Киданьское государство Ляо

Отправляясь в поход, кидани приносили жертвы предкам, знамени  и горе Муе. О предстоящем походе докладывали Небу и Земле, принося  им в жертву серого быка и белую  лошадь. Если поход возглавлял лично  император, вдоль дороги по направлению движения войск ставили преступников, осужденных к смерти. Проезжающие мимо воины стреляли в них из луков и убивали их. Это называлось «стрельба стрелами дьявола». По возвращении из похода таким же образом расстреливали пленных. Во время похода вперед высылалась разведка — лань-цзы. На привале войска располагались кольцом (куренем). Снабжали их в пути фуражиры из вспомогательных войск. Солдаты вспомогательных войск занимались и развертыванием походных лагерей. Кидани прибегали к той же тактики, что и позже монголы, — ложному бегству и заманиванию врага в засаду; собирали из окрестных селений женщин, стариков, детей и гнали их перед собой на рвы и стены штурмуемых городов. На северных и северо-западных границах Ляо были организованы военные поселения, мужчины из этих поселений являлись и солдатами, и землепашцами. Во время земледельческих работ их разбивали на четверки, одного из четырех отправляли на сторожевую башню, двух — охранять границу, а один пахал землю. Всю работу по уходу за скотом и заготовке сена в это время выполняли женщины и дети.  Исследователи постоянно отмечают высокую роль женщины в киданьском обществе.

     Характерной  особенностью государства киданей  после включения в его состав китайских областей при Абаоцзи являлось наличие раздельного управления севером и югом. Киданьское государство до 936 года официально именовалось «государство киданей» (цидань го), с 937 по 1013 года — Великое Ляо, с 1013 по 1063 года — Великое киданьское государство, а затем снова Великое Ляо. Современный китайский историк Цзи Ши полагает, что наименование «цидань го» означало «Великое срединное государство». «Ляо» означало «Железное», и, вероятно, государство киданей было названо так по наименованию реки Ляо-шуй (Шара-Мурэн). Агуда, основатель чжурчжэньского государства, говорил: «Государство Ляо взяло свое название от слова "железо", так как оно прочно. Но оно в конце концов разрушается и изменяется. Не изменяется и не разрушается только золото».

     Север и  юг стали «важнейшими элементами  административной терминологии страны». При правлении Абаоцзи были северный и южный цзайсяны. С 907 года северные цзайсяны назначались из клана Сяо, поставлявшего императриц и по традиции считавшегося уйгурским по происхождению. Южные цзайсяны назначались из клана императоров Елюй. Северное правительство, в свою очередь, делилось на киданьскую северную канцелярию и киданьскую южную канцелярию. Император и его клан были ориентированы лицом на восток, к восходу солнца. Для них север был левой стороной, юг — правой, север был более почитаемым, чем юг. Это разделение касалось управления киданями и иными некитайскими племенами, подчиненными Ляо, ибо делами китайцев ведало специальное управление ханьэр сы.

Одновременно Абаоцзи  заимствовал танскую систему  шести министров. Тайный совет не только ведал военным министерством, как это и было положено по китайской  раскладке, но в руках военных  Тайного совета было и управление кадрами — министерство чинов (ли бу). Министерство учета населения, обложения его налогами было в ведении и северного и южного ванов, то есть фактически, вероятно, разъединено. Министерством наказаний руководил илиби, и оно, очевидно, было единым для северной и южной систем управления. Министерством общественных работ ведал сюаньвэй, министерством обрядов — дилемаду, оба министерства тоже, по-видимому, были едиными. Цзайсяны же северного и южного управлений осуществляли «общее руководство делами». К этому следует добавить, что Тайный совет управлял еще и всем скотоводством и «все войска киданей и все табуны коней подчинялись ему».

     Таким образом,  при Абаоцзи стороной северной (левой, наиболее важной) управлял  Тайный совет. Он тоже был разделен на две части — северную и южную. Южный Тайный совет потому являлся южным, что располагался к югу от ставки императора. Именно он ведал гражданскими чиновниками, их аттестацией, налогообложением и трудовыми повинностями всех киданей и подчиненных им народов, но не китайцев. Суть такого двойного разделения заключается в том, что «южный я [мынь] не командовал войсками», а «северный я [мынь] не управлял народом». Все канцелярии-юрты, связанные с командованием войсками, размещались к северу от ставки императора, все канцелярии-юрты, связанные с управлением народом, размещались к югу от нее. Если юрта императора была обращена дверью на восток, то управление войсками размещалось слева, а управление гражданскими делами — справа.

Таким образом, если что и очевидно в различении функций администрации северной и администрации южной, так это «командование войсками» и «управление народом». И лишь постепенно функции управлений этих администраций стали перекрещиваться после присоединения областей с китайским населением: север стал ведать киданями и «племенами», основной военной силой государства, а юг — покоренными китайцами.

Собственно, с разделением  функций управления связано и  наличие в Ляо пяти столиц.  Верхняя столица Ляо размещалась  между верхним течением реки Шара-Мурэн и горами Хингана, ее развалины находятся в городе Боро-Хотон (Автономный район Внутренняя Монголия, КНР). Восточная столица была близ города  Ляоян. Средняя — у места впадения реки Шара-Мурэн в реку Ляохэ (древнее название этой реки — Тухэ). Западная столица — это современный город Датун, провинции Шаньси; Южная — современный город Пекин. В общих чертах территории столиц можно разделить так: Верхняя и Средняя — это столицы областей с собственно киданьским населением и заселенных родственными им и покоренными ими народами. Восточная столица управляла территориями бывшего государства Бохай и бохайцами. Южная и западная — китайцами, а также зависимыми от Ляо племенами Центральной Азии.

     Область,  управлявшаяся столицей, именовалась «дорогой» (дао). Кидани следовали правилу, в соответствии с которым их северная столица действительно находились к северу от Великой китайской стены, а южная — к югу от нее. Существование ряда столиц Г.Франке объясняет традицией кочевого образа жизни.

По оценке К.Виттфогеля и Фэн Цзяшэна, в государстве  Ляо в период его расцвета при  общей численности населения 3 миллиона 800 тысяч киданей было 750 тысяч, бохайцев — 450 тысяч, китайцев — 2 миллиоа 400 тысяч и представителей прочих этносов — 200 тысяч.

Кидани по старому  обычаю селились, поделив землю. Юрты киданей были обращены входом на восток, во владениях киданей можно было встретить телеги с установленными на них юртами. Кидани вели кочевое и полукочевое хозяйство, как позже монголы, потребляли много молока и молочных продуктов и ели мало мяса. «По старинным обычаям киданей их богатство составляли лошади, а их сила была в солдатах. Лошадей пускали на волю, а солдат возвращали домой... лошади паслись там, где имелись вода и трава, а люди зависели от наличия кумыса».

Особая роль в хозяйстве  принадлежала овцам: овцами платили налог, государство платило овцами жалованье чиновникам. В каждой «дороге» имелся высокопоставленный чиновник, который контролировал состояние пастбищ и выпас скота. Он именовался «великий защитник» (тай бао). Скот был частный и государственный. Государственному скоту клеймо ставилось на левом боку. Государственные табуны лошадей насчитывали обычно тысячу голов, такой табун пасли три пастуха. Табунов было, по сведениям источников, несколько десятков тысяч. Жизнеспособное хозяйство состояло, из ста лошадей, десяти коров, быков и верблюдов, не считая овец. Бедняком был тот, кто имел одну - две лошади и несколько овец. При Абаоцзи богатые люди имели по 10 тысяч одних лошадей. Государственного скота имелось более миллиона голов, в 1086 году в Ляо насчитывался миллион лошадей.

     Население  киданьского государства еще  во времена, предшествовавшие годам правления Абаоцзи, делилось на людей лично свободных и лично несвободных, рабов. Из рабов различных орд и рабов, принадлежавших клану «поперечных юрт», были образованы особые бу — шаова и хэчжу. Люди этих бу считались потомками «старых киданьских рабов». Из рабов народности си, захваченных лично Абаоцзи, создали бу салиге. Пленники из народа си, родственного киданям, вначале являлись «приписанными к юртам» чжу чжан.

С образованием Ляо в  государстве киданей появились  китайские средневековые формы зависимости — частные рабы нуби, буцюй и тому подобное. Много лично несвободных людей имелось при ордах. К.Виттфогель писал: "«Можно уверенно сказать, что солдаты орды не  были лично свободными, даже кидании».

Основную массу населения  в киданьском государстве, как и  в любом обществе, составляли «простолюдины» (шужэнь), «народ» (минь). Лишенные титула знатности (цзи) кидани становились простолюдинами. Знать, чиновники, богатые скотовладельцы и землевладельцы составляли господствующий класс, часть которого, не имея знатного происхождения (из киданьской, бохайской, иной этнической родовой знати) или чина, была лишена политической власти. Как правильно подчеркивает К.Виттфогель, у киданей «быть богатым не обязательно означало быть могущественным». Однако имелось одно исключение. Можно было купить титул шэли. В прошлом у киданей титул шэли был достаточно высоким, его, например, имел сын правителя киданей . Титул связан с правом на ношение особого головного платка: «Знатные кидани, которые желали носить головной платок, вносили в казну десять быков и верблюдов и сто лошадей. За это им давали чин шэли. Позже чин шэли стал титулом чиновников при императорских юртах и давался ланцзюням».

    Говоря о раннем киданьском государстве, нельзя обойти вопроса и о китайском влиянии на его становление. Объективно это влияние являлось реальным, осмысление же его современниками — противоречивым. Китайские авторы, даже не рассматривавшие иноплеменников как грубых неотесанных варваров, пытались все успехи хозяйственной деятельности и культуры киданей связать с влиянием Китая.

     Местная  киданьская традиция в противовес этому выдвигала своих культурных героев. По преданию, первопредок императоров Ляо по имени Нили много сил потратил на обучение киданей земледелию и ремеслам. В VIII в. киданей учил обрабатывать землю иркин Юньдэши, который сам являлся искусным земледельцем и умелым скотоводом. Отец Абаоцзи Салади в IX в. обучил киданей строить дома, города, огороженные стенами, сеять коноплю, разводить тутовники и изготовлять шелк. Салади организовал железоделательные мастерские и обучил современников делать орудия из железа. Он первый стал отливать киданьскую монету. Один из предков киданей, Яли, создал систему управления и учредил чины, ввел рестстрационные записи с помощью зарубок на деревянных палочках, повелел строить для содержания преступников земляные ямы-тюрьмы. Абаоцзи, покорив шивэй, предков монголов, известных металлургов и кузнецов, поощрял добычу руд и плавку металлов.

Реформы Абаоцзи, качественное совершенствование государственности поставили вопрос о введении письма. По сведениям «Цидань го чжи», Абаоцзи лично создал письмо. Он взял в качестве образца письмо китайское, что неудивительно, и, приняв за исходную единицу часть китайского иероглифа стандартного написания, делал к нему добавления или усекал его, вероятно ориентируясь на смысл этого иероглифа и записывая его модификацией соответствующее киданьское слово. Использовались и древние, первоначальные формы китайских иероглифов или их видоизмененные формы. «Ляо ши» не приписывает честь создания «большого киданьского письма» лично Абаоцзи. Просто под 920 годом есть запись: «Начали создавать большое киданьское письмо». Эти расхождения между «Цидань го чжи», где сообщается, что письмо создал сам Абаоцзи, и «Ляо ши» позволяют почти уверенно говорить о том, что «большие киданьские письменные знаки» создал не лично Абаоцзи, а кто-то из его приближенных, честь же создания письма была приписана императору. В 925 году Дила, младший брат Абаоцзи, знавший уйгурский язык и уйгурскую грамоту, создал «малое киданьское письмо». Письменных знаков в нем было мало, то есть, возможно, оно было даже слоговым. Создание письменности позволило вести не только делопроизводство, но и создавать исторические хроники. Было составлено «Жизнеописание семи мудрецов», семи выдающихся деятелей киданьского государства. Киданьская знать, очевидно, в IX — начале Х веках знала китайский язык и китайскую иероглифику, в страну ввозились книги из Китая и государства Бохай.  Знал китайский язык и Абаоцзи.

     Кидани, очевидно, уже в IX веки были знакомы с буддизмом. Во всяком случае, в 902 году у выстроенного ими на реки Шара-Мурэн города Линхуа они заложили буддийский храм, названный «Храм начала введения учения». Обеспечивали храмы «дворы, уплачивающие налог двум» (эр шуй ху). Это люди, закрепленные за монастырями, которые половину полагающегося с них налога платили казне, а другую половину отдавали храму (монастырю). Уклоняться от уплаты налога храму было строжайше запрещено.

Одновременно существовали организации прихожан, именовавшиеся «объединения из тысячи человек» — цянь жэнь и. Эти объединения также оказывали материальную поддержку храму.

     Также в  Ляо наблюдалось «отсутствие теологической доминанты», то есть ни собственные верования киданей (поклонение Солнцу, Луне, огню, горе Муе и тому подобное), ни буддизм как мировая религия не завоевали исключительного положения. В добавление к киданьским верованиям шаманского толка и буддизму в 916 году в стране ввели официальный культ Конфуция. По сведениям источника, Абаоцзи спросил придворных: «"Государь, получивший мандат Неба, должен служить Небу. Я хочу молиться тому, кто имеет наибольшие заслуги и обладает наибольшей добродетелью. Кто же наипервейший?" Все ответили: "Будда!". Тай-цзу сказал: "Учение Будды — не китайское учение". Тогда наследник престола Пэй сказал: "Конфуций — великий мудрец. Он почитаем десятью тысячами поколений и должен быть первым". Тай-цзу обрадовался и тут же приказал построить храм Конфуцию». А в 918 году в дополнение к буддийским храмам и храму Конфуция был дан приказ сооружать и даосские храмы.

Е Лунли склонен объяснять  успех деятельности Абаоцзи тем, что тот «приобрел много китайцев». Хань Яньхуэй объясняет этот успех  организацией аппарата управления, постройкой городов, обнесенных стенами, устройством рынков, упорядочением штата чинов и введением законов. Китайцы выдвигают своих культурных героев для Ляо, например Лу Вэньцзиня, который обучил киданей ткацкому ремеслу и умению делать подкопы и подземные ходы при штурме городов. Китайское особенно быстро стало прививаться при императорском дворе, хотя источники отмечают, что личное поведение Абаоцзи отличалось от поведения и манер китайского императора. Абаоцзи на аудиенциях пожимал руки посетителям, он охотился и рыбачил в свое удовольствие. Он не совершал обряда весенней пахоты земли (первой борозды), а многие свои киданьские обряды исполнял, сидя на коне.

     Присоединение обширных районов с китайским населением, безусловно, способствовало восприятию китайского в государстве Ляо. Советник императора Тай-цзуна, сына и преемника Абаоцзи, Чжан Ли настаивал на том, чтобы в населенных китайцами районах чиновники и военачальники были только из китайцев. Постепенно китайцы стали использоваться на службе так же, как и кидани, заметно усиливался процесс китаизации киданьской бюрократии. С 941 года киданям, служившим в областях, населенных китайцами, позволили жить по китайским обычаям и жениться на китаянках. С 988 года в государстве киданей была введена китайская система государственных экзаменов, которая давала право поступления на службу. До этого преобладало наследование должностей.