Процессуальная самосоятельность следователя

Термин «процессуальная  самостоятельность» появился в научной  литературе в период, когда административные органы и должностные лиц стали  активно вмешиваться в ход  расследования по уголовным делам, таким образом оказывая влияние на осуществление правосудия. Этот период связан с переходом следствия во власть административных органов, когда следователь оказался в ведомственном и процессуальном подчинении прокурору, а затем, когда и начальник следственного отдела был наделен процессуальными полномочиями. 

Такое положение  обезличивало следователя как процессуальное лицо, поэтому были предприняты попытки  оградить его от чрезмерного постороннего влияния и обеспечить самостоятельное  принятие решений по уголовным делам. Из научных источников понятие процессуальной самостоятельности было воспринято законодателем и в 1958 году оно  было задекламировано в статье 30 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Это же положение было закреплено в Уголовно-процессуальном кодексе  РСФСР 1960 года. Но одновременно с этим, УПК РСФСР определил полномочия прокурора на стадии предварительного следствия, которые позволили ему  осуществлять не только надзор, но и  непосредственно руководство следствием. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 14 декабря 1965 г были внесено  дополнение в УПК РСФСР, по которой  начальник следственного отдела получил право дачи указаний по уголовным  делам и ряд иных процессуальных полномочий. 

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации 2001 года почти  без изменения оставил прежнюю  норму (ст. 127 УПК РСФСР), определяющую самостоятельность решений следователя. Но в то же время объём полномочий, по которым он может самостоятельно принимать решения, значительно сужен (ст. 38 УПК РФ). 

Если проанализировать и сравнить правовой статус различных  участников уголовного процесса, то мы увидим явные ограничения правомочий следователя. Практически от декларированной  процессуальной самостоятельности и независимости следователя ничего не осталось. Судебная реформа, проводившаяся в последнее десятилетие, в ходе которой активно высказывались об усилении роли следователя, поднятия его престижа, вселив надежду, ничего от нее не оставила после принятия УПК РФ. Если еще Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и принятый в их развитие УПК РСФСР еще и содержали, хотя и порой формальные признаки независимости и самостоятельности, то по новому закону следователь представлен только исполнителем чужих решений. 

Здесь необходимо вспомнить те тенденции, в которых  развивалась научная мысль в  ходе судебной реформы и подготовки нового уголовно-процессуального закона. Многие процессуалисты, оценивая правовое положение следователя, предложили исправить ситуацию, если не пересмотром  функции следователя, то хотя бы обеспечением подлинной самостоятельности и  независимости. 

Большое внимание проблеме обеспечения процессуальной самостоятельности было уделено  в «Концепции судебной реформы в  РСФСР», принятой Верховным Советом  Российской Федерации 24 октября 1991 года, которая констатировала, что в  нашем уголовном процессе не обеспечена процессуальная самостоятельность  следователя. Вот некоторые выдержки из этого документа. «Известно, что  самостоятельность следователя  и его личная ответственность  должны отличать следователя от чиновника  администрации - они являются необходимым  условием успешности и законности расследования  дела. Провозглашенная законом процессуальная самостоятельность следователя  является декларацией, лишенной реальных гарантий. Закон одновременно представляет право прокурору давать следователю указания по любым вопросам расследования. Это указания являются обязательными Только в некоторых случаях следователь вправе не согласиться с ними и передать дело вышестоящему прокурору, который поручает расследование другому следователю или отменяет указание.» 

Было отмечено, что норма о самостоятельности  следователя на практике не реализуется, так как для части следователей прокурор является непосредственным руководителем, от решения которого зависят многие служебные вопросы, а следователи  органов внутренних дел вообще находятся  в двойном подчинении. 

Несомненно, что  ограничения самостоятельности  следователя приводят и к недостаткам  в расследовании уголовных дел, обеспечении прав участников процесса. B. C. Шадрин в недостаточной процессуальной самостоятельности видит одну из причин незаконного и необоснованного  привлечения граждан к уголовной  ответственности, «обеспечение же процессуальной самостоятельности в свою очередь  является важным условием надлежащего  обеспечения прав и интересов  личности при производстве расследования». Страдают не только незаконно привлечённые к уголовной ответственности, но и ущемляются интересы потерпевшей стороны, других субъектов, вовлечённых в процесс, Ограничение самостоятельности значительно снижает творчество, инициативу и активность в работе следователя, отсюда и отношение к результатам расследования. 

В. П. Божьев и А. И. Трусов отмечают, что следователем можно считать такое лицо, которому «... достаточно надежно гарантированы процессуальная самостоятельность, независимость и подчинение только закону... ». 

Аналогичная точка  зрения высказывалась и иными авторами. Вышеизложенные взгляды, анализ научной литературы и изучение мнения практических работников показали, что большинство считают определённую действующим законом процессуальную самостоятельность следователя недостаточной. 

Несмотря на стремления укрепить правовое положение  следователя, придать данной процессуальной фигуре истинную самостоятельность, она  оказалась значительна урезана. 

По новому законодательству установлен судебный контроль за применением мер пресечения и другими мерами процессуального принуждения, тем самым нормы уголовно-процессуального законодательства приведены в соответствие с Конституцией Российской Федерации. Хотя основной закон наделяет суд правом принятия решений только по четырём процессуальным действиям, то по УПК РФ - более двадцати действий следователя требуют согласия суда. Введение судебного контроля на предварительном следствии - необратимый процесс на пути построения демократического государства, интеграции России в мировое сообщество. Наиболее существенное ограничение прав и свобод личности возможно только на основании судебного решения. Но при этом должна обеспечиваться эффективность и оперативность деятельности органов следствия, осуществляющих уголовное преследование, что на наш взгляд новый уголовно-процессуальный кодекс не решает. Нет и ответа на вопрос участия судьи при окончательном рассмотрении дела после санкционирования следственных мероприятий. Возможно, что при расследовании сложных уголовных дел судья неоднократно будет оценивать доказательства, решать вопросы о мерах процессуального принуждения и после этого он должен вынести беспристрастный объективный вердикт. 

Несмотря на передачу от прокурора суду полномочий, затрагивающих наиболее важные конституционные  права и свободы человека и  гражданина, прокурорский надзор за деятельностью  следователя не только сохранен, но и расширен. Суд не вправе без  согласования с прокурором не только решить вопрос по существу, но даже принять к рассмотрению ходатайство следователя. Следователь теперь обязан согласовывать с прокурором все решения о возбуждении ходатайства о проведении следственных мероприятий перед судом. Согласие прокурора также требуется на решения следователя о возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон, изменением обстановки, с деятельным раскаянием, об избрании меры пресечения в виде залога, о выемке предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, о соединении уголовных дел. 

Также прокурор может лично участвовать в  производстве предварительного следствия  и в необходимых случаях производить  отдельные следственные действия, разрешать  отводы, заявленные следователю, отстранять следователя от дальнейшего производства расследования, передавать уголовные  дела от одного следователя другому, отменять незаконные и необоснованные постановления, продлевать срок предварительного расследования, утверждать обвинительное  заключение, возвращать уголовное дело на дополнительное расследование. Как мы видим перечень действий следователя, на которые требуется согласие прокурора, значителен. По Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР 1960 года не требовалось согласие прокурора на возбуждение уголовного дела, производство осмотра жилища, наложение ареста на имущество и ряд других решений следователя. Тем не менее, предложений сузить круг процессуальных действий, принимаемых с согласия прокурора, в период его действия высказывалось достаточно много. B. C. Шадрин считает, что зависимость следователя от прокурора при осуществлении им своих действий и решений выходит далеко за пределы исключений, когда законом предусмотрено получение санкции, «хотя расследование ведёт следователь, прокурор имеет все возможности в любой момент вмешаться в него и побудить следователя к правильной, с его точки зрения, корректировке хода и результатов расследования в порядке осуществления надзора за исполнением следователем требований закона». 

При столь значительном расширении форм судебного контроля на предварительном следствии возникает  вопрос о его соотношении с  прокурорским надзором. Деятельность следователя оказывается под  двойным контролем, что осложняет  не только его работу, но и влечёт ограничение некоторых прав граждан  и юридических лиц, увеличение сроков расследования. Снижается быстрота, оперативность в исследовании обстоятельств преступлений, которые обретают всё более сложные квалифицированные виды. Стоит вспомнить слова гуманиста и юриста Ч. Беккариа, который писал: «Чем скорее следует наказание за преступлением, чем ближе к нему, тем оно справедливее, тем оно полезнее». 

При рассмотрении данной проблемы заслуживает интерес  мнение И. Л. Петрухина. Он считает, что нет надобности в том. чтобы одни и те же контрольные функции выполняли различные органы: «Нет смысла иметь на предварительном следствии как бы двойной заслон от ошибок и злоупотреблений. При хорошо поставленном судебном контроле прокурорский надзор в некоторых отношениях становится излишним». В связи с этим он предлагает, чтобы при обращении в суд следственный орган ставил в известность прокурора и при отсутствии возражений передавал материалы в суд, где сам обосновывал бы необходимость проведения следственного действия. При этом прокурор оставляет за собой право участвовать в суде, если его участие будет способствовать принятию законного и обоснованного решения. Данный вариант представляется вполне приемлемым, тем более в связи с расширением сферы судебного обжалования действий любого органа государственной власти, права граждан в случае возможных нарушений будут восстановлены. 

При анализе  норм УПК РФ, определяющих полномочия прокурора и начальника следственного отдела, возникает сомнение вообще о наличии у следователя какой-либо самостоятельности в принятии решений. Закон предусматривает только некоторые гарантии обеспечения самостоятельности. 

К ним относится и право следователя не согласиться с указаниями прокурора и начальника следственного отдела по наиболее существенным вопросам предварительного следствия.  

В отличие от УПК РСФСР 1960 года, основания для  представления возражений расширены  такими, как: несогласие об избрании меры пресечения либо отмене или изменении  меры пресечения, отказ в даче согласия на возбуждение перед судом ходатайства  об избрании меры пресечения или производстве иных процессуальных действий, а также  при отводе следователя или отстранении  его от дальнейшего ведения дела. 

Следователь вправе представить письменные возражения на указания начальника следственного  отдела прокурору (ст. 39 УПК РФ). В  этой же статье указано, что следователь  вправе представить и в суд  письменные возражения на указания начальника следственного отдела, но не уточняется, в каких конкретно случаях  следователь может обращаться к  прокурору или в суд. Закон  также не содержит процедурных вопросов рассмотрения прокурором или судом  возражений следователя, что уже  делает эту гарантию неэффективной. 

Данный правовой механизм на протяжении многих десятилетий  уже показал свою несостоятельность. Внесение возражений на указания прокурора  или начальника следственного отдела встречаются в практике довольно редко. Из 106 опрошенных нами следователей только 12 % указали, что пользуются своим  правом представления возражений вышестоящему прокурору. Среди причин, по которым они не пользуются этим правом, наиболее часто указываются: нежелание вступать в конфликт с прокурором - 76 %, отсутствие практики представления возражений -23%. Обжалования прокурору указаний начальника следственного отдела практически не встречаются. 

Уголовно-процессуальный кодекс РФ указывает на обязательность для исполнения всеми учреждениями, предприятиями, организациями, должностными лицами и гражданами требований, поручений  и запросов следователя (ч.4 ст.21 УПК РФ), но при этом не предусматривает последствий их неисполнения и ответственности. «Нет ответственности за неявку к следователю без уважительных причин, за нарушение порядка во время проведения следственных действий, отказ в предоставлении информации, документов, выделении специалистов и т. д. Подобные действия должны наказываться в административном порядке, причём далеко не символическим штрафом. » - пишет О. Темираев и совершенно прав. Не понятно, на что надо уповать следователю при повальном правовом нигилизме.