Обеспечение исполнения договорных обязательств

          Ни у кого не возникает сомнений, что сутью обязательства, порождаемого предварительным договором, являются взаимные обязанности сторон по заключению в будущем основного договора на условиях, которые предусмотрены предварительным договором <3 с. 231>. Иными словами, единственное обязательство, которое может возникнуть из предварительного договора, - это взаимные обязанности сторон заключить договор в будущем.

          Это обязательство обладает признаком взаимности (двусторонности), поскольку каждая из сторон договора несет обязанность в пользу другой и одновременно имеет право с нее требовать исполнения. Другими словами, каждая из сторон предварительного договора обязуется перед другой стороной заключить в будущем договор. Таким образом, характерной чертой обязательства, вытекающего из предварительного договора, является не просто взаимность, а взаимная идентичность обязанностей сторон по заключению в будущем основного договора.

          Другой характерной чертой обязательства, возникающего из предварительного договора, является его безвозмездность. Согласно ст. 423 ГК РФ договор, по которому сторона должна получить плату или иное встречное предоставление за исполнение своих обязанностей, является возмездным. Безвозмездным признается договор, по которому одна сторона обязуется предоставить что-либо другой стороне без получения от нее платы или иного встречного предоставления.

Проанализировав указанные выше понятия возмездности (безвозмездности) и предварительного договора, можно утверждать, что предварительный договор и обязательство, порождаемое им, безвозмездны, поскольку исполнение обязанностей сторон по заключению основного договора не обусловлено каким-либо встречным предоставлением или платой со стороны контрагента. Под встречным предоставлением при этом мы подразумеваем предоставление какого-либо товара (вещи) или услуги <4 с. 807>. То есть предметом обязательства, порождаемого предварительным договором, являются действия сторон по заключению основного договора, но никак не имущество, деньги, блага или какие-либо действия по передаче денег или имущества. Следует присоединиться к утверждению профессора К.И. Скловского о том, что "предварительный договор в буквальном смысле неимущественный и сфера действия предварительного договора - приготовление к конкретному соглашению, как правило, имущественного характера" <5 с. 473>.

          Необходимо указать еще на одну немаловажную особенность предварительного договора. Конструкция предварительного договора уже предусмотрена законом и, по сути, представляет собой отдельный вид обязательства. Однако обязательство это особого рода, так как предметом его является не вещь (товар), не работа или услуга и даже не действие вследствие причинения вреда или неосновательного обогащения. Обязательство это исключительно относится к заключению договора и, вероятнее всего, именно поэтому помещено в общие положения о договоре, а не в отдельные виды обязательств. Более того, обязательство, возникающее из предварительного договора, установлено в законодательстве императивно (неизменно).

Норма ст. 390 ГК РК представляет собой продукт публичного начала в гражданском праве. Здесь законодатель предоставляет выбрать лишь строго определенную модель договора и как бы пассивно запрещает включать в модель предварительного договора определенные условия о встречном предоставлении или плате. То есть, закрепляя понятие предварительного договора в законодательстве, орган законодательной власти преследует ту же цель, что и в установлении моделей отдельных видов обязательств части второй ГК РК. Норма ст. 390 ГК РК дает возможность четко понять, что предварительный договор не может и не должен содержать какое-либо дополнительное обязательство о встречном предоставлении или плате (денежном обязательстве) в силу своего существа, цели своего появления в законодательстве - обязать стороны заключить в будущем договор на условиях предварительного.

          Необходимо сознавать, что даже если стороны договора решат отступить от императивной нормы, воспользовавшись принципом свободы договора, и заключат предварительный договор, содержащий обязательство о каком-либо встречном предоставлении, то данное условие вступит в противоречие с законом и будет недействительно. В лучшем случае такой договор будет рассматриваться как смешанный, в содержании которого имеется обязательство из предварительного договора и обязательство по передаче денежной суммы, природа которого будет квалифицирована отдельно от обязательства предварительного договора как залог, заем, кредит или неосновательное обогащение.

          Подводя итог всем перечисленным признакам и доводам, которые относятся к обязательству, возникающему из предварительного договора, можно указать, что оно представляет собой отдельный вид обязательства, отличается взаимностью и безвозмездностью (безденежностью). Безвозмездность эта вытекает из сущности предварительного договора, императивно установлена законом и не может быть изменена даже исходя из принципа свободы договора, так как любая свобода имеет свои пределы, ограниченные законом.

          Определение задатка представлено в ст. 377 ГК РК. Задатком признается денежная сумма, выдаваемая одной из договаривающихся сторон в счет причитающихся с нее по договору платежей другой стороне, в доказательство заключения договора и в обеспечение его исполнения. При анализе нормы ст. 377 ГК РК четко отслеживаются несколько особенностей (признаков) задатка в действующем законодательстве, которые являются общеизвестными <7 с. 603>. Необходимо, однако, помнить, что исходя из императивной нормы закона, для признания денежной суммы задатком необходимо наличие всех этих признаков одновременно. Только в этом случае денежная сумма юридически квалифицируется как задаток. При отсутствии хотя бы одного из них денежная сумма должна быть квалифицирована с учетом конкретных обстоятельств как аванс, залог, заем, кредит или неосновательное обогащение. Для нашего исследования наиболее важной специфической чертой задатка является то, что задаток вносится в счет причитающихся платежей по заключаемому сторонами договору, т.е. задатком может быть обеспечено только исполнение денежного обязательства. Эта особенность задатка как одного из способов обеспечения исполнения обязательства не вызывает ни у кого сомнения <8 с. 291>.

          Рассуждая о задатке, Г.Ф. Шершеневич указывает: "Задатком называется производимая при самом заключении договора уплата части денежной суммы, следуемой от одного лица другому за исполнение условленного действия. Задаток возможен в тех обязательственных отношениях, в которых одно лицо обязывается уплатить другому денежную сумму. Задаток составляет предварительное исполнение, уплату части ранее того времени, когда должно быть уплачено все" <9 с. 292>.

          Денежным обязательством является обязательство, предметом которого служат денежные знаки как таковые <10>. Если обратиться к отдельным видам обязательств, предусмотренных ГК РК, то можно безошибочно выявить обязательства, которые содержат в своей модели денежное обязательство либо целиком представляют собой таковое. Так, например, обязательство купли-продажи содержит в своей модели денежное обязательство покупателя перед продавцом об оплате переданной в собственность вещи, а обязательство займа или кредита целиком представляет собой денежное обязательство.

          Подытожив изложенное, можно указать, что по действующему законодательству задаток для признания таковым должен обладать всеми признаками, перечисленными в ст. 337 ГК РК. При этом задаток применяется как обеспечение исполнения обязательств исключительно в тех обязательствах, которые содержат в своей модели денежные обязательства или целиком представляют собой денежное обязательство. В научной литературе единого мнения о возможности применения задатка в конструкции предварительного договора не сложилось. Профессор К.И. Скловский полагает, что "именно предварительный договор как действительное обязательство хорошо обеспечивается задатком" <11 с. 476>. Этой же позиции придерживаются М.И. Брагинский и В.В. Витрянский, указывающие в своей научной работе, что действующий ГК РК не исключает возможности обеспечения задатком предварительного договора <12 с.602>.

          Судебная практика, так же как и научная доктрина, не выработала единообразного подхода к решению вопроса о возможности применения задатка в конструкции предварительного договора практика судов не разделяет то понимание предварительного договора и задатка, которое изложено в настоящей работе.

          Правовая позиция, высказанная К.И. Скловским, М.И. Брагинским и В.В. Витрянским, представляется нам сомнительной. Оперевшись на доводы, изложенные в настоящей работе, нетрудно заметить шаткость такой позиции. Так как предварительный договор безвозмездный и не содержит в своей модели денежного обязательства, его исполнение не может обеспечиваться задатком, который применим исключительно в денежных обязательствах.

В высказанной М.И. Брагинским и В.В. Витрянским позиции о возможности применения задатка в конструкции предварительного договора прослеживается неуверенность, которая вызвана обстоятельством, описанным в их совместной работе. Так, они указывают, что в дореволюционном законодательстве содержалась специальная норма, которая предусматривала обеспечение исполнения предварительного договора задатком <17 с. 200>. Указывая в своей работе на это обстоятельство, ученые не анализируют причину появления этой специальной нормы <18 с. 602>. Между тем что-то побудило дореволюционных цивилистов специально оговорить возможность применения задатка в предварительном договоре и не просто оговорить, а законодательно закрепить это. Можно предположить, что ученые-цивилисты, разрабатывавшие проект Гражданского уложения, осознавали невозможность применения задатка в предварительном договоре по причине того, что предварительный договор не содержит денежного обязательства, однако решили распространить применение задатка и на предварительный договор, специально оговорив это в законе.

          В заключение исследования целесообразно указать, что каждому обязательству, которое предусмотрено казахстанским законодательством, соответствуют определенные способы обеспечения исполнения этих обязательств, не противоречащие сути обязательства.

3 Проблемы неисполнения обязательств

3.1 Проблемы невозможности исполнения обязательств в судебной практике

В русском гражданском праве невозможность исполнения подразделялась на первоначальную и последующую, субъективную и объективную, виновную и случайную» [84, с. 146].

К.П. Победоносцев указывал, что действие обязательства прекращается и от случайных причин, в частности от невозможности учинить исполнение, не зависящей от воли лица. Он констатирует, что обстоятельства невозможности исполнения могут быть оговоренными по договору или случайными.

Д.И. Мейер так мотивировал свои суждения: «Действие, составляющее предмет обязательства и представляющее при заключении его возможным, может оказаться впоследствии невозможным. Невозможность же совершения действия составляет ущерб в имуществе. И вот обязательство нести этот ущерб тому или другому участнику и составляет риск или страх по обязательству» [57, с. 93].

Экономическая невозможность как таковая не входила в рассматриваемую структуру невозможности исполнения обязательства. Данные суждения ученых оказали влияние на тенденции в подготовке нормативных актов того времени. Положения об изменившихся обстоятельствах первоначально были включены в ст. 1650 Проекта Гражданского Уложения и предусматривали, что «должник отвечает за убытки, причиненные верителю, если не докажет, что исполнение обязательства в целом или в части сделалось невозможным вследствие такого события, которого он не мог предвидеть, предотвратить» [66, с. 162].

Таким образом, в России невозможность исполнения влекла за собой освобождение от ответственности (возмещения убытков), а не расторжение или изменение договора. От исполнения сторону освобождала только случайная объективная последующая невозможность. На основании проекта данной нормы можно сделать вывод, что она была направлена на регулирование случаев форс-мажора.

В соответствии с ГК РСФСР 1922 г. «должник освобождается от ответственности за неисполнение, если докажет, что невозможность исполнения обусловлена обстоятельством, которое он не смог предотвратить либо если оно создалось вследствие умысла или неосторожности кредитора». Хотя данный акт предполагал, что невозможность исполнения должна носить объективный характер, однако некоторыми видными юристами высказывалось мнение о том, что «под невозможностью следует понимать не только неисполнение в безусловном смысле, но и возможно, с величайшими затратами и несоразмерными жертвами» [59, с. 154].

В связи с этим в 1922 г. судебная практика применила доктрину об изменившихся обстоятельствах при рассмотрении дела о взыскании Орехово-Зуевским трестом убытков от неисполнения договора с Туркцентросоюзом, Суд признал, что голод и запрет вывоза хлеба из Туркестана повлекли изменение в общих условиях заготовок продуктов на Туркестанском рынке и, в связи с этим, снял ответственность с Туркцентрсоюза,

Следует заметить, что в этом случае, хотя суд фактически и признал экономическую невозможность исполнения, но применил последствия характерные для форс-мажора (освобождение от ответственности, а не расторжение договора).

Разработка вопросов изменения обстоятельств повлекла за собой изучение отдельных ее элементов. Один из них - проблема пределов невозможности исполнения обязательств - была предметом серьезного правового исследования в советское время.

И.Б. Новицкий отмечал, что «невозможность исполнения есть всегда только невозможность реального исполнения: уплата денежного эквивалента взамен исполнения в натуре всегда считается возможной...» [59, с. 168].

Коль скоро понятие невозможности исполнения ограничивалось только реальной невозможностью, некоторыми авторами были предприняты попытки детализировать условия невозможности исполнения, а также классифицировать основания освобождения от реального исполнения обязательства.

В частности, В.Ф. Яковлева отмечала следующие основания освобождения от реального исполнения обязательства:

наличие оговорки, предусмотренной нормативными актами;

истечение срока обязательства;

изменение планового задания соответствующего хозяйственного оргаа;