Древняя Русь и Великая Степь

Хазарские евреи, уцелевшие  в 965 г., рассеялись по окраинам своей  бывшей державы. Некоторые из них  осели в Дагестане (горские евреи), другие — в Крыму (караимы). Поте­ряв связь с ведущей общиной, эти  маленькие этносы превратились в  реликты, уживавшиеся с многочисленными  соседями. Распад иудео-хазарской химеры принес им, как и хазарам, покой. Но помимо них остались евреи, не потерявшие воли к борьбе и победе и нашедшие приют в Западной Европе. 

Что может натворить  один человек. Установленная княгиней Ольгой дружба Киева с Константинополем была полезна для обеих сторон. Еще в 949 г. 600 русских воинов участвовали  в десанте на Крит, а в 962 г. русы сражались в греческих войсках  в Сирии против арабов. Там с  ними сдружился Калокир, служивший  в войсках своей страны; и там  же он выучил русский язык у своих  боевых товарищей. 

Жители Херсонеса  издавна славились свободолюбием, что выражалось в вечных ссорах с  начальством. Ругать константинопольское  правительство было у них признаком  хорошего тона и, пожалуй, вошло в  стереотип поведения. Но ни Херсонес не мог жить без метрополии, ни Константинополь  — без своего крымского форпоста, откуда в столицу везли зерно, вяленую рыбу, мед, воск и другие колониальные товары. Жители обоих  городов привыкли /друг к другу  и на мелочи внимания не обращали. Поэтому, когда Никифору Фоке понадобился толковый дипломат со знанием русского языка, он дал Калокиру достоинство патриция и отправил его в Киев. 

Эта надобность возникла из-за того, что в 966 г. Никифор Фока решил перестать платить дань болгарам, которую Византия обязалась  выплачивать по договору 927 г.. и вместо этого потребовал, чтобы болгары  не пропускали венгров через Дунай  грабить провинции империи. Болгарский царь Петр возразил, что с венграми он заключил мир и не может его  нарушить. Никифор счел это вызовом  и отправил «ялокира в Киев, дав  ему 15 кентинарий золота, чтобы он побудил  русов сделать набег на Болгарию и тем принудить ее к уступчивости». В Киеве предложение было как  нельзя более кстати. Святослав со своими языческими сподвижниками только что вернулся из похода на вятичей. Вот опять появилась возможность  его на время сплавить. Правительство  Ольги было в восторге. 

Был доволен и  князь Святослав, ибо у власти в Киеве находились христиане, отнюдь ему не симпатичные. В походе он чувствовал себя гораздо лучше. Поэтому весной 968 г. русские ладьи приплыли в  устья Дуная и разбили не ожидавших  нападения болгар. Русских воинов было немного — около 8—10 тыс., но им на помощь пришла печенежская конница. В августе того же года русы разбили  болгар около Доростола. Царь Петр умер, и Святослав оккупировал Болгарию вплоть до Филипполя. Это совершилось  при полном одобрении греков, торговавших  с Русью. Еще в июле 968 г. русские  корабли стояли в гавани Константинополя. 

За зиму 968/969 г. все  изменилось. Калокир уговорил Святослава, поселившегося в Переяславце, или  Малой Преславе, на берегу р. Варны, посадить его на престол Византии. Шансы для этого были: Никифора Фоку не любили, русы были храбры, а  главные силы регулярной армии находились далеко, в Сирии, и были связаны  напряженной войной с арабами. Ведь сумели же болгары в 705 г. ввести во Влахернский  дворец безносого Юстиниана в  менее благоприятной ситуации! Так  почему же не рискнуть? 

А Святослав думал  о бессмысленности возвращения  в Киев, где его христианские недруги  в лучшем случае отправили бы его  еще куда-нибудь. Болгария примыкала  к Русской земле — территории уличей. Присоединение к Руси Восточной  Болгарии, выходившей к Черному морю, давало языческому князю территорию, где он мог быть независим от своей  матери и ее советников. 

Лавина покатилась. Весной 969 г. левобережные печенеги осадили  Киев. Для Ольги и киевлян это  было совершенно неожиданно, ибо повод  для нарушения мира был им неизвестен. Киев оказался в отчаянном положении, а войска, которое привел по левому берегу воевода Претич на выручку  престарелой княгини, было явно недостаточно для отражения противника. Но когда  печенежский вождь вступил с  Претичем в переговоры, то выяснилось, что война основана на недоразумении. Партия княгини и не помышляла о войне с Византией, и «отступиша печеньзи от града», а то нельзя было даже напоить коней в речке Лыбедп. 

Однако Святославу в Киеве было неуютно. Нестор приписывает  это его неуживчивому характеру, но надо думать, что дело обстояло куда трагичнее. 11 июля скончалась Ольга  и была похоронена по православному  обряду, причем могила ее не была отмечена, хотя по ней плакали «...людье вси  плачемъ великомъ». 

Иными словами, Ольга  вела себя как тайная христианка, а  в Киеве было много и христиан и язычников. Страсти накалялись. 

Что делал Святослав  после смерти матери, летопись не сообщает, а вернее, умалчивает. Но из последующих  событий очевидно, что Святослав  не просто покинул Киев, а был  вынужден его покинуть и уйти в  дунайскую оккупационную армию, которой командовали его верные сподвижники: 

На княжеские столы  были посажены внуки Ольги: Ярополк  — в Киеве, Олег — в Древлянской  земле, а Владимир, сын ключницы Малуши, плененной при покорении древлян. — в Новгороде, потому что туда никто не хотел идти из-за буйного  нрава новгородцев. Но для самого Святослава места на родной земле  не нашлось. Это не домысел. Если бы Святослав в июле 969 г. собирался  бороться с греками, он не стал бы терять темп. Если бы он чувствовал твердую  почву под ногами, он вернул бы войско из Болгарии. Но он не сделал ни того, ни другого... и началась серия проигрышей. 

Великий раскол церквей 1054 г. изолировал русских западников от католических стран, ибо переход  в латинство стал рассматриваться  в Киеве как вероотступничество. Но Ярослав, его сын Изяслав и  внук Святополк, нуждаясь в деньгах, покровительствовали киевской колонии  немецких евреев, осуществлявших связь  киевских князей с католической Европой. Деньги, попадавшие в княжескую казну, евреи получали с местного населения, скорбевшего о том, что евреи  «отняли все промыслы христиан и  при Святополке имели великую  свободу и власть, через что  многие купцы и ремесленники разорилися»2. Тот же источник сообщает, что евреи  «многих прельстили в их закон» 3, но, как интер­претировать это  сведение, неясно. Скорее всего это  навет, но сам факт наличия религиозных  споров и дискредитации православия  подтверждается другим автором —  Феодосием Печерским, который имел обыкновение спорить с евреями  в частных беседах, «поелику желал  быть убитым за исповедание Христа» 4. Что его надежды были небезосновательны, мы увидим позже, но его роль в поддержке  Изяслава и уважение народа спасли Феодосия от мученического венца. 

Весь этот раскол на несколько партий, под которым  крылись субэтнические различия, заслуживает внимания, ибо лишь при  Владимире Мономахе наступило торжество  православия на Руси. Православие  сплотило этносы Восточной Европы, хотя этому духовному единению сопутствовало  политическое разъединение, о котором  и пойдет речь ниже. 

Важные перемены. Ярослав Мудрый умер в 1054 г. киевским каганом — победителем ляхов, ятвягов, чуди и печенегов, законодателем, просветителем и освободителем  Русской церкви от греческого засилья, но покоя стране он не оставил. Наоборот, и на границах, и внутри Русской  земли события потекли по отнюдь не предусмотренным руслам. 

Неожиданным было то, что, несмотря на грандиозность подчиненной  Киеву территории, Ярослав не мог  разгромить маленькое Полоцкое княжество. Наоборот, он уступил полоцкому князю  Брячиславу, внуку Владимира, Витебск  и Усвят, что не дало ему желанного  мира. Только в 1066 г дети Ярослава —  Изяслав и его братья — разбили  на р.Немиге Всеслава Брячиславича Полоцкого, а потом, пригласив его на переговоры в Смоленск, схватили и заточили в поруб (сруб без двери, т. е. тюрьма) в Киеве. Освобожденный восставшими  киевлянами 15 сентября 1068 г. Всеслав  семь месяцев княжил в Киеве, а  потом под давлением превосходящих  сил польского короля Болеслава  вернулся в Полоцк и -после нескольких неудач отстоял независимость своего родного города. 

Столь же неожиданно было появление на южной границе  Руси в 1049 г. гузов, или торков, бывших союзников Святослава, ныне врагов. Война с торками затянулась до 1060 г., когда они были разбиты коалицией  русских князей и отогнаны к Дунаю. В 1064 г. торки попытались перейти  Дунай и закрепиться во Фракии, но повальные болезни и соперни­чество их заклятых врагов — печенегов  заставили торков вернуться и  просить убежища у киевского  князя. Расселенные по южной границе  Руси, на правом берегу Днепра, торки  стали верными союзниками волынских  князей против третьего кочевого этноса, пришедшего по их следам, — половцев. Об этих надо сказать подробнее, а  пока рассмотрим внутриполитическую обстановку на Руси. 

Правительство Ольги, Владимира и Ярослава, опиравшееся  на славяно-росский субэтнос — потомков полян, собрало воедино огромную территорию — от Карпат до Верхней  Волги и от Ладоги до Черного моря, подчинив все обитавшие там этносы. Со смертью Ярослава Мудрого оказалось, что киевская правящая кучка не может  больше править единолично и вынуждена  перейти к принципу федерации, хотя власть оставалась привилегией князей Рюрикова дома. Князья-наследники разместились в городах по старшинству : Изяслав  — в Киеве и Новгороде, Святослав  — в Чернигове и Северской  земле, Всеволод — в Переяславле  с «довеском» из Ростово-Суздальской  земли, Вячеслав — в Смоленске, Игорь  — во Владимире-Волынском. 

 Летопись, передавая  общественное мнение современников  о пленении Всеслава, осуждает  Изяслава за предательство и  рассматривает союз с поляками  как измену родине именуемому  «Ряд Ярославль», наследование престола шло от старшего брата к следующему, а по кончине всех братьев—к старшему племяннику. 

Появление половцев. Все тюркские этносы XI в. были «стариками». Появились они вместе с хуннами  и сарматами в III в. до н.э. прошли все фазы этногенеза и превратились в гомеостатичные реликты. Казалось бы, они были обречены, но случилось  наоборот. Персидский историк Раванди  писал сельджукскому султану  Кай-Хусрау в 1192—1196 гг.: «...в землях арабов, персов, византийцев и русов  слово (в смысле «пре­обладание»  принадлежит тюркам, страх перед  мечами которых прочно живет в  сердцах» соседних народов. 

Так оно и было. Еще в середине в. бывший газневидский чиновник Ибн-Хассуль в своем  трактате против дейлемитов перечисляет  «львиноподобные» качества тюрков: 

смелость, преданность, выносливость, отсутствие лицемерия, нелюбовь к интригам, невосприимчивость к  лести, страсть к грабежу и  насилию, гордость, свободу от проти­воестественных пороков, отказ выполнять домашнюю ручную работу (что не всегда соблюдалось) и стремление к командным постам». 

Все это высоко ценилось оседлыми соседями кочевников, ибо  среди перечисленных качеств  не было тех, что связаны с повышенной пассионарностью: честолюбия, жертвенного  патриотизма, инициативы, миссионерства, отстаивания самобытности, творческого  воображения, стремления к переустройству мира. Все эти качества остались в прошлом, у хуннских и тюркютских предков, а потомки стали пластичны  и потому желанны в государствах, изнемогавших от бесчинств собственных  субпассионариев. Умеренная пассионарность тюрок казалась арабам, персам, грузинам, грекам панацеей. 

Но тюркские этносы отнюдь не ладили друг с другом. Степная  вендетта уносила богатырей, не принося  победы, ибо вместо убитых вставали повзрослевшие юноши. Победить и  удержать успех могли бы пассионарные этносы, но проходили века, а их не было и не предвиделось. 

Но совсем иначе  сложилась ситуация на западной окраине  Великой степи, ибо русичи в XI в. находились в инерционной фазе этногенеза, т. е. были пассионарнее тюркских кочевников, стремившихся на берега Дона, Днепра, Буга и Дуная из степи, усыхавшей весь Х век. 

Как уже было отмечено, степь между Алтаем и Каспием  была полем постоянных столкновений между тремя этносами: гузами (торками), канглами (печенегами) и куманами (половцами). До Х в. силы были равны, и все соперники  удерживали свои территории. Когда  же в Х в. жестокая вековая засуха поразила степную зону, то гузы и  канглы, обитавшие в приуральских сухих степях, пострадали от нее гораздо больше, чем куманы, жившие в предгорьях Алтая и на берегах многоводного Иртыша. Ручьи, спадающие с гор, и Иртыш позволили им сохранять поголовье скота и коней, т. е. основание военной мощи кочевого общества. Когда же в начале в. степная растительность (и сосновые боры) снова начала распространяться к югу и юго-западу, куманы двинулись вслед за ней, легко ломая сопротивление изнуренных засухой гузов и печенегов. Путь на юг им преградила пустыня Бетпак-Дала, а на западе им открылась дорога на Дои и Днепр, где расположены злаковые степи, точ--но такие, как в их родной Барабе. К 1055 г. победоносные.половцы дошли до границ Руси. 

Сначала половцы  заключили союз с Всеволодом Ярославичем, так как у них был общий  враг — торки (1055). Но после победы над торками союзники поссорились, и в 1061 г. Половецкий князь Искал  разбил Всеволода. Надо полагать, обе  стороны рассматривали конфликт как пограничную стычку, но тем  не менее степные дороги стали  небезопасны, сообщение Тьмутаракани с Русью затруднилось, и это  повлекло за собой ряд важных событий.