Движение декабристов

государства и честно служили ему на протяжении веков.

  Все  это привело к тому, что развитие  русской исторической науки   пошло  по

совершенно  ложному пути,  искривленному предвзятой  уверенностью,  что мы

народ без  прошлого, из мрака неизвестности  выведенный на историческую арену

каким-то другим народом высшей категории, —  конечно, не славянским.

Приняв  летопись Нестора за основу истории  Киевской  Руси,  наши  официальные

историки  вынуждены были в какой-то мере  считаться  со  сведениями,  которые

имеются в этой летописи  об  основателе  города  Киев  —  князе  Кие  и  его

династии. Однако, допустить, что эти князья были полянами, т.  е.  русскими,

никто не хотел.  Академики  Байер,  Миллер  и  другие  отечественные  немцы,

конечно, объявили их готами; В. Татищев —  сарматами, историк князь  Щербатов

— гуннами. Только Ломоносов утверждал,  что  они  были  славянами,  позже  к

этому мнению не без колебаний  примкнул  Карамзин.  Наконец,  просто  решили

объявить  все это легендой и таким образом  совершенно  списать  князя  Кия  и

все с  ним связанное с исторического  счета. На эту позицию  твердо  встал  С.

Соловьев, заявивший: «Призвание  князей-варягов  имеет  великое  значение  в

русской истории, которую с этого события  и  следует  начинать».  Костомаров,

отважившийся верить в «легенду» и считать Кия исторической  личностью,  этим

испортил  свою  репутацию  серьезного  историка.  Преуспевающий   Ключевский

благоразумно  обходил  спорные   вопросы   молчанием,   хотя   по   существу

норманистом не был. Платонов тоже счел за лучшее о Кие не  упоминать и с

некоторыми  оговорками примкнул к норманистам,  — иначе бы  ему не  бывать

академиком. Иловайский, как уже было сказано, сидел на двух стульях.

  Итак, под Рюрика  был подведен  германский  фундамент,  и с него  стали

начинать  официальную историю Русского государства. Все,  что  было  прежде,

объявили  вымышленным или недостоверным. Даже  допущение  того,  что  поляне

были  способны сами построить свой столичный  город,  считалось  ненаучным  и

противоречащим всему норманистскому представлению о древней Руси. Основание

Киева старались  приписать кому угодно, только не славянам.  Многие  русские

историки (Куник, Погодин,  Дашкевич  и др.)  защищали  совершенно  нелепую

гипотезу, согласно которой он был построен готами и есть не что  иное,  как

их  древняя  столица  Данпарштадт.  То   обстоятельство,   что   Константин

Багрянородный в одном из своих  трудов  назвал  Киев  Самбатом,  сейчас  же

породило  целую серию «исторических» гипотез, будто этот город был  построен

аварами, хазарами, гуннами, венграми и даже армянами, — только лишь потому,

что в  языках этих народов нашлись  слова,  похожие  на  Самбат.  Но  прямое

указание  Птолемея на то,  что  в  его  время1  на  Днепре  уже существовал

славянский   город   Сарбак   (чем   легче   всего    объяснить    «Самбат»

Багрянородного), всеми было оставлено без внимания. Вероятно,  решили,  что

Птолемей  что-то путает, — настолько неправдоподобным  казалось  норманистам

славянское  происхождение Киева.

  Вопрос, по существу совершенно ясный,  в конце концов,  запутали  до  того,

что только археология могла дать ему окончательное  решение. Теперь раскопки

археологов, и в частности академика Б. А. Рыбакова, неопровержимо доказали,

что никакие  «высшие» народы тут ни при чем, и  что Киев был построен своими,

славянскими руками. К чести многих иностранных  историков  следует  сказать,

что не в  пример большинству своих русских  коллег,  они  этого  никогда  не

отрицали.

  Конечно,  среди  русских   историков   было   немало   и   антинорманистов

(Костомаров, Максимович, Гедеонов, Забелин, Зубрицкий, Венелин.  Грушевский

и др.),  которые  проделали большую исследовательскую работу  и нанесли

доктрине  норманизма  чувствительные  удары.  Борьба  между   этими   двумя

течениями не прекращалась со времен Ломоносова вплоть до самой  октябрьской

революции. Но практически она ни к чему не привела:  слишком неравны были

условия этой борьбы.

  Научные  позиции антинорманизма  и тогда были  гораздо сильнее,  ибо их

подкрепляли факты, открывавшиеся все в  большем  количестве  и  определенно

говорившие не в пользу норманизма, который держался больше на рутине  и на

предвзятых  мнениях. Но на стороне защитников норманской  теории  была  сила

авторитета  Академии Наук  и  сила  реальных  возможностей.  Кроме  того,  у

норманизма был весьма ценный союзник: инертность русского общества, которое

считало, что это спор  сугубо  научный  и  никого,  кроме  профессиональных

историков, не касающийся.

  Сколько  непоправимого вреда принес норманизм престижу нашей страны  и нам

самим, начали понимать уже за границей, очутившись в  «норманском»  мире  и

поневоле  сделав кое-какие наблюдения, сравнения  и  выводы.  Нашу  эмиграцию

принимали в Западной Европе в полном соответствии с учением норманизма,  то

есть  не  слишком  гостеприимно,  и  не   скрывая   расценивали   нас   как

представителей  низшей расы. Западноевропейских политических  эмигрантов,  —

французов, испанцев, греков и других (кто только не жаловал в  трудные  для

себя  времена на обильные русские хлеба!) у нас принимали иначе. Французский

эмигрант  герцог Ришелье в России получил  пост генерал-губернатора;  русский

эмигрант  герцог Лейхтенбергский во Франции работал монтером.  Французские

офицеры-эмигранты, ни слова не знавшие по-русски, у нас получали поместья и

полки  в  командованье,  а  русские   заслуженные   генералы-академики,   в

большинстве прекрасно  владевшие  французским языком,  в Париже  работали

простыми  рабочими или гоняли по улицам такси. И этим  мы  обязаны,  главным

образом, норманнской доктрине, созданной  и взлелеянной в нашей же  Академии

Наук.

 Что  касается советской исторической  науки, то она от норманизма решительно

 отказалась, объявив норманнскую теорию антинаучной.  Но оформила  она  этот

 отказ  не очень убедительно. Сделав  много в области исследования  и описания

 древнейшего  периода истории Руси, полностью  признавая самобытность русской

 государственности  и культуры, советские историки  в  то  же  время  заняли

 какую-то  невразумительную  позицию  по  отношении  призвания  варягов   и

 личности  князя  Рюрика:  не  занимаясь вопросами его происхождения   и

 появления  на Руси, о нем просто стараются   вспоминать  пореже,  трактуя   в

 этих  случаях   как   личность   скорее   легендарную,   чем   исторически

 действительную.  Как  у  этого  легендарного  отца  мог  оказаться  вполне

 реальный  сын — князь Игорь, советские  историки не  объясняют,  хотя  Игоря

 признают  безоговорочно и считают его  чистейшим  славянином.  Впрочем,  для

 Рюрика в последние годы выдумали особый термин: его называют персонажем не

 легендарным,  а «эпизодическим». Это, по-видимому,  следует  понимать  так,

 что  он в действительности существовал,  но не заслуживает  того,  чтобы  им

 занимались  историки.

 

                                 Заключение

 

    В целом можно сделать главные  выводы из анализа норманнской  концепции и

 критики  ее анти норманнами: 1. Норманисты не  нашли аргументов  в пользу

 того, что варяги и русы  были  германцами.  2.  Антинорманисты  предложили

 более   основательную  систему  доказательств   негерманского  происхождения

 варягов  и руси.

    Так или иначе, с норманизмом на нашей родине практически покончено.  Но

 Запад  продолжает за  него  держатся  цепко и в течение двух  последних

 десятилетий   с  завидной  настойчивостью  старается  укрепить   обветшалые

 позиции  норманнской теории. Западные норманисты,  среди которых есть,  к

 сожалению,  и выходцы из России, в разных  странах выпустили немало  книг  и

 публикаций, в которых на все  лады  повторяют,  по  существу,  все   те  же

 псевдонаучные  измышления  шлецеров  и байеров,  при полном  замалчивании

 непрестанно  возрастающего числа исторических  открытий и работ,  совершенно

 убийственных для норманнской доктрины.

    Этот факт весьма показателен  и требует  самого  пристального  внимания,

 ибо  за ним  кроется  не  одно  лишь  тщеславное  желание   Запада  отстоять

 видимость  своего превосходства над русским  народом. Дело  обстоит  гораздо

 серьезней:  норманнская доктрина пошла на  вооружение  тех  русофобских   сил

 западного  мира, которые принципиально враждебны всякой  сильной и единой

 России, — вне зависимости от правящей  там власти, — и служит сейчас  чисто

 политическим  целям: с одной стороны  как   средство  антирусской  обработки

 мирового  общественного мнения, а с другой — как оправдание  тех действий,

 которые  за этой обработкой должны  последовать.

    Так ошибка историческая, допущенная  три века тому  назад  и   казавшаяся

 тогда   малосущественной,  постепенно  расширяя   круг   своего   действия,

 опоганила  и  русское  самосознание  и отношение к нам других  народов,

 обернувшись  ошибкой политической огромного  масштаба.

    За неуважение к своему прошлому  приходится платить дорогой ценой.

                              Список литературы

 

  - Авдусин  Д.А. // Вопросы истории, 1988, №7, с.23-24

  - Гедеонов  С.А., Варяги и Русь, СПб, 1876

  - Карамзин  Н.М., История государства Российского,  том 1, СПб, 1830

  - Картаев М. // Слово, 1990, №8, с.63-67

  - Кузьмин  А.Г.// Вопросы истории, 1974, №11, с.54-83

  - Кузьмин  А.Г., История России с древнейших  времен до 1618,

 

    Заключение.

 

Норманнская теория и то, что происходило вокруг нее, что  в угоду идеологическим установкам могли извращать, замалчивать или  даже придумывать те или иные“  исторические факты”. Теперь на наших  глазах рассыпаются многие догмы, необходимые  прежде не столько истории, сколько  идеологии.

 

Поэтому и нет определенного  доверия ко многим историческим работам. Выход один – использовать лучшее, что создано историками, в том  числе –дореволюционными. Среди последних особое место занимает В. О. Ключевский (1842-1911). Каких только ярлыков не навешивали на этого историка в последующее время.

 

Мне хотелось бы закончить  свою работу словами В. О. Ключевского: “Понятен … интерес, побуждающий  нас изучать историю России: …  ведь это история нашего Отечества. Но этот воспитательный, т. е. практический интерес не исключает научного”

 

Хочется надеяться, что ни воспитательные, ни идеологические цели не помешают больше историкам искать истину, в том числе и“норманнском вопросе”.

 

    Список литературы:

    Гедеонов С.  А. Варяги и Русь. СПб. ,1876

    Гумилев Л. Н.  От Руси к России. М. ,1992

    Горский А. А.  Древнерусская дружина. М. ,1992

 

Карамзин Н. М. История  государства Российского, том 1. , СПб. ,1830 Кантор В. К. Стихия и цивилизация: два фактора российской судьбы. // - Вопросы философии, 1994, №5

 

Ключевский В. О. Русская  история. Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 1, М. ,1994

 

Кузьмин А. Г. Писатель и история. Священный камни памяти. В темных закоулках света// Кузьмин А. Г. К какому храму ищем мы дорогу? – М. ,1977 Кузьмин А. Г. Начальный этап древнерусского летописания. М. , 1977 Мельникова Е. А. , Петрухин В. Я. Легенда о “призвании варягов”и становлении древнерусской историографии Озелиус Г. , Чуканов М. Ю. Отец геополитики о России как великой державе// Вопросы истории, 1996, №1