Биография Николая 2

     Алексей Николаевич появился на свет, когда Россия вела войну на далеком востоке, войну, не принесшую славу. Почему она случилась, и почему она именно так случилась? Об этом всегда много размышляли, а оценки, как уж давно повелось, делались прямо полярные. Одни уверяли, что это безумная и абсурдная авантюра, в которую правящие круги втянулись, преследуя агрессивные имперские цели. Другие же считали, что России навязали войну ее враги и недоброжелатели. Царь тоже так считал и не сомневался, что его долг – поднять перчатку, брошенную империи, и достойно ответить на вражеский выпад. В любом случае говорить о том печальном событии отечественной истории надо лишь с учетом реальных обстоятельств, глобальной расставки сил мировых держав, что и определяло имперскую политику России.

     Николай II в вопросах внешней политики был чрезвычайно чувствителен ко всему, что хоть как-то задевало имперский престиж России. Политика мирного сосуществования была близка и понятна Николаю II, она отвечала его внутренним убеждениям и соответствовала ориентирам, унаследованным от императора Александра III. Но время такой политики еще не пришло.

     К концу XIX века главным узлом международных противоречий для России стал Дальний Восток и важнейшим направлением внешнеполитической деятельности – отношения с Японией. Русское правительство осознавало возможность военного столкновения, но не стремилось к нему.

     Ночью 26 января 1904 года 10 японских  эсминцев внезапно атаковали  русскую эскадру на внешнем  рейде Порт-Артура и вывели  из строя 2 броненосца и 1 крейсер. На следующий день 6 японских крейсеров и 8 миноносцев напали на крейсер «Варяг» и канонерку «Кореец» в корейском порту Чемульпо. Лишь 28 января Япония объявила войну России. Вероломство Японии вызвало бурю возмущения в России. России была навязана война, которой она не хотела, но которая явилась логическим следствием имперской политики. Она продолжалась полтора года и оказалась бесславной для страны. Главными причинами являлись: незавершенность военно-стратегической подготовки вооруженных сил, значительная удаленность театра военных действий от главных центров армии и управления и чрезвычайная ограниченность сети коммуникационных связей. Бесперспективность войны со всей определенностью проявилась уже к концу 1904 года. Эта ситуация способствовала усилению антиправительственной агитации и критических настроений. Власть находилась в состоянии оцепенения; никто не мог предположить, что война, которая по всем предварительным предположениям должна была быть непродолжительной, так надолго затянется. К концу 1905 года стало очевидным, что возможность изменения военной ситуации существует лишь в отдаленном будущем, а в ближайшей перспективе надлежит незамедлительно приступить к мирному разрешению конфликта.

     Япония заняла первоначально  в Портсмуте жесткую позицию,  потребовав в ультимативной форме  от России полного ухода из  Кореи и Манчжурии, передачи  российского дальневосточного флота,  выплаты контрибуции и согласие  на аннексию Сахалина. Русской  делегации удалось в итоге добиться почти невозможного: удачного завершения трудных переговоров с благоприятным результатом. 23 августа стороны заключили соглашение. В соответствии с ним, Россия уступала Японии арендные права на территории в Южной Манчжурии, половину Сахалина, признавала Корею сферой японских интересов. Портсмутские договоренности стали несомненным успехом России, ее дипломатии. Они во многом находили на соглашение равноправных партнеров, а не на договор, заключенный после не удачной войны.

    Проигранная русско-японская война стала причиной серьезного общественного напряжения в России. В воскресенье 9 января 1905 г. колонны рабочих во главе со священником Георгием Гапоном направились к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю свою петицию. Этот день считается днем начала первой русской революции.

     Николай II тогда уже не жил в Зимнем дворце, он переехал в Царское село. Однако император, конечно, знал о готовящемся шествии и хотел выйти к рабочим, чтобы принять у них обращение. Но родственники царя воспротивились этому, называя такой шаг безумием. Они убеждали его, что в толпе может оказаться террорист, который застрелит его, когда он выйдет к рабочим. В конце концов, царь согласился с ними и в день демонстрации остался в Царском селе. Рабочее шествие было расстреляно войсками… Николай записал в дневнике: "Тяжелый день! В Петербурге серьезные беспорядки… Войска должны были стрелять, в разных местах города много убитых, раненых. Господи, как тяжело!"

    К октябрю волнения разгорелись по всей стране и стало ясно, что необходимо принять крайние меры. Сергей Витте, тогда обрисовал две возможности: или ввести диктатуру одного лица и беспощадно подавить недовольство, или решиться на уступки "общественному мнению", и пойти по пути свобод и конституции. Николай II был решительным противником конституции; не далее как в декабре 1904 г. он твердо заявил: "Я никогда, ни в коем случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я считаю вредным для вверенного мне Богом народа…". "Самодержавную власть, завещанную мне предками, - говорил он, - я передам в сохранности моему сыну". В этом он видел одну из главных обязанностей русского монарха.

     Однако теперь стало ясно, что путь военной диктатуры уже вряд ли возможен. Сами представители военной силы не верили в надежность войск. Они убеждали царя даровать в манифесте свободы, обещать созыв Государственной Думы.

      17 октября к государю явился глава столыпинского военного округа великий князь Николай Николаевич. Министр двора барон Владимир Фредерике рассказывал об этом визите: "Приезжает великий князь. Я говорю ему: "Следует установить диктатуру и ты должен взять на себя диктаторство. Тогда великий князь вынимает из кармана револьвер и говорит: " Ты видишь этот револьвер? Вот я сейчас пойду к государю и буду умолять его подписать манифест… Или он подпишет, или у него же пущу себе пулю в лоб из этого револьвера". Выйдя от Николая II после этой беседы, великий князь Николай Николаевич с торжеством объявил, что государь окончательно решил даровать свободы. Спустя несколько часов царь, осенив себя крестным знамением, поставил на манифест подпись. 

     Подпись под манифестом 17 октября  далась императору нелегко. Он  долго переживал, колебался, но  в конце концов принял то  решение, которое не отвечало  его собственным представлениям, но, как его убеждали со всех сторон, необходимо стране, благу России. К этому последний царь всегда был очень чувствителен и мог переступить через личные взгляды во имя благополучия империи. Когда Николай II подписывал манифест, он не сомневался, что у власти достаточно сил для подавления «крамолы».

     В конце апреля 1906 года царь  утвердил новую редакцию «Основных  законов Российской империи». Они  подтверждали незыблемость самодержавия. «Императору всероссийскому, - гласила  статья 4, - принадлежит верховная самодержавная власть». Последующие статьи определяли священность и неприкосновенность особы царя, его право издавать законы, руководить внешней политикой, армией, флотом, назначением высших чиновников.

     В Основных законах появился и новый момент, которого не было раньше. В статье 86 говорилось: «Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной думы и воспринять силу закона без утверждения Государя Императора». Следующая, 87 статья, позволяла монарху между сессиями законодательных палат издавать законы в форме «чрезвычайных указов». Дума имела право делать запрос различным должностным лицам, выступать с законодательной инициативой. К ее компетенции относилось утверждение штатов и смет различных ведомств, отчета Государственного контроля.

     В результате преобразований  конца 1905 – начала 1906 годов правовой  и политический облик государственной  системы существенно изменился.  В новой редакции «Основных  законов Российской империи» говорилось о том, что Россия – страна «единая и неделимая», и определялась роль государственного языка: «Русский язык есть язык общегосударственный и обязателен в армии, во флоте и во всех государственных и общественных установлениях. Употребление местных языков и наречий в государственных и общественных установлениях определяется особыми законами». Монарх сохранял титул «самодержец», но уже не было положение о том, что прерогативы его «неограниченны». Согласно законам 1906 года, никакой выработанный правительством законопроект не мог стать законом без одобрения Думы и Государственного совета. Тем самым, власть императора утрачивала свой абсолютистский характер. В то же время глава кабинета Сергей Витте, в первые месяцы своего премьерства обуреваемый прекраснодушными мечтами, старался уверить Николая II в том, что в лице Думы он получит «опору и помощь».

     Открытие Думы стало крупным  общественным событием; его подробно  описывали все газеты. Накануне  открытия первой сессии, 27 апреля 1906 года, депутатами Государственной думы и членами Государственного совета устроили торжественный прием в Зимнем дворце. Событие являлось совершенно необычным. Утром Николай II с Александрой Федоровной и Марией Федоровной прибыл на катере из Петергофа в Петербург и сразу же отправился в Петропаловскую крепость, где час молился у гробницы отца. Что он говорил обожаемому родителю, какие мысли и чувства его обуревали – того никому не сказал, и о том никому никогда уже не узнает. Кончалась одна эпоха, начиналась другая, а что впереди – одному Богу известно…

     В середине дня началось действие  в Зимнем дворце. Около двух  часов из внутренних покоев  дворца тронулось торжественное  шествие во главе с императором  и двумя императрицами. Процессия  остановилась в центре тронного  зала, внесли аналой, и царь принял окропление святой водой. Состоялся краткий молебен. По окончанию Николай II поднялся на тронное место, где министр двора подал лист бумаги с речью, которую тот стоя и зачитал.

     Среди прочего он сказал: «С  пламенной верой в светлое будущее России, Я приветствую в лице вашем тех лучших людей, которых Я повелел возлюбленным моим подданным выбрать от себя. Трудные и сложные работы предстоят вам. Верю, что любовь к Родине, горячее желание послужить ей воодушевят и сплотят вас». Царь выражал надежду, что думцы отдадут «все свои силы на самоотверженное служение отечеству, для выяснения нужд столь близкого Моему сердцу крестьянства, просвещения народа и развития благосостояния, памятуя, что для духовного величия и благоденствия Государства необходима не одна свобода, необходим порядок на основе права».

     Императрица Александра Федоровна  весь этот период находилась  в угнетенном состоянии. Она  очень переживала за Ники, когда  тот в октябре 1905 года оказался  в эпицентре тяжелых событий.  Горько плакала, узнав, что ему пришлось пойти на подписание Манифеста, дарующего невероятные свободы и права. Она уже давно жила в России и считала, что здесь эти нормы не годятся, что только недальновидные или злокозненные люди могут советовать вводить конституцию и всеобщие выборы в стране, где большинство населения не умеет ни читать, ни писать. В России же ведь все совсем не так, как в Европе. Здесь нельзя руководствоваться европейскими примерами. Народ еще слишком непосвящен, необразован; в нем так много детскости, его так легко сбить с правильного пути. Теперь же все демагоги и политические мошенники получат право свободно действовать: «Мы не конституционное государство и не смеем им быть. Наш народ не подготовлен к этому…»3Сестре Виктории писала весной 1906 года: «Так много безрадостного вокруг, я часто плачу и не знаю, как помочь Ники».

     Александра Федоровна знала, какие  тяжелые муки испытывает супруг. После многочасовых совещаний  возвращался такой грустный, изможденный,  что ей не нужны были никакие слова и пояснения. Николай Александрович, в свою очередь, старался не расстраивать Аликс; ведь ей приходилось тоже не легко. Когда царь и царица оставались наедине, мало говорили о политике. Речь шла или о сыне, лил о разных событиях в семье и фамилии, или о каких-то пустяках. Он, как и в первые годы, ей вечерами читал что-нибудь. Она слушала всегда молча и была счастлива. Но такие милые, теплые часы выдавались все реже и реже.

     Теперь Дума – реальность, с  которой приходилось считаться.  Господа депутаты хотели всего и сразу, и это их страстное желание делало Думу больше похожей на антиправительственный митинг, чем на работу серьезного органа. Большинство депутатского корпуса не было заинтересовано в конструктивной работе. Разгоряченные баталиями революционных битв, многие смотрели на думскую трибуну лишь как на новый инструмент социальной борьбы, позволявший делать бесплатную рекламу и конкретным лицам, и определенным политическим течениям. Все это происходило в атмосфере не прекращавшегося террора революционеров.

     9 июля 1906 года Первая Государственная  дума была распущена, и были  объявлены новые выборы. Состав  Второй Думы в сильной степени  отразил поляризацию сил в  обществе. Но, не просуществовав  и года, 3 июня 1907 года Дума была  распущена. Неудачный опыт существования первых двух Дум обострил дискуссии в правящих кругах России о характере избираемого представительства и его нужности.