Биография Николая 2

     Александр III укрепил монархический авторитаризм, несколько поколебленный в эпоху реформ, а Николай II унаследовал сильную административную власть от своего отца. Самодержавие, как казалось, стояло прочно и нерушимо. Государственная система работала в ранее заданном режиме, и решения монарха становились волей подданных. Положение дел в империи выглядело вполне благополучно. Страна интенсивно развивалась.

     90-е годы XIX века стали периодом бурного развития промышленного сектора экономики. По темпам среднегодового прироста промышленной продукции Россия в этот период обгоняла все европейские страны и шла вровень с США. Средний прирост промышленной продукции в ведущих отраслях промышленности составлял 12% и более в год. Россия являла миру пример «экономического чуда». Страна постепенно превращалась из аграрной в аграрно-индустриальную. Однако при всех очевидных успехах индустриального развития империя все еще оставалась по преимуществу аграрной страной, где подавляющая часть населения была занята в с/х.

     В политическом отношении никаких  изменений, по сравнению с предыдущим  периодом не наблюдалось. Главные  функции власти (законодательной,  исполнительной и судебной) сосредотачивались в руках императора, но реализация каждой из них осуществлялась через систему государственных институтов. Высшим органом оставался Государственный совет, наделенный законосовещательными правами. Он состоял из лиц, назначенных царем, и министров. Законодательной инициативы Государственный комитет не имел.

     К началу царствования Николая  II действовало 15 министерств и равнозначных им государственных установлений. Министерство иностранных дел, Министерство военное, Морское, Внутренних дел, Юстиции, Финансов, Земледелия и Государственных имуществ, Путей сообщения, Народного императорского двора, Главное управление Государственного коннозаводства, Государственный контроль, Собственная Его Величества Канцелярия, Собственная Его Величества Канцелярия по учреждениям императрицы Марии, Собственная Его Величества Канцелярия по принятию прошений на Высочайшее имя. Министр назначался исключительно монархом, имел от одного до трех заместителей («товарищей») и особый совет министра.

     Император считался главой суда и судебного управления, а весь суд осуществлялся от его имени. Царь являлся и главой Русской Православной Церкви, но непосредственными делами церковного управления ведал Святейший Синод, учрежденный еще при Петре I.

     Существовала строгая административная вертикаль власти, которая вела к тому, что все, так или иначе, замыкалось на пик иерархической пирамиды, на самого монарха. Всякое сколько-нибудь значительное решение почти на любом уровне в итоге санкционировалось царем.

     Эта система, работавшая эффективно не одно столетие, начала давать заметные сбои как раз в период правления Николая II. Суть дела не в том, «хорош» царь или «плох», имелась у него «сильная воля» или нет. Исторические возможности монархического авторитаризма подходили к концу.

     Достаточно точное суждение о  Николае II принадлежит Уинстону Черчиллю, заметившему, о том, что он не был ни великим полководцем, не великим монархом. Он был только верным, простым человеком средних способностей, доброжелательного характера, опиравшимся в своей жизни на веру Бога. Последнее наблюдение известного английского политика очень точно.

     Вера в Бога, искренняя и глубокая, с ранних лет и до последнего  земного часа, многое объясняет  в жизни последнего русского  царя. В 1894 году, еще цесаревичем, он писал матери: «Во всем волен Бог один, Он делает все для нашего блага, и нужно с молитвой покориться Его святой воле! Это верно, но иногда чрезвычайно тяжело!»

     Вера давала надежную опору  в окружающем мире, помогала мужественно  и достойно переносить любые испытания, неприятности, трагедии. Но эта же великая вера делала монарха больше созерцателем, чем активным фигурантом политического действия. Мысль о грядущем крушении самодержавной империи в конце XIX века казалось совершенно абсурдной. Все кругом представлялось надежным, крепким, импозантным. Николай II уверен был, что надо лишь поддерживать и развивать то, что создали его предшественники. Бог поможет, не оставит своей милостью. Рядом была Аликс, его другая надежная опора.

     Весной 1895 года стало известно, что Аликс беременна. Радостное волнение охватило мужа. Он старался еще бережней относиться к своей любимой, которая порой чувствовала себя неважно. Алиса-Александра с детства не отличалась физической крепостью. Мигрени постоянно случались, боли в суставах мучили. Николай II с пониманием относился к недомоганиям Александры Федоровны. Его это не раздражало, а вызывало лишь сочувствие.

     Впереди виделось много светлых  дней, масса впечатлений. Главное  событие – коронация. По давней традиции, восходящей еще к Византийской империи, существовал особый ритуал Венчания на Царство. Само название «Помазанник Божий» говорило о том, что монархи в России получали свои прерогативы, неоспоримые права не от народа, а от Всевышнего, наделявшего их властью на земле.

     По законам империи, царь становился  правителем сразу же, как только  умирал его предшественник. Но  это было земное установление. Существовал еще закон сакральный. Он вступал в действие после  акта миропомазания, когда правитель молился Всевышнему у алтаря, прося Того ниспослать ему премудрость, даровать способность управлять царством. Высшее благословение самодержец получал именно тогда. Коронация всегда являлась великим национальным событием, происходившим через год-два после восшествия на престол. К нему всегда долго готовились, подробно разрабатывая все детали. Церемониальные торжества неизменно происходили в древней столице России-Руси, в «ее сердце» – городе Москве.

     В свой день рождения, 6 мая  1896 года Николай II с Александрой Федоровной прибыли в Москву. Царь ехал на белом коне, подкованном по традиции серебряными подковами. Дамы ехали в каретах. В первой, золотой, запряженной четырьмя парами белых лошадей, - вдовствующая императрица Мария Федоровна. Следом, точно в такой же – императрица Александра Федоровна. Звучавшие бессчетное количество раз крики «ура» оглашали центр старой столицы.

     Главное событие состоялось 14 мая.  Царь занес в дневник: «Все, что произошло в Успенском  соборе, хотя и кажется настоящим  сном, но не забывается во всю жизнь».

     На коронации случилось и большое  несчастье: первое в истории  последнего царствования. Программа включала традиционную для Руси бесплатную раздачу «царских гостинцев». На пространстве в один квадратный километр выстроили 150 буфетов и 10 павильонов для раздачи подарков и угощения. Проходы к ним ограждали заборы и рвы. В начале толпа вела себя смирно. С рассветом началось то, что некоторые очевидцы потом назовут «светопреставлением». Народная стихия проявилась во всем своем ужасе. Людское море бушевало. Задние ряды напирали на передних, многие из которых падали, проваливались в ямы, а живые бежали по телам, не обращая внимания на крики, вопли и стоны. Сколько продолжалось это безумие,  никто точно сказать не мог: одни говорили, что несколько часов, другие – всего час, третьи – пятнадцать минут. Но к 7 утра все успокоилось.

     В половине десятого утра об  этом доложили Николаю II. Он был потрясен. В мирное время, во время национального праздника и вдруг – такое несчастье, такие жертвы, такой великий грех! На следующий день царь и царица были на панихиде по погибшим, а затем посетили Старо-Екатерининскую больницу, где обошли палаты, поговорили с пострадавшими.  Многие из них переживали, со слезами на глазах просили царя простить их, «неразумных», испортивших «такой праздник!» Николай Александрович зла не держал. Простых людей не винил. Распорядился: выдать по 1000 рублей на каждую семью погибших, для осиротевших детей учредить приют, а все расходы на похороны принять на свой счет. Он записал в тот день в дневнике: «Толпа, ночевавшая на Ходынском поле в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки, и тут произошла давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около тысячи трехсот человек. Я об этом узнал в десять с половиной часов… Отвратительное впечатление осталось от этого известия».1

     Венценосцы выдержали коронационные  испытания, хотя Александре Федоровне  порой было трудно. Находится  целый день на публике, улыбаться  и разговаривать с массой лиц  – все это угнетало натуру. Кроме того, понимая уже много по-русски, она стеснялась на публике разговаривать. Могла без запинки произнести лишь некоторые молитвы, «Отче Наш», например, и общеупотребительные фразы. Да и французским, широко распространенным в высшем обществе, не владела в совершенстве. Допускала в разговоре досадные ошибки и знала об этом. Поэтому часто приходилось молчать, что производило неблагоприятное впечатление.

     Череда празднеств тянулась до 26 мая. Вечером венценосцы уезжали  с радостью от сознания прошедшего великого события, но с привкусом горечи в душе.

     Александра Федоровна с первых  шагов своей жизни в России  поняла, как тяжело здесь Ники, как много проблем и как  мало желающих взять их решение  на себя. Все идут к нему, каждодневно  докучают, на него взваливают большое и малое, а он – честный, добрый, смиренный – тянет и тянет. Лишь прожив два десятилетия в России, увидев, постигнув и перестрадав многое, рискнет предложить делу управления себя. И Николай примет это с радостью. Однако то случится уже незадолго до последнего акта монархической драмы.

     Она стала матерью четырех  дочерей. После Ольги 29 мая  1897 года родилась Татьяна; 14 июня 1899 года – Мария, а 5 июня 1901 года – Анастасия. Почти все  первые десять лет супружества  радость и счастье Александры Федоровны были неполными. Ее все больше мучило чувство вины перед «дорогим Ники» и перед страной за то, что она не может подарить им наследника. Мы не знаем и теперь никогда уже не узнаем, сколько времени она провела в молитвах, как просила она Всевышнего смилостивиться и послать ей и Николаю сына.

     Терпение и настойчивость были  вознаграждены. Летом 1904 года  в Петергофе, в самый разгар  бесславной русско-японской войны  и почти через десять лет  после замужества, царица родила  сына. На свет появился наследник престола, человек, к которому должно было перейти вековое «семейное дело Романовых» – управление великой империи.

     Не прошло и шести недель, как  стало выясняться ужасное. 8 сентября 1904 года император записал: «Аликс  и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось с перерывами до вечера из пуповины».2

     Царица первое время была сокрушена:  неужели у маленького эта страшная  гемофилия, против которой медицина  бессильна? Но остается Господь:  Он подарил им сына и дальше не оставит своей милостью. Но эту благодать надо заслужить, а для этого жить по-христиански. Надо было вести образ жизни угодный Богу, и избегать мирской суеты. Царская чета свела к минимуму демонстрации роскоши и величия императорского двора. Были прекращены пышные, грандиозные и дорогие царские увеселения. Постепенно сокращалось количество церемоний, которые царица всегда не любила, а после рождения сына стала просто ненавидеть. Желание императрицы изолировать себя и детей от любопытных взоров лишь подогревало интерес в свите.     И все оставалось годами неизменным: одни инспирировали сплетни, которые, не встречая никакого противодействия, охватывали все более широкие общественные круги, а другие старались делать вид, что они выше сплетен, и еще тщательнее изолировались от все более враждебного мира.

7. Время  боли, страхов и надежд.

     Рождение цесаревича наполнило  жизнь царской семьи радостью, страхами и волнениями за судьбу  Алексея Николаевича. Особенно  сильно переживала Александра Федоровна. Она так давно и так страстно ждала мальчика, так молила Господа ниспослать им благословения и подарить ей и Ники сына, а России наследника престола, а затем – царя. Она всегда была религиозна, но после появления Алексея и обнаружения у него страшного недуга, ее вера в милость Всевышнего становилась единственной надеждой.

     Александра Федоровна не ради  простого любопытства тянулась  к непонятному, потустороннему. Она  искренне надеялась, что «найдет  ключик к заповедной двери», сможет  добиться благорасположения небес. Это особенно касалось одного, в первые десять лет ее жизни в России самого важного, первостепенного – рождения наследника. Веря с детства в силу различных примет, пророчеств, знамений и чудес, она уверовала в чудодейственные способности одного хироманта и целителя-француза месье Филиппа. Он ей предсказал рождение сына, и она всегда вспоминала имя этого человека с глубоким почтением. Этот целитель без диплома, мэтр оккультных наук и гипнотизер произвел сильное впечатление на царскую чету и позднее несколько раз полуофициально приезжал в Россию, где его всегда охотно принимали в великокняжеских салонах и интимных царских покоях.