Стороны в обязательстве и перемене лиц в обязательстве

     При уступке прав первоначальный кредитор отвечает перед новым лишь за действительность уступленного им требования, но не отвечает за его исполнимость (если только он специально не принял на себя поручительство за должника) (ст. 390 ГК). С такого кредитора можно, следовательно, взыскать убытки, например за уступку просроченного требования, но нельзя ничего потребовать в связи с неплатежеспособностью должника. Лишь при уступке прав по ценным бумагам, оформленной индоссаментом, надписатель (индоссант) обычно отвечает как за действительность, так и за исполнимость передаваемого по ценной бумаге имущественного права.

     Представляется, что выводы судов по данному делу вносят существенный вклад в формирование арбитражной практики по применению гл. 24 ГК РФ в сочетании с гл. 43 ГК РФ, которые регламентируют вопросы, связанные с переменой лиц в обязательстве и с финансированием под уступку денежного обязательства. При формировании позиции судов всех инстанций не искажены существо и смысл института перемены лиц в обязательстве, учтено, что участники обязательства либо принадлежат к нему изначально, либо вступают в него впоследствии, причем новые участники заступают на место прежних. При этом вступление в обязательство в качестве кредитора с правом требования не означает приобретения новым кредитором всех прав и обязанностей в договоре, на котором основана уступка права (требования).

     Вопросы специальной правосубъектности также нашли правильное разрешение в состоявшихся судебных актах.

     Возможность приобретения полного объема прав и  обязанностей по первоначальной сделке при уступке требований в принципе невозможна: соотношение приобретенных  прав и прав и обязанностей по договору, на котором основано обязательство, таково, что новому кредитору переходят только права в чистом виде без каких-либо обязанностей.

     Необходимо  отметить, что ст. ст. 382, 384 ГК РФ не содержат ограничений возможности передачи прав по дополнительному обязательству (неустойка, залог и т.д.), не обеспечивающему основное, при уступке требований по нему. Такая передача может быть произведена как отдельно по каждому из них, так и по обоим одновременно.

     Ограничивать  передачу прав по дополнительному обязательству нельзя, поскольку это будет противоречить существу самого обязательства и института обеспечения исполнения обязательств. Права по дополнительному обязательству, так же как и по основному, принадлежат кредитору, который вправе уступить их другому лицу на тех же условиях и в том объеме, в каком они принадлежат ему на момент передачи. Каких-либо прямых ограничений на этот счет в законе не имеется. Однако следует иметь в виду, что не всякое дополнительное обязательство может быть предметом уступки без передачи основного.

     Рассматривая  вопросы, связанные с признанием возмездности договора уступки права (требования), следует отметить, что  арбитражная практика идет по пути признания наличия данного признака в договорах цессии. При этом основной правовой акцент при принятии судебного акта делается на то, что при отсутствии признака возмездности в договоре уступки права он признается договором дарения, что влечет его ничтожность.

     Суброгация (от лат. subrogare - заменять, восполнять) - один из случаев уступки права, возникающей в силу закона и состоящей в переходе к новому кредитору требований в размере реально произведенной за них оплаты (или иного исполнения).

     Понятие суброгации пришло из страхового права, согласно нормам которого к страховщику, выплатившему предусмотренное договором имущественного страхования возмещение застрахованному лицу, переходит право требования к лицу, ответственному за причиненные убытки, но в пределах фактически выплаченной им суммы (возмещенных в результате страхования убытков) (п. 1 ст. 965 ГК)⁶. Применение суброгации не ограничивается страховым правом. В качестве суброгации можно рассматривать и предусмотренную п. 2 ст. 313 ГК возможность третьего лица исполнить обязательство вместо должника без его согласия, получив взамен соответствующее право требования к нему.

     Суброгация  отличается от цессии, во-первых, тем, что  всегда возникает в силу указанных  в законе юридических фактов, а  не по соглашению сторон. Во-вторых, объем  получаемого новым кредитором требования при суброгации ограничен пределами фактически произведенных им прежнему кредитору выплат (или иного реально осуществленного исполнения), тогда как в случае цессии новый кредитор приобретает право требования прежнего кредитора в полном объеме, обычно компенсировав ему лишь известную часть причитающегося исполнения. В остальном на суброгацию по общему правилу распространяются положения о цессии.

     При переводе долга в обязательстве  происходит замена должника, что всегда небезразлично кредитору. Ведь новый, неизвестный ему должник может  оказаться неплатежеспособным, неисправным и т.д. Поэтому закон требует обязательного согласия кредитора на замену должника (п. 1 ст. 391 ГК). Вместе с тем в силу правопреемства новый должник вправе выдвигать против требований кредитора все возражения, которые имелись у первоначального должника (ст. 392 ГК).

     Подобно цессии, перевод долга также может происходить как в силу договора (сделки), так и на основании иных юридических фактов, прямо указанных законом (например, в силу универсального правопреемства). К его оформлению предъявляются те же требования, что и к оформлению цессии. Договор о переводе долга является многосторонней сделкой, требующей соответствующего волеизъявления от старого и нового должника и от кредитора. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

      ГЛАВА 3 СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА ПО НАРУШЕНИЮ НОРМ ГК РФ О ПЕРЕМЕНЕ ЛИЦ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕ 

     Согласно ст. 309 ГК РФ обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона. В соответствии со ст. 310 ГК РФ односторонний отказ от исполнения обязательства не допускается. 

     1 Согласно ст.382 ГК РФ, уступка требования — это соглашение между лицами, при котором одно из них (первоначальный кредитор) уступает другой (новому кредитору) право требовать исполнения договорных обязательств от третьей стороны. Передаваемые права кредитора, как правило, представляют собой долг в виде денежных сумм или определенного имущества. Оформляют уступку требования в виде письменного договора между первоначальным и новым кредиторами.

     При разработке договора цессии и исполнении сторонами связанных с ним  обязанностей, необходимо учитывать, что по своей правовой природе договор цессии означает перемену лиц в обязательстве путем перехода прав кредитора к другому лицу, то есть выбытие первоначального кредитора из правоотношения и замена его другим.

     При этом, анализ постановлений Президиума ВАС РФ, принятых по первой волне споров, возникших после вступления в силу первой части Гражданского кодекса РФ, свидетельствует, что если безусловная замена лица в обязательстве не произошла, то есть переуступающий право требования кредитор из обязательства не выбыл, то суд считал в таких случаях договоры об уступке права недействительными в силу ничтожности (постановления Президиума ВАС РФ от 30 июля 1996 г. №1136/96, 10 сентября 1996 г. №1617/96, от 29 октября 1996 г. №3172/96, от 25 марта 1997 г. №5464/96). Кроме того, суд надзорной инстанции также длительное время придерживался мнения о том, что уступка права требования невозможна, если основное обязательство по которому осуществлялась цессия, не прекратилось. В противном случае, договор цессии считался недействительным как ничтожная сделка. Аналогичной позиции придерживался и ФАС Западно-Сибирского округа (постановление по делу №Ф04/1723–375/А75–99 от 31 августа 1999 г.).

     Данное  мнение судов вызывало долгое время  очень много споров, в том числе на территории тюменского региона, но лишь недавно в судебной практике сформировался противоположный подход к разрешению этой проблемы. Так, в постановлении от 18 декабря 2001 г. №8955/00 Президиум ВАС РФ указал: «как следует из материалов дела, предметом цессии является не весь комплекс двусторонних обязательств по договору поставки (длящееся обязательство), а задолженность по оплате уже отгруженной продукции. Завод, поставив комбинату продукцию на конкретную сумму, в принципе вправе, не выходя из договора поставки, уступить данное денежное требование третьему лицу при условии, что это требование является бесспорным и не обусловлено встречным исполнением».

     Практика  юридической фирмы, как в г. Тюмени, так и в Тюменском регионе (ЯНАО и ХМАО), а также правоприменительная практика суда кассационной инстанции ФАС Западно-Сибирского округа по указанной категории арбитражных споров свидетельствует об изменении ее направленности к единообразию. Что подтверждается целым рядом постановлений ФАС ЗСО: от 28 марта 2001 года по делу №Ф04/893–244/А45–2001, от 5 мая 2003 года по делу №Ф04/1897–331/А70–2003, от 20 марта 2002 года по делу №Ф04/621–22а/А02–2002. В последнем из них, в частности обращено внимание на следующие обстоятельства: «удовлетворяя исковые требования, суд исходил из того, что оспариваемая сделка является договором цессии, предметом которого стала часть задолженности, образовавшейся у акционерного общества перед истцом при исполнении заключенного между этими лицами договора поставки электроэнергии, продолжавшего свое действие после уступки права требования по нему, то есть истец не выбыл из обязательства, и что в нем (договоре цессии) не определен период, за который передается часть задолженности. В этой связи суд пришел к выводу о противоречии договора параграфу 1 главы 24 ГК РФ, согласно которому уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве, и его ничтожности в силу ст.168 ГК РФ, как не соответствующего требованиям закона». Кассационная инстанция посчитала неправомерным вывод суда о противоречии договора цессии закону в связи с невыбытием истца из длящегося правоотношения по договору поставки, «поскольку глава 24 ГК РФ не устанавливает в качестве обязательного условия при заключении договора цессии полного выхода первоначального кредитора из правоотношений с должником (замены стороны в договоре) и запрета на уступку части долга».

     Таким образом, становится очевидным, что  уступка без полной перемены лиц  в обязательстве не противоречит требованиям главы 24 ГК РФ, может  быть совершена в части и по длящемуся правоотношению. Новый подход судов является обоснованным и способствует расширению оборота имущественных прав и укреплению договорных отношений. 

     2 ТОО обратилось в арбитражный суд с иском к зверохозяйству с требованием о взыскании суммы долга на основании договора уступки тре-бования.

     Из  материалов дела следует, что основанием для обращения в суд явился договор № 7/17 уступки требования от 16.07.96.

     Из  содержания п.3 договора следует, что  новый кредитор (зверохозяйство) обязуется после зачисления на его расчетный счет денежных средств, взысканных с должника, перечислить на расчетный счет первого кредитора или по его письменному указанию на любой другой счет взысканные средства, оставив в своем распоряжении 15% указанной в п.1 договора суммы в качестве вознаграждения за правовое обслуживание и сумму реальных расходов нового кредитора, связанных с реализацией переданных по настоящему договору прав и осуществлением взыскания.

     Первая  и кассационная судебные инстанции  пришли к выводу о том, что переуступивший право требования кредитор из обязательства не выбывает. Оставаясь правообладающим лицом, он изменяет лишь фактический источник получения долга.

     Между тем согласно параграфу 1 главы 24 ГК РФ уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве.

     Из  смысла договора усматривается, что  произошла не уступка требования, действительная воля сторон направлена на оказание услуг по взысканию долга  за вознаграждение.

     В данном случае договор цессии был  признан в соответствии с п.2 ст.170 ГК РФ ничтожной сделкой (притворной), совершенной с целью прикрыть другую сделку (договор поручения или договор возмездного оказания услуг), и в иске было отказано.

     Однако  такой подход представляется одиозным и не может быть признан абсолютно  верным. Ведь в таком случае возмездность не повлечет признания ничтожным договора уступки требования только в том случае, когда возмездность будет реализована посредством погашения встречного обязательства, а прямая продажа требования долга окажется под запретом. Но это уже является нарушением принципа диспозитивности участников гражданского оборота.

     Главным критерием, характеризующим договор  цессии, в силу требований гражданского законодательства должно быть выбытие  первоначального кредитора из обязательства, существовавшего между ним и его партнером, должником. Кредитор полностью выбывает из обязательства, и он уже не вправе предъявлять какие-либо требования по этому обязательству, в том числе и дополнительные, акцессорные требования к тому же должнику. Иными словами, обязательственные отношения кредитора и должника по их договору для кредитора прекращаются, все оставшиеся обязательства последнего в полной мере переходят к новому кредитору. В этом и только в этом состоит суть гражданско-правового института замены лиц в обязательстве, уступки права требования.

     Право получения возмещения за уступленное  право требования у первого кредитора  с нового кредитора, нового должника возникает в силу договора уступки  требования.

     Для первоначального кредитора изменяется не "фактический источник получения долга", а правовое основание получения денежных средств (соглашение между первоначальным и новым кредиторами).

     Президиум ВАС РФ в постановлении от 29.12.98 № 1676/98 по аналогичному делу, основанному  на возмездной уступке требования, указал, что законодатель, регламентируя возможность передачи прав (требования) по сделке, не определил вид договора, по которому эта передача происходит. Поэтому договор купли-продажи может служить основанием передачи прав (требования) на возмездной основе. Следовательно, передача права (требования) по договору купли-продажи не противоречит ст.386 ГК РФ и в целом параграфу 1 главы 24 ГК РФ.