Уголовное право.
Традиционное право Китая развивалось
в основном как уголовное право, нормы
которого носили как бы надотраслевой
характер. Они пронизывали сферу и
брачно-семейных, и гражданских отношений
и пр. Это обстоятельство и определяет
необходимость изначального рассмотрения,
вопреки установившейся в учебной литературе
ирактике, институтов и норм уголовного
права, являющихся самостоятельной, особо
значимой частью не только правовой системы
Китая, но и всей традиционной конфуцианской
культуры. Именно в этой сфере с наибольшей
отчетливостью проявлялся многовековый
спор между конфуцианством и легизмом:
что является лучшим средством управления
— моральная норма (ли) или наказание (син).
Понятие
преступления в Древнем Китае
связывалось с проявлением преступной
воли человека. Правонарушитель рассматривался
как "низкий человек", его "низость"
определялась тем, что он выступал носителем
этой пагубной, преступной воли, которая
в зависимости от характера преступления
могла разрушить или весь мир,
или порядок, гармонию в той социальной
группе, к которой преступник принадлежал.
Из признания примата моральных
норм вытекало, что мера виновности
и суровость наказания должны
были соответствовать не столько
характеру самого поступка, сколько
характеру духовного состояния
преступника, не столько тяжести
преступного действия, сколько
интенсивности преступной воли.
В
ханьском Китае, согласно конфуцианскому
принципу "если воля добрая, человек
не нарушает закон", стали складываться
специфическое учение о форме
вины, учитываться преступная воля
при определении меры наказания.
Требование учета воли преступника
было закреплено и законом в 120 году
до н.э. В соответствии с этим требованием
в китайском праве стали выделять
предумышленные и преднамеренные преступления,
преступления, совершенные с умыслом
и без такового, а также по ошибке.
Одно наказание следовало за умышленную
клевету, другое, более легкое, — за
неподтвердившийся донос. Тяжесть наказания
за телесное повреждение зависела
от того, было оно нанесено со "злодейским
умыслом" или в драке.
В
древнем праве проводились различия
и между оконченным преступлением
и покушением как проявлением
преступной воли, наказываемым
в принципе более мягко. Но
нечеткость действия многих общих
принципов уголовного права, которые
деформировались под прессом
конфуцианских догматов, приводила
к тому что часто покушение
наказывалось как законченное
преступление например, в случае
намерения убить кровного родственника.
Концепция "преступной воли"
определяла и содержание таких
институтов как соучастие и
групповое преступление. Еще на
Рубеже новой эры сложилась
особая норма, согласно которой
главарем в преступной группе
считалось лицо, непосредственно замыслившее
преступление, планировавшее его. Преступление
признавалось групповым, если оно было
совершено по предварительному сговору,
в противном случае участники преступной
группы отвечали каждый за отдельное
преступление. Выделение главаря, идейного
вдохновителя преступления, вина которого
считалась особо тяжкой по сравнению с
другими участниками преступной группы,
было победой конфуцианцев над универсальной
идеей наказания легистов, закрепленной
еще в вышеупомянутом законе в 120 году
до н.э. Содержание правых положений о
смягчающих вину обстоятельствах и
отягчающих их (понятия невменяемости
китайское традиционное право не знало)
определялось также наставлением Конфуция:
"Любить родителей и родственников
преимущественно перед другими, всячески
оказывать почтение престарелым, проявлять
сострадание к калечным и милосердие к
детям" . В свете этой заповеди освобождались
от телесных наказаний дети младше
8 лет и старики старше 70 лет. Включение
тех или иных противоправных действий
в список преступлений, определение
тяжести наказаний за них зависели от
ряда причин: от субъективной воли
императора, от доминирующего влияния
тех или иных правовых концепций: конфуцианских
или легистских. Этот список носил
крайне дробный и неопределенный характер.
Уголовному преследованию, например, подвергались
невыплатившие долг должники. Уже чжоусскому
законодательству, как сообщают источники
были известны 500 видов преступлений.
Неизменно в этом списке особое место
стали занимать государственные преступления
_ измена императору, бунт и др. В царстве
Цинь одним из тяжких государственных
преступлений считалось хранение запрещенной
литературы конфуцианского толка. В IV—III
вв. до н.э. в пособиях для чиновников содержались
такие примеры рассмотрения уголовных
дел, как кража из храма кража предметов
культа, нанесение ранений, клевета, дезертирство
из армии. Рано выделились в соответствии
с канонами конфуцианской морали и такие
преступления, как непочтение к отцу к
старшим в семье. Еще в древности была
введена ставшая традиционной ответственность
вышестоящих и нижестоящих сослуживцев
чиновника, совершившего ошибку или проступок
по службе. В III в. до н.э. была введена и
ответственность чиновников, знавших
о вине своего коллеги и не донесших на
него. Наказания. Термин "бао" использовался
в Древнем Китае в значении воздаяния
за совершенное преступление. Живучесть
представления о наказании как о воздаянии
по принципу талиона берущего свое начало
с первобытнообщинного строя, определила
длительное существование в Китае обычая
кровной мести, с которым оезуспешно боролись
китайские правители.
Окончательное
утверждение традиционной системы
наказании в V- IV вв. до н.э. было связано
с ее философским осмыслением на основе
использования сакральной у древних китайцев
цифры пять. Шкала наказаний включала
в себя: клеймение, отрезание носа, отрубание
ног, кастрацию и смертную казнь. Она дополнялась
другими наказаниями - битьем толстыми
или тонкими палками от 100 ударов до 500
ударов (500 ударов толстыми палками было
равносильно смертной казни), обращением
в рабство, штрафом. Крайняя жестокость
наказаний, особенно при господстве
легистов в царстве Цинь, где преступников
варили в котле, вырывали у них ребра, сверлили
головы, уравновешивалась в определенной
мере возможностью применения символических
уголовных санкций. Еще шаньско-иньскому
Китаю, например, была известна особая
система символических наказаний ("сян"),
когда отрезание ноги заменялось покраской
тушью колена, смертная казнь — ношением
холщовой рубахи и пр. Общество тем самым
пыталось перевоспитать преступника,
выставляя его на всеобщее осуждение и
презрение.
Пережитки
символических наказаний встречались
и в период Чжоу. Определенные попытки
возродить эту систему предпринимались
и в ханьском Китае, когда в 167.
году до н.э. Сяо Вэнь специальным
указом отменил телесные наказания
и заменил их символическими. Эта
попытка оказалась безуспешной,
так как она противоречила
воззрениям конфуцианцев, что тяжесть
наказания должна соответствовать
силе нарушения "ли", ибо всякое
несоответствие нарушает гармонию,
порождает ненависть. На тех же основаниях
конфуцианцами велась борьба с легистами
и против тяжких наказаний за легкие
преступления. Своеобразным напоминаем
"сян" в праве последующих
столетий стало сохранение татуировки
в качестве одного из наказаний.Традиционным
институтом китайского права, против которого
конфуцианцы вели безуспешную борьбу
с легистами, был институт коллективной
ответственности родственников
преступника. В глубокой древности
истреблялся весь род преступника. В циньском.
Китае за государственные преступления
казнили не только преступника, но и три
поколения его родственников по линии
отца, матери и жены. Казни таких преступников
предшествовали все другие наказания,
сначала татуировка, а затем забивание
палками. У тех преступников, кто клеветал,
злословил, оскорблял, проклинал императора,
предварительно отрезали языки. Наказание,
таким образом, преследовало сугубо устрашающие
цели. Некоторое смягчение наказания под
влиянием конфуцианизации права на третьем
этапе его развития выразилось во временной
отмене наказания невиновных родственников
преступника и в утверждении нормы о безнаказанности
укрывательства родственниками (детьми,
женами, внуками) близких лиц, совершивших
преступление. Наказание неизменно отражало
сословно-классовое положение преступника
и потерпевшего. Карательная политика
в отношении рабов менялась. В I в. до н.э.
была запрещена распространенная ранее
практика безнаказанного убийства частных
рабов, отменен закон о смертной казни
раба, ранившего свободного.
Семейное
право. Семья носила в Древнем Китае
патриархальный характер. Большие семейные
связи отличались прочностью. Во главе
большой семьи как хозяйственной единицы
стоял старший в семье мужчина, которому
подчинялись все члены семьи: жены и наложницы,
сыновья и внуки, их жены и дети, рабы и
слуги. Глава семьи выступал в роли ее
властителя, хозяина имущества. Понятие
"отец" обозначалось иероглифом "фу",
выражавшим руку, державшую прут, — символ
наказания за непослушание членов семьи.
Большие
семейные связи стали ослабевать
вместе с развитием частной
собственности
на землю. Этот процесс был
ускорен политикой легистов.
Борясь против сепаратизма влиятельных
больших семей, семейных кланов,
являющегося препятствием на
пути создания сильной центральной
власти, Шан Ян в 356 — 350 гг. до
н.э. санкционировал принудительный
раздел больших семей, но большая
семья, вместе с жесткими патриархальными
порядками, как социально-хозяйственная
ячейка не исчезла и в последующие
века. Основы брачно-семейного права строились
на конфуцианских представлениях о семье
как о первичной социальной ячейке, функционирующей
на основе естественных законов в общей
системе социального порядка. Первейшей
целью брака было обеспечение физического
и духовного воспроизводства семьи, которое
достигалось рождением прежде всего
мужского потомства, "чтобы человек,
— как было записано в Ли цзы, — был
в состоянии правильно служить усопшим
предкам и иметь возможность продолжать
свой род". Отсутствие потомства
рассматривалось конфуцианцами как проявление
сыновней непочтительности, наиболее
тяжким из других видов непочтения к
родителям.
Для
заключения брака необходимо было соблюдение
ряда условий. Брак заключался семьями
жениха и невесты или самим
женихом и скреплялся частным
соглашением, нарушение которого влекло
за собой не только определенные
материальные потери но и наказание
в уголовном порядке старших
в семье. Традиционное убеждение, что
брак — это не только соглашение
между живыми но и умершими предками,
крайне заинтересованными в приобретении
жены и ее плодовитости, находило
выражение в соответствующем
ритуале сватовства, включавшем в
себя не только дары от семьи жениха
семье невесты (деньги, украшения, скот
и пр) но и молебен в храме
предков.
Если
в шаньско-иньском Китае допускались
браки между родственниками, то впоследствии
были запрещены браки не только между
родственниками, но и утвердилось
правило, что жених и невеста
не должны носить одну и ту же фамилию,
чтобы ненароком не смешать родственные
семьи. Скудность семейных фамилий
в китайском обществе предопределила
определенное исключение из этого жесткого
правила - при покупке "второстепенной
жены" (Ли цзы кн. I).
В
книге V Ли цзы были закреплены своеобразные
нижний и верхний пределы брачного
возраста: для мужчин с 16 до 30, для
женщин с 14 до 20 лет, фиксировавшие как
бы пределы терпения и сдерживания гнева
предков на неблагодарного и непочтительного
потомка. В соблюдение этих возрастных
пределов в древности было вовлечено и
само государство, следившие за тем, чтобы
они не нарушались. С этой целью, по свидетельству
Чжоу ли (кн. XI), особый чиновник составлял
списки мужчин и женщин, достигших предельного
возраста, и наблюдал, чтобы мужчины, достигшие
30 лет, брали себе в жены девиц, которым
исполнилось 20 лет.
Одним
из основополагающих принципов установленного
социального порядка был принцип "Один
муж — одна жена", но действовал он своеобразно,
требуя лишь строгой верности жены мужу.
Муж мог иметь "второстепенных"
жен и наложниц (особенно в случае бесплодия
жены), число которых определялось
в зависимости от социального положения
мужчины (Ли цзы, кн. XIV, Чжоу ли, кн. VII). Служили
препятствием к браку и определенные
сроки ношения траура по мужу и его родителям,
а также браки с лицами, совершившими
преступление. Запрещались и межсословные
браки, влекущие за собой уголовную ответственность,
особенно браки свободных с рабами. Свободный,
взявший в жены рабыню, наказывался
как вор. В китайском традиционном праве
в отличие от большинства других восточных
правовых систем развод не только разрешался,
но и поощрялся или прямо предписывался
под угрозой уголовного наказания в случае
"нарушения супружеского долга".
Имелось
в
виду, например, причинение вреда
путем оскорблений, побоев, ранений
и пр. самому супругу и его
родственникам. Требование развода
могло предъявляться не только
супругами, но и - членами их
семей. "Ли" предписывали развод
мужчине под страхом наказания,
если жена не "оправдала
надежд предков", была непослушна
свекру и свекрови, бесплодна,
распутна, завистлива, болтлива, тяжело
больна, а также воровски использовала
семейное имущество . Возможности
женщины оставить своего мужа
или протестовать против развода
были незначительны. Согласно
древнему правилу, жена должна
была оставаться с мужем в
"жизни земной и загробной",
ей нельзя было выходить второй
раз замуж, но и мужу, требующему
развода без оснований, грозила
каторга. Он не мог развестись,
если жене некуда было уйти
или она носила траур по
его родителям и пр. Ответственность
мужа за жену выражалась и
в том, что при всех ее
правонарушениях, кроме тяжкого
преступления и измены, она выдавалась
ему на поруки.
В
древности отец мог продавать
детей, кроме старшего сына, пользовавшегося
рядом преимуществ перед другими
детьми. Безнаказанность убийства отцом,
матерью, дедом и бабкой по отцу сына,
внука, невестки, явившегося следствием
нанесения им побоев, сохранилась
до XIX в. Члены семьи, связанные обязанностью
ношения траура по умершим родственникам,
несли ответственность за целый
ряд "семейных" преступлений, например
несоблюдение сроков ношения траура. Наказывались
сыновья, внуки, пытавшиеся без разрешения
отселиться от большой семьи или присвоить
часть семейного имущества. Родственные
отношения, положение старших и младших
в семье влияли на тяжесть наказания как
за "семейные", так и за другие преступления.
Например, кража отца у сына не считалась
преступлением, но донос на старшего в
семье, даже совершившего преступление,
строго наказывался.
Регулирование
имущественных отношений.
Нормы частного права не получили самостоятельного
развития в традиционном праве Китая,
хотя глагол "ю" в значении "иметь
собственность" известен был Китаю
еще с конца Чжоу (IV — III вв. до н.э.).
Верховная
государственная собственность
на землю сосуществовала в Древнем
Китае с общинным и частным
землевладением крестьян. Земля в
Китае стала продаваться и
покупаться, дробиться на мелкие
участки или концентрироваться
в крупные наделы, но, какие бы
превращения землепользование не претерпевало,
частный или коллективный владелец
мог распоряжаться лишь правом владения
ею, никогда не переходящим в
полную частную собственность. На этом
пути стояло всесильное государство,
сохранявшее неизменно свою руководящую
роль в хозяйственной жизни. "Азиатская"
социально- экономическая структура
исключала правовые и политические
гарантии, которые могли бы создать
условия для процветания частной
собственности вообще, на землю в
особенности. Кризисный для такой
структуры рост частной собственности
незамедлительно влек за собой реформы,
восстанавливающие экономический контроль
государства. Несмотря на ранний переход
основной массы общинной земли в частное
владение, община еще в I в. до н.э. могла
вступать в договорные поземельные отношения
как самостоятельная сторона, а присутствие
представителя общины являлось непременным
условием при совершении поземельных
сделок. Согласно источникам I в. н.э. заключать
договоры купли-продажи земли могли женщины
и государственные рабы. Поземельная сделка
(купчая крепость) заносилась красной
киноварью на медную доску, что являлось
отражением ранее распространенного обычая
записывать подобные сделки кровью жертвенных
животных. Наряду с куплей-продажей распространен
был договор аренды земли, как правило,
на условиях испольщины, ее заклад. Широко
были распространены также договоры найма
людей, ростовщического займа, условия
которых регулировались обычным правом.