Дворцовые перевороты

                                          5. Правление Екатерины Великой.

              Но главная ошибка Петра III состояла в том, что он недооценил свою жену Екатерину Алексеевну. Еще до замужества она мечтала о российской короне, а из ошибок мужа вынесла урок - немке в России лучше всего быть самой горячей русской патриоткой. Император сделал все, чтобы восстановить против себя супругу. Как бы ни были тенденциозны и пристрастны её «Записки», составленные уже после свержения мужа, в них слишком явно проглядывает не только расчетливый политик, но и оскорбленная женщина. Заключительным звеном унижений стал обед 9 июня 1762 г., когда Петр III публично обозвал её дурой. Это был для нее словно сигнал к действию. Обстоятельства восшествия Екатерины II на престол не украшают её правления, начавшегося с цареубийства. Справедливо все-таки признать, что императрица оказалась в отчаянном положении: Петр дано имел фаворитку Е.Р. Воронцову, от жены он был не прочь отделаться, заточив ее в монастырь. Екатериной руководило не только политическое самолюбие и жажда власти, но и инстинкт самосохранения.

              О существовании заговора против императора знали высшие сановники государства: генерал-прокурор Глебов, начальник полиции Корф, малороссийский гетман Кирилл Разумовский, дипломат и воспитатель великого князя, наследник Павла, Н.И.Панин. Все эти лица не примкнули непосредственно к готовившей переворот гвардейской молодежи, но своим благожелательным нейтралитетом как бы дали ей карт-бланш, позднее, когда дело удалось, быстро встали на сторону Екатерины.

              Душой заговора стали гвардейцы братья Орловы. Младший из них, Алексей Орлов, знаменитый силач и кутила, был казначеем гвардейской артиллерии и вел крупную игру, под предлогом которой собирал гвардейскую молодежь. Другой Григорий Орлов был фаворитом Екатерины и передавал заговорщикам её распоряжения. Кроме Орловых в кружок заговорщиков вошли преображенцы Пассек и Бредихин, измайловцы братья Рославлевы и Ласунский, конногвардейцы Хитрово и унтер-офицер Потемкин. Все эти лица ручались Екатерине, что поднимут за неё до 40 офицеров и до 10 тысяч солдат гвардии.

              Арест 27 июня Пассека ускорил дело. Опасаясь, что он не выдержит пыток и выдаст планы, заговорщики решили действовать немедленно. В это время императрица находился в Петербурге и, чтобы было удобнее получать вести, чтобы было удобнее получать вести, поселилась в отдаленном от надзора часовых и могла в случае нужды легко отправиться в Петербург. Рано утром Алексей Орлов разбудил Екатерину со словами: «Ваше Величество, вставайте, нельзя терять ни одной минуты». На её вопрос он лаконично ответил «Пассек арестован». Императрица села в экипаж Алексея Орлоа и после отчаянной гонки со сменой лошадей в седьмом часу достигла казармы Измайловского полка. После энергичной речи Екатерины, в которой она просила защитить себя и наследника престола Павла, солдаты бросились целовать ей ноги и платье. Они уже были предупреждены и ещё до прибытия императрицы достали старую елизаветинскую форму и построились. Вскоре явился полковой священник с крестом, и полк присягнул Екатерине. Она села в коляску и точно так же приняла присягу Семеновского полка и Преображенского, конногвардейцев. Тем временем братья Орловы уговорили последовать примеру гвардии артиллеристов. Вслед за войсками на сторону Екатерины перешли вельможи К.Г Разумовский, Н.И. Панин, И.И. Шувалов и многие другие. Вместе с войсками и народом императрица отправилась в Казанский собор, где её встретило духовенство во главе с архиепископом Новгородским Дмитрием Сеченовым. Пропели благодарственный молебен и возгласили Екатерину императрицей, а Павла - наследником престола. Затем Екатерина прибыла в Зимний дворец, где уже собрались Синод и Сенат для присяги государыне. Все подступы к дворцу оказались закрыты войсками и артиллерией, адмирал Талызин отправился привести в повиновение Кронштадт. Быстро напечатали и стали раздавать народу манифест, вероятно, составленный заранее. В нем говорилось, что по явному и нелицемерному желанию всех подданных Екатерина вступила на престо и встает на защиту Русской православной Церкви, русской победной славы и внутренних порядков.

Тем временем Петр III в канун своих именин прибыл в Ораниенбаум и там не нашел жены в павильоне. Поскольку было ясно, что она не уехала, а бежала, император и его приближенные почувствовали неладное. Наиболее дальновидные вельможи отпросились в Петербург, будто бы с целью образумить Екатерину, и немедленно перешли на её сторону. Петр заметался в Ориенбауме. Он слушал те и другие советы приближенных, долго ни на что не мог решиться и лишь под вечер отплыл в Кронштадт. Но до него в крепость успел прибыть Талызин, и гавань оказалась заперта, а императору прокричали, что, если он не уедет, по нему будут стрелять. Фельдмаршал Миних советовал Петру III спрыгнуть на берег или плыть в Ревель, а оттуда в Померанию и встать во главе войск. Экс-император вместо этого вернулся в Ораниенбаум, где Екатерина заставила его переписать присланный ею акт «самопроизвольного» отречения от престола. Затем экс-императора перевезли в Петергоф, где с ним от потрясений случился обморок. Оттуда его отправили в Ропшу, загородную мызу, некогда - подаренную Петру Федоровичу императрицей Елизаветой. Там он находился под охраной Алексея Орлова, князя Баратянского и нескольких других преданных Екатерине людей. Живой император не нужен был заговорщикам: хватало заточенного в Шлиссельбургскую крепость Иоанна 5 (сына Анны Леопольдовны, в своё недолгое правление называемого также Иоанном III по «царскому» счету от первого царя Иоанна Грозного). И вот 6 июля Екатерина II получает записку, написанную на сером и нечистом листе неровными буквами, очевидно, пьяного человека. В ней Алексей Орлов извещает императрицу об убийст­ве её мужа. Павел I сжег это послание, но оно сохранилось в копии Ф. Растопчина, по мнению С.Ф. Платонова, вряд ли точной, представляющей собой пересказ документа по памяти. Вот это письмо:

«Матушка милосердная Государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось. Не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Матушка, готов иттить на смерть. Но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на Государя - но, Государыня, свершилась беда, мы были пьяны, и он тоже, он заспорил за столом с князем Федором, не успели мы разнять, а его уж и не стало, сами не помним, что делали, но все до единого виноваты - достойны казни, помилуй меня хоть для брата; повинную тебе принес и разыскивать нечего - прости и прикажи скорее кончить, свет не мил, прогневили тебя и погубили души на век!»

Так был устранен с пути основной соперник Екатерины. Но в стране находился еще один претендент на престол — Иван Антонович. Объявленный наследником престола еще в 1740 г., а по воцарении Елизаветы Петровны заключенный в Шлиссельбургской крепости, он томился там уже свыше 20 лет. Этот узник представлял большую опасность для Екатерины. В секретной правительственной инструкции охранявшей его страже было предписано в случае, если кто-либо сделает попытку освободить Ивана Антоновича, убить последнего, «а живого никому в руки не отдавать».

Попытку освобождения узника предпринял В.Мирович.

В ночь на 5 июля 1764 г. Мирович прочел перед солдатами заготовленный им манифест и направился к заключенному, но когда отворили по его требованию каземат, на полу лежало мертвое тело Ивана: офицеры, его охранявшие, успели выполнить инструкцию. Мирович был арестован и приговорен к смертной казни. Екатерина избавилась от последнего соперника.

Так закончился дворцовый переворот 1762 г. - хронологически последний в 18 веке.

[1] Безвременье и временщики. - Ленинград