Исламская цивилизация

     Отставание  мусульманского мира, особенно арабской его части, действительно ощущается  во многом, не только в провалах политических режимов. Среди ученых в мире насчитывается  всего один процент мусульман (в  одном Израиле живет больше ученых, чем во всех мусульманских странах  вместе взятых). В арабских странах  ежегодно переводятся лишь около 300 иностранных книг - в пять раз  меньше, чем в Греции. Капиталовложения в научные исследования здесь  составляют одну седьмую от среднемирового уровня. В 56 странах-членах Организации "Исламская конференция" проживает  пятая часть населения земли, но они совместно производят меньший  валовой национальный продукт, чем  Франция.[2]

     Причины такого отставания некоторые исследователи  видят в экономической системе  Османской империи, с ее засильем государственной власти, подавлением  частной инициативы, отсутствием  правовых гарантий для предпринимательства  и т.д. Другие объясняют его особой культурной и интеллектуальной традицией, которая препятствовала становлению  гражданского общества. На протяжении столетий в мусульманском мире доминировали богословы-юристы (улемы), заботившиеся главным образом о том, чтобы  не допустить нововведений (бида). Их ригидность и узколобость, одержимость сохранением традиционных исламских устоев мешали как притоку новых общественных идей (гражданских свобод, прав человека, демократии), так и техническому прогрессу - всему, что шло с Запада и уже, поэтому было неприемлемым.

     Если  определено, что причина всех несчастий - забвение основ ислама, то остается лишь уяснить, кто препятствует восстановлению этих основ. Ответ прост - это Дар аль-Куфр, мир неверия, в сегодняшнем мире представленный исконным врагом, обществом западной иудео-христианской цивилизации. К нему относятся, прежде всего, развитые страны, и особенно Америка - средоточие западного неверия и враждебности к исламу. Но не только они, Россия тоже. Не случайно девиз Хомейни гласил: "Смерть Америке, смерть Израилю, смерть Советскому Союзу!"

     Исламский радикализм питается жгучим ощущением  несправедливости, которое постоянно  испытывают люди в Азии и Африке, особенно в арабском мире. Низкий жизненный  уровень, нищета, безработица - все это  порождает комплекс неполноценности, сознания своей незаслуженной "второсортности" по сравнению с Западом, вчерашним  колонизатором и хозяином, империалистическим хищником, стремящимся уничтожить традиционные ценности мусульманского мира, растворить их в безбожном материализме. Мусульмане гордятся своей древней и богатой  цивилизацией, но понимают, что в  мировой иерархии их страны стоят  на низшей ступени. Убежденные в превосходстве  своей культуры и в том, что  только ислам содержит абсолютную истину, они с горечью видят, что в  мире властвуют, задают тон другие.

     Это общее чувство горечи усугубляется одним специфическим, но чрезвычайно  важным обстоятельством. Иерусалим, третий после Мекки и Медины священный город ислама (по-арабски он называется Аль-Кудс, что и значит "священный"), где находятся две глубоко почитаемые мечети - Масджид аль-Акса ("отдаленная") и Купол скалы (обе они связаны с преданием о ночном путешествии Мухаммада из Мекки на палестинскую землю, во время которого пророк был вознесен на небо для встречи с Аллахом), - сейчас оказался под властью Израиля, который в глазах мусульман является форпостом Запада, прежде всего Соединенных Штатов. Американцев обвиняют в том, что по их воле евреи захватили святую землю. Практически все мусульмане видят в этом трагедию ислама, виновниками которой называют Израиль и Соединенные Штаты. Это дополнительный и очень веский аргумент, обосновывающий необходимость борьбы против Америки. Его также используют радикалы-исламисты, внушая своим единоверцам мысль, что единственным эффективным оружием в борьбе против несравненно более сильного врага может стать террор.

     Возможно, большинство мусульман в своей  повседневной жизни не занято столь  глобальными проблемами, но, судя по всему, они так или иначе одобряют основные тезисы активных исламистов, а также их убежденность в том, что первопричиной всех бед является западный империализм. В этом смысле мусульмане разделяют взгляды, преобладающие  в третьем мире как таковом, - ничего собственно исламского в таких взглядах нет. Они отражают широко распространенный антиамериканизм, точнее антигегемонизм, вызванный как поведением единственной сверхдержавы, так и устоявшимся представлением, согласно которому Америка стремится не только господствовать над всем миром, но и навязать всем свои ценности, свой образ жизни, лишив других самобытности и древних традиций.

     Но  дело не только в этом. Сама по себе сущность ислама как религии, некоторые  изначально заложенные в нем положения, равно как и особенности развития богословско-общественной мысли на протяжении веков - вот что создает  благоприятную почву для перерастания обычной "третьемирской" неприязни к Западу в активное противодействие, ведущее к терроризму. Разумеется, неверно называть ислам религией, поощряющей насилие и возбуждающей вражду. Как и во всякой великой религии, в исламском учении можно найти противоречащие друг другу принципы и призывы. Пресловутая концепция джихада, например, может быть истолкована в совершенно различных смыслах. И, тем не менее, в Коране содержатся формулы, которые без всякой натяжки можно интерпретировать как призыв не просто к защите ислама от его врагов, но и к истреблению неверных, если они выступают против единственно истинной религии. А поскольку при желании так можно трактовать даже "культурную экспансию" иноверцев, ничто не мешает, ссылаясь на заповеди Аллаха, провозгласить беспощадную борьбу с ними священным долгом мусульман. Именно это и делают исламисты.

     Уже отмечалось, что источник силы и  жизненности ислама - тотальная преданность  верующих, их безоговорочная готовность следовать за руководителями, если есть убежденность в том, что последние  действительно вдохновляются духом  Корана. Поэтому лидерам исламистов приходится доказывать, что Коран  учит применять насилие по отношению к врагам ислама. Они ссылаются на послание Мухаммада, в котором мир разделен на Дар аль-Ислам и Дар аль-Куфр и предсказывается триумф ислама после того, как истинно верующие одолеют мир неверных.

     Джихад  всегда считался религиозным долгом мусульманина и одной из главных  обязанностей мусульманской общины, хотя улемы никогда не включали его  в число столпов ислама. Это  слово чаще всего переводят неточно  как "священная война", но буквально  оно означает лишь высшее, максимальное усилие; главное понимание джихада  состоит в том, что верующий борется  против зла и искушений в самом  себе, путем самодисциплины стремится  следовать воле Бога, идти по указанному им прямому пути, быть добродетельным, совершенным мусульманином. Это - "большой  джихад", а "малый джихад" - это  борьба за распространение и защиту ислама. Но исламисты делают упор фактически именно на "малый джихад", и  им есть на что сослаться, хотя бы на такие стихи Корана: "И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается  с вами... И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они  изгнали вас... Я брошу в сердца тех, которые не веровали, страх; бейте же их по шеям... избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!"[3] Конечно, нельзя забывать об историческом контексте: речь здесь идет не о христианах, а о язычниках, к тому же наряду с призывом убивать есть и ограничение: "не преступайте пределов дозволенного". Но при желании можно интерпретировать эти суры Корана как призыв убивать вообще всех неверных, т. е. немусульман. Именно это и делают воинствующие исламисты, а ваххабиты идут еще дальше и считают врагами даже мусульман, уклоняющихся от выполнения этого "священного долга". Как писали о джихаде российские ученые Н. Жданов и А. Игнатенко, "уйти от силового содержания этого понятия трудно".[4]

     Симптоматично, что один из идеологов исламизма, Салих Сиррия, резко выступал против демократии как "образа жизни, противоречащего исламскому пути. При демократии люди властны издавать законы, разрешать и запрещать то, что они хотят, в то время как ислам не позволяет им решать, что есть "халяль" (разрешенное Аллахом) и что есть "харам" (запрещенное Аллахом), даже если между ними по какому-либо вопросу существует полное единодушие. Сочетать ислам с демократией - то же самое, что сочетать, например, иудаизм и ислам; точно так же, как человек не может одновременно быть мусульманином и иудеем, он не может быть в одно и то же время мусульманином и демократом".[5]

     И здесь мы видим, насколько пагубно  для исламской цивилизации - как  это ни парадоксально - то обстоятельство, что в ней отсутствует такой  институт, как церковь с ее иерархической  структурой, увенчанной наверху непререкаемым  авторитетом. И католическую, и православную церковь издавна обвиняли в том, что данный тип структуры утверждает моноцентризм, препятствует свободе  мысли. Но вот в рядах мусульман  появляется Усама бен Ладен: не имея на то никаких прав, он издает фетвы и объявляет джихад, и некому его дезавуировать, нет духовного авторитета, который мог бы наложить вето на якобы исламские и коранические призывы Усамы и других фанатиков. Нет ни папы, ни патриарха. Особенность ислама в том, что, требуя строжайшего единомыслия по отношению к ядру учения пророка, к устоям веры, он имеет совершенно децентрализованную организацию и структуру. Мазхабы (богословские школы) признаются равноправными, столетиями существуют секты, которых никто не мог официально объявить еретическими, и хотя "врата иджтихада" (истолкования, решения вопросов богословско-правового комплекса) формально были закрыты тысячу лет тому назад, интерпретация многих важнейших проблем является прерогативой различных улемов и факихов (совсем недавно возобновился спор о применении шариата, о моделях государства, о том, каким сурам Корана - мекканским или мединским - следует отдавать предпочтение в случае противоречия между ними). Немудрено, что при таком положении вещей богословские авторитеты, даже отвергающие идеологию бен Ладена - а в исламском "мейнстриме" таких подавляющее большинство, - не располагают догматически обоснованным инструментарием воздействия на умы верующих, который позволил бы опровергнуть человеконенавистнические призывы экстремистов. Да и как они могли бы это сделать, если в одном из крупнейших мусульманских государств, Саудовской Аравии, официально господствует ваххабизм, многие идеи и положения, которого вполне соответствуют экстремальной идеологии сторонников "Аль-Каиды" и других подобных организаций.

     Но  корни проблемы лежат еще глубже. Российский ученый Дмитрий Фурман проницательно отметил, что если в христианских странах громадная сфера общественной и государственной жизни оставалась свободной, способной к развитию, поскольку церковь заботилась лишь о том, чтобы все признавали ее абсолютную власть в вопросах веры и редко вмешивалась в социально-политические процессы, то в мусульманском мире дело обстоит прямо противоположным образом. "Любые социальные формы и любые изменения должны оцениваться с точки зрения одной вечной модели - модели мединского государства (или протогосударства) пророка, зафиксированной в шариате. Здесь нет колоссальной "светской" сферы жизни, безразличной с точки зрения религии и поэтому - способной к эволюции".6 А из этого вытекает неспособность и нежелание тех людей, которые являются авторитетами для мусульман и определяют интеллектуальный климат в мире ислама, - богословов-правоведов, проповедников - видоизменить систему своих взглядов таким образом, чтобы она перестала быть основой для состояния вечной напряженности во взаимоотношениях между исламским сообществом и "другими мирами". Краеугольным камнем идеологии духовных лидеров исламского мира остается, как и тысячу лет тому назад, концепция перманентного и нескончаемого противостояния Дар альИслам и Дар аль-Хар[6]. Это и есть то поле, на котором так удобно произрастать идее джихада в его воинственной интерпретации - идее, логически ведущей к оправданию террора. 
Отвечая на поставленный вопрос: "Что же не в порядке с миром ислама?", можно утверждать, что дело обстоит неладно, прежде всего, с духовным руководством мусульман, которое не смогло предотвратить появление в организме своей религии злокачественной опухоли, поставившей под угрозу само будущее исламской цивилизации. 
В настоящее время трудно предвидеть, как именно эта цивилизация будет развиваться, как она впишется в процессы глобализации, - слишком дисперсным, разнообразным, разделенным представляется мир ислама. Трудно указать некие "общеисламские" цели для нескольких десятков национальных государств с их несхожими проблемами, потенциалами, интересами, различным геополитическим положением. Например, исторические судьбы Северной Африки и ЮгоВосточной Азии определяются столь многочисленными локальными факторами, что любая единая модель развития, предложенная для этих регионов, была бы искусственной.

     Ясно, что мусульманские государства  будут страдать от глобализации в  ее нынешнем виде так же, как и  другие страны третьего мира. Ведь исламскую  цивилизацию, несмотря на существование  горстки стран, богатых нефтью, в  каком-то смысле можно назвать "цивилизацией бедных". Кроме поставок сырья, исламским  странам почти нечего внести в  мировую экономику, хотя многие из них  успешно развивают перерабатывающую и мелкую обрабатывающую промышленность. А скованная догмами исламская  общественная мысль не в состоянии  адаптироваться к условиям информационной революции. 
Вероятно, молодые и приемлющие модернизацию элементы мусульманского общества станут искать выход из положения на пути приобщения к западным ценностям, приспосабливая их к традиции и тем самым все, более отдаляясь от наиболее архаичных форм исламской цивилизации. Чтобы противодействовать этой тенденции, другие, столь же молодые и образованные люди будут стремиться вновь, утвердить исламские ценности, возродить веру путем обновления исламской философии и создания новой школы фикха, т. е. мусульманской юриспруденции и комплекса социальных норм. Если это удастся, исламская цивилизация выйдет из состояния склероза и окостенения. В противном случае она окажется в изоляции, и это может привести к хантингтоновскому столкновению цивилизаций с катастрофическими последствиями для всего человечества. 
Потенциально мир ислама с его великими культурными традициями и сотнями миллионов преданных приверженцев обладает огромной мощью и динамизмом; он мог бы внести большой вклад в развитие человеческого общества. Но для этого он должен преодолеть нынешнюю болезнь, избавиться от разъедающей его раковой опухоли. Без преувеличения можно сказать, что исламская цивилизация переживает критический, переломный момент своей истории, и судьба этой великой цивилизации прямо зависит от ее способности справиться с демонами самодовольства, нетерпимости и экстремизма. 
 
 

     ВЛИЯНИЕ ИСЛАМСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ  НА ЕВРОПУ

     Большинство европейцев неспособно ни в должной  мере оценить всю важность вклада, полученного ими от исламской  цивилизации, ни осмыслить суть этих заимствований, а кое-кто не имеет  обо всем этом даже приблизительного понятия. Подобное положение дел  объясняется тем, что исторические дисциплины, в том виде, в каком  они преподаются, привыкли не только произвольно истолковывать факты, но и намеренно искажать их. Эта  система образования кичится своим пренебрежительным отношением к исламской цивилизации и старается при каждом удобном случае умалить ее заслуги. Курсы истории, читаемые в европейских университетах, ни в коей мере не отражают влияния, о котором идет речь. То, что следовало бы всячески распространять как в устной, так и в письменной форме, систематически замалчивается, особенно когда речь идет о наиболее важных исторических проблемах. Общеизвестно, например, что Испания в течение нескольких веков жила по законам Ислама, однако никогда не говорится, что так обстояло дело и в других областях Европы, скажем, в Сицилии и южной части теперешней Франции. В прошлом это умолчание еще можно было как-то объяснить наличием определенных религиозных предрассудков. Но что сказать о современных историках, в большинстве своем людях не религиозных, а то и противниках любой религии, когда они спешат подхватить лживые домыслы своих предшественников?