причинения.  Получается  так,  что  имущественная   ответственность

устанавливается  не  нормами  ГК,   определяющими   основания   обязанностей

возместить  вред,  ущерб,  уплатить  пеню,   неустойку,   а   нормами   ГПК,

регулирующими принудительное  исполнение  названных  (деликтных)  и обычных

гражданско-правовых обязанностей.

      Концепция   С.  Н.  Братуся  существенно важна и для   теоретической

разработки проблем  ответственности,  и  для  совершенствования  практики  ее

осуществления  (см.  далее).  Однако   здесь   нужно   отметить   следующее.

Причинение   имущественного   вреда   и   другие   деликты    относятся    к

правонарушениям,  а  применение  санкций  за   их   совершение   (возложение

обязанностей возместить вред, восстановить нарушенный  правопорядок  и  др.)

является видом  правовосстановительной ответственности.

      Во-первых, гражданско-правовые деликты нарушают  права и свободы других

лиц и потому в  общем виде запрещены законом (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ).  С

нарушением   прав   всегда   сопряжено   нарушение    социальных    ожиданий

потерпевшего,  его  нормальной  деятельности;  при  самом  щедром  и скором

возмещении потерпевшему имущественного  вреда,  понесенных  убытков,  уплаты

ему неустоек, пеней, отступного, в деятельности лица, чьи  права нарушены  (а

потом восстановлены), происходит срыв,  непредвиденный  перебой,  нарушающий

стабильность нормальной  работы.  То  обстоятельство,  что  отдельные  лица,

потерпевшие от  деликтов,  могут  даже  и обогатиться за  счет  полученных

неустоек и возмещений, не противоречит тому, что основная масса  потерпевших

от   гражданско-правовых   деликтов   не   получает    полного    возмещения

(правонарушитель  может скрыться,  оказаться   несостоятельным  и  т.п.),  что

нередко причиняет  урон и третьим  лицам,  связанным  с  ними  договорными  и

иными обязательствами. Полное и  своевременное  возмещение  правонарушителем

причиненного вреда, восстановление нарушенных  прав  —  это  не  правило,  а

редчайшее  исключение.  Гражданско-правовые  деликты  нарушают   не   только

частные права, но и  правопорядок как основу стабильной общественной жизни.

      Во-вторых,     деликты,     формально     запрещенные      действующим

законодательством, обозначены как особенные юридические  факты,  порождающие

правовые последствия  в виде гражданско-правовых  санкций,  режим  реализации

которых  значительно строже  порядка осуществления   обычных   гражданско-

правовых обязательств.

      В-третьих,  применение правовосстановительных санкций в случае  спора

облечено  в  процессуальные  формы,  во  многом  аналогичные  тем,   которые

свойственны штрафной,  карательной  ответственности.  Институты гражданско-

процессуального  и  арбитражно-процессуального   права   содержат   гарантии

достижения истины по делу, правомерности  применения  санкций,  права  лица,

обвиняемого (упрекаемого) в правонарушении, дающие ему возможность защищать

свои охраняемые законом интересы, вплоть до права  добиваться  компенсации  в

случае ошибочного или незаконного привлечения к ответственности.  Попытки

отдельных  авторов  трактовать  правовосстановительные  санкции   как   меры

защиты,  осуществляемые  вне   процессуальных   форм   ответственности,   не

соответствуют традициям,  современному  состоянию  и  перспективам  развития

законодательства.

      Если  большинство  цивилистов  признает  санкциями  и  ответственностью

взыскание (точнее, присуждение)  причиненного  вреда,  убытков,  неустоек  и

другие  неблагоприятные  (для  правонарушителя)   последствия   гражданского

правонарушения,   то   прямое   принуждение,   применяемое    для    изъятия

соответствующих сумм (или предметов) у правонарушителя, иногда не  считается

ответственностью, поскольку  оно,  как  утверждается,  ничего  не  меняет  в

правовом положении правонарушителя. Такой взгляд  основан на  недостаточном

понимании соотношения материальных и процессуальных норм: с одной стороны,

недооценивается   необходимость   и   возможность    реального    исполнения

обязанностей,  предусмотренных  материально-правовыми  нормами,  с   помощью

процессуальных  средств  (принудительное  исполнение);  с  другой   стороны,

принудительное исполнение рассматривают только с позиций  гражданских прав  и

обязанностей, не замечая, что оно  (принудительное  исполнение)  затрагивает

порой более важные права и  обязанности  принуждаемого  должника  (например,

неприкосновенность  жилища,   право   распоряжаться   имуществом   и   др.).

Непонимание проблем  органической связи норм материального и процессуального

права привело отдельных  авторов  к  выводу,  что  взгляд  на  принудительное

исполнение  обязанности  как  на  ответственность   объективно   оправдывает