Последние годы жизни Л.Г. Корнилова

Во время июньского наступления 1917 8-я армия, которой командовал Корнилов, добилась значительных успехов, но из-за массового дезертирства и нежелания российских солдат воевать противник прорвал фронт на соседних участках, заставив 8-ю армию отступить. В период общего отступления русских войск, последовавшего после провала июньского наступления и Тарнопольского прорыва немцев, Корнилов удержал фронт; был произведен в генералы от инфантерии и 7 июля назначен главнокомандующим войсками Юго-Западного фронта. Приняв командование Юго-Западным фронтом, Корнилов отправил телеграмму Временному правительству, требуя введения смертной казни на фронте и в тылу. Министр – председатель Временного правительства А. Ф. Керенский санкционировал все мероприятия Корнилова по укреплению дисциплины, введенные им явочным порядком; 18 июля Корнилов был назначен Верховным Главнокомандующим. Выдвинул программу укрепления порядка и дисциплины на фронте и в тылу, предусматривавшую ограничение власти солдатских комитетов и комиссаров, введение смертной казни в тылу, милитаризацию железных дорог и т.д. В начале августа эта программа была представлена Керенскому.

25

II. Мятеж генерала Корнилова

1. Предпосылки «корниловского» мятежа

Выдвижение Корнилова на руководящие посты в вооруженных силах (февраль 1917 года – генерал от инфантерии, 19 июля – Верховный главнокомандующий, весьма стремительное продвижение!) объясняется консолидацией контрреволюционных сил, стремившихся втянуть армию в обострявшуюся политическую борьбу на своей стороне. Корнилов, крайне правый монархист, разочаровавшийся в буржуазно-демократической Февральской революции, явился центром этой консолидации. По мере разделения общества на две враждебные группировки получал все большую поддержку среди самых различных социальных групп, все более становился политиком (хотя в широких массах был создан образ Корнилова-солдата, бесхитростного и прямого боевого генерала, чуждого политике и демократическим “разговорам”, от которых, по словам донского атамана генерала Каледина, произнесенными перед самоубийством, погибла Россия). Корнилов представлялся кандидатом в правители с “железной рукой” (она пришла, “железная рука”, но с другой стороны…). Страна, где политикой занимаются генералы, очевидно, переживает глубокие потрясения.

В силу этих потрясений российское общество за восемь месяцев между двумя революциями катастрофически расползалось на два непримиримых лагеря. Все меньше и меньше оставалось истинных демократов, чьим идеалом было народовластие. Озлобленные умы жаждали диктатуры, “железной руки”, порядка – слева или справа. В какой-то момент общество разделилось окончательно и дальнейший мирный ход истории стал невозможен, а Октябрь – неизбежен.

Если в начале 1917 года Корнилова обожали офицеры-монархисты и небольшая группа экстремистов из гражданских, то к августу 1917 года на него возлагали свои надежды и “Общество экономического возрождения России”, объединявшее крупнейших промышленников (таких, как Путилов, и др.), и “Национальный (ранее Республиканский) центр”, членами которого были многие политические лидеры (например, конституционные демократы – Милюков, Гучков), и “Совещание общественных деятелей” (Струве, Родзянко, Трубецкой), не говоря уже о “Союзе офицеров армии и флота”, созданном генералом Алексеевым и состоявшем, действительно, из представителей большинства частей Русской армии (в том числе членами последнего были генералы Деникин, Эрдели, Лукомский, Романовский, Марков, полковник Кутепов, Краснов и многие другие – их имена нам известны по Гражданской войне). Таким образом, всего за полгода Корнилов получил огромную социальную и материальную поддержку, стал кандидатом в диктаторы, а русский народ, еще в феврале выступивший единым фронтом против агонизирующего самодержавия, всего за полгода (к августу это противостояние уже окончательно оформилось и вылилось в корниловский мятеж) превратился в два народа в одной нации, непримиримо ненавидевших друг друга.

Через неделю после завершения Государственного совещания, которое состоялось 12-15 августа в Москве в Большом театре, 22 августа начались тайные переговоры Л.Г.Корнилова и А.Ф.Керенского. Они проходили 5 дней (22-26 августа) через посредника – бывшего депутата IV Государственной думы и обер-прокурора Синода в первых двух составах Временного правительства В.Н.Львова.

Хотя потом были пререкания, кто первым их начал и правильно ли передал одному слова другого, суть дела от этого не меняется. В ходе переговоров А.Ф.Керенскому сначала обещали пост министра юстиции, потом – пост заместителя премьера. Развязка была близка.

2. Мятеж и его разгром

В связи с угрозой большевистского переворота в Петрограде Корнилов по согласованию с Керенским 25 августа двинул к столице конный корпус генерала А.Крымова и другие войска. Но тут Керенский, получавший через посредников разноречивую информацию о намерениях верховного главнокомандующего, дрогнул, испугавшись за свою власть. Утром 27-го он направил в Ставку телеграмму о смещении Корнилова с его поста и дал указание остановить войска, двигавшиеся к Петрограду. В ответ Корнилов сделал по радио заявление: «Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба, ...убивает армию и потрясает страну внутри» и далее: «Тяжёлое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины... Я, генерал Корнилов – сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ – путём победы над врагом – до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни". Одновременно обнародовал обращение к железнодорожникам, где требовал "безусловного выполнения" его распоряжений о перевозке войск генерала Крымова в Петроград и предупреждал, что в случае неисполнения "будет карать беспощадно". Корнилов направил телеграмму донскому атаману А.М. Каледину, чтобы тот поддержал начавшееся выступление. В Киев послал курьера к генералу А.М. Драгомирову с предложением взять власть в городе в свои руки. Главнокомандующему Западным фронтом генералу П.С. Балуеву предписал занять кавказскими частями станции Орша и Витебск, чтобы не допустить переброски войск с фронта для защиты Временного правительства. Всё это стало известно правительству, и Корнилов был объявлен мятежником.

План захвата Петрограда войсками Крымова провалился, действиями Советов Белоруссии Ставка была отрезана от фронтов, 29 августа Исполком Юго-Западного фронта арестовал своего главнокомандующего Деникина, одновременно армейские курсанты всех армий этого фронта арестовали своих командармов. Были арестованы и другие сторонники Корнилова на фронте и в ряде городов страны. В Москве по приказу командующего МВО А.И. Верховского был сформирован экспедиционный корпус для похода на Могилёв. 30 августа (12 сентября) продвижение корпуса Крымова было остановлено. Генерал А.М.Крымов один прибыл на автомобиле в Петроград и явился к Керенскому. Содержание их громкого разговора осталось тайной, потому что после него Крымов застрелился. Лавр Георгиевич был в отчаянии, лишь поддержка ближайших соратников, жены и мысль о тысячах офицеров, верящих в него, удержали Корнилова от самоубийства.

25

III. Последние годы жизни Л.Г. Корнилова

1. После мятежа

Под влиянием событий августа 1917 произошло резкое размежевание в обществе, усилились крайние фланги политического спектра. Социалистические партии получили серьезнейшее доказательство правоты своих оценок буржуазии, кадетов, командного состава действующей армии. В стране резко возросло влияние Советов, а в них большевиков, которые под предлогом повторения контрреволюционных выступлений поставили в повестку дня вопрос о переходе всей власти к Советам. Упал авторитет Временного правительства и лично Керенского, которого открыто обвиняли в пособничестве мятежному генералу. Сторонники установления военной диктатуры окончательно утвердились во мнении о необходимости вооруженной борьбы с анархией в стране и отказа от идеи Учредительного собрания, всеобщих выборов, большинства политических свобод. Вполне возможно, что газета московских промышленников «Утро России» даже не отдавала себе полного отчета в справедливости своей характеристики положения в стране, поместив 29 августа редакционную статью со словами «Гражданская война началась».

2 сентября вновь назначенный начальник штаба верховного главнокомандующего генерал М.Алексеев, вполне сочувствовавший "мятежникам", вынужден был объявить Корнилову об аресте. Он направил его с другими арестованными в Быховскую тюрьму, где обеспечил им безопасность. Вместе с бывшим верховным главнокомандующим в Быхове оказались генералы Деникин, Лукомский, Романовский, Эрдели, Ванновский, Марков. Менее чем через два месяца Временное правительство, предавшее своих военачальников, будет низложено большевиками и само окажется в роли арестованного.

Один из быховских узников - генерал Романовский - говорил: "Могут расстрелять Корнилова, отправить на каторгу его соучастников, но "корниловщина" в России не погибнет, так как "корниловщина" - это любовь к Родине, желание спасти Россию, а эти высокие побуждения не забросать никакой грязью, не втоптать никаким ненавистникам России".

После прихода к власти большевиков угроза расправы над арестованными генералами каждый день нарастала. Накануне прибытия в Быхов красногвардейских отрядов исполнявший должность главковерха генерал Н.Духовин отдал распоряжение об освобождении Корнилова и его сподвижников. В ночь на 19 ноября они покинули Быхов и попытались пробиться на Дон во главе небольшого отряда, который был разбит. Переодевшись в солдатскую шинель, Корнилов 6 декабря добрался до Новочеркасска. На следующий день прибывшие в Могилев революционные матросы в присутствии нового главковерха Крыленко растерзали Духонина и надругались над его телом.

2. Корнилов во время "Ледяного похода". 1918 год

Вместе с Алексеевым и Деникиным Корнилов участвовал в формировании Добровольческой армии, о создании которой было объявлено 27 декабря. Вошёл в триумвират, возглавлявший Донской гражданский совет, от имени которого в конце декабря была выпущена политическая декларация. Её основная цель - создание "временной сильной верховной власти из государственно-мыслящих людей", которая должна восстановить "права граждан", "свободу слова и печати", "свободу промышленности и торговли" и осуществить денационализацию промути, прекратить раздел и передел земли до разрешения земельного вопроса Учредительным Собранием, создать армию без выборных должностей, добиться созыва Учредительного Собрания. Развитие событий на Дону, повлекшее за собой победу Советов и гибель атамана Каледина, вынудило Добровольческую армию в феврале 1918 г. двинуться в Кубанский край.

«Ледяной поход» продолжался с 9 февраля (выход из Ростова) по 2 мая 1918 г. (возвращение в Задонье). В эти месяцы проявились героизм, самопожертвование добровольцев, высокая сила духа. И все же главная задача не была выполнена, а с сугубо военной точки зрения поход выглядит неудачным. Вместо опоры на Екатеринодар и создания нового центра антибольшевистского сопротивления на Кубани – неудачный штурм города и отход в степи. Вместо пополнений – огромные потери, гибель лучших бойцов. Вместо отдыха и подготовки к новым сражениям – бесконечные бои, тяжелые переходы, страшное напряжение. Исполнение плана Корнилова (уход в зимовники, прорыв к Астрахани) обещало больше успеха. Впрочем, к моменту совета в Ольгинской Екатеринодар еще находился под контролем кубанского правительства и «Ледяной поход» представлялся не столько боевым походом, сколько простым переходом с пассивно-недружелюбного Дона на Кубань, казавшуюся надежной союзницей.

В «Ледяном походе» Корнилов проявил лучшие качества военачальника. Постоянно был рядом с войсками, лично руководил каждым боем, не оставлял без внимания раненых. Добровольцы, и прежде в большинстве верившие Корнилову, во время похода безоговорочно признали его вождем зарождавшегося Белого движения. «Ты веришь в себя и в свое дело, и эта сила веры заставляет нас верить в тебя, а это творит чудеса», – описывал их настроения Хаджиев. «С тобой не страшно и мы преодолеем все препятствия, как бы они не были трудны!» Несмотря на малочисленность, Добровольческая армия постоянно проявляла инициативу, маневрировала, не давая возможности противнику собраться с силами, сбивала Красную гвардию с занимаемых позиций. Корнилов применял обходы, охваты кубанских станиц, превращенных красногвардейцами в укрепленные пункты. 4 марта, в станице Кореновской, за полсотни верст до кубанской столицы, Корнилов получил известие о падении Екатеринодара. Вернуться назад, в зимовники, было поздно, красные вели неотступное преследование. Армия оказалась «между двух огней». Оставался один путь – на Екатеринодар.

Корнилов решил использовать хотя бы небольшую возможность дать армии отдых и пополнения. Обманув ожидания красного командования, он не пошел сразу на город, а 6 марта неожиданно повернул армию, перейдя Кубань близ станицы Усть-Лабинской. Пройдя с боями через Некрасовскую и Филипповскую, армия вышла в предгорья Кавказа, в Адыгею. Здесь 14 марта в ауле Шенджи Добровольческая армия соединилась с отступившим от Екате-ринодара трехтысячным кубанским правительственным отрядом. После тяжелейшего перехода армия повернула к кубанской столице. 17 марта в Ново-Дмитриевской после долгих споров добровольческое командование и кубанское правительство пришли к соглашению: весь правительственный отряд поступил в «полное подчинение» Корнилову при сохранении самостоятельности политических структур. В целом это его устраивало, так как не ограничивало власть командующего, а напротив, давало ему возможность объединить казаков и добровольцев.

Вторично форсировав Кубань у Елизаветинской, 28 марта Корнилов начал штурм Екатеринодара, надеясь быстро взять город: не раз уже бывало, когда красногвардейцы не выдерживали первых ударов и отступали. Но сопротивление красных неожиданно оказалось упорным. И хотя к вечеру 28-го были заняты городские предместья, развить успех не удалось. 29 марта Корнилов предпринял две атаки, но они были отбиты с большими потерями. В ночь на 30 марта атаки продолжались, но также были отбиты. В самом начале боя 30 марта был убит Неженцев. Корнилов потерял близкого, преданного человека.

И все-таки он потребовал продолжить атаки. Вечером 30 марта, в домике фермы Кубанского экономического общества, где расположился его штаб, состоялся военный совет. Настроение было подавленное: выяснилось, что части сильно потрепаны и перемешаны, понесли значительные потери, особенно в командном составе. Кубанские казаки из состава пополнений расходятся по своим станицам, заметна утечка добровольцев, чего раньше не было. Между тем большевики, несмотря на большие потери, получают подкрепления.[3]

Резервы закончились. Но город нужно было взять любой ценой. Отступать было некуда. Рассеявшись по кубанским степям, армия повторила бы судьбу ударных батальонов Манакина и Текинского полка, уничтоженных порознь. Как вспоминал Богаевский, командир Партизанского полка, «штурм Екатеринодара был предрешен Корниловым», а совет собрался «не затем, чтобы узнать мнение по этому вопросу, а чтобы внушить нам мысль о неизбежности этого штурма». Несмотря на то, что все начальники считали эту попытку обреченной на неудачу, Корнилов назначил штурм на утро 1 апреля. Сутки давались войскам на отдых.

3. Смерть и похороны генерала Корнилова