Нюрнбергский процесс

В остальных же случаях все представители были единодушны в том, что решения принимаются большинством голосов, при решающем голосе председателя, назначаемого как это будет удобно и в соответствии с принципом очередности. Это положение, дополненное согласно предложению французской делегации, и было включено в окончательный текст устава. Американская и английская делегации согласились в ходе обсуждения и с советской точкой зрения о необходимости сочетания коллегиальных и индивидуальных действий в работе комитета главных обвинителей.

Опыт подготовки и проведения Нюрнбергского процесса блестяще подтвердил правильность такого решения вопроса. Комитет главных обвинителей оказался жизнеспособным и деятельным органом, подлинной душой процесса над главными немецкими военными преступниками. Он действовал согласованно и чрезвычайно результативно в духе взаимопонимания и взаимопомощи.

Гораздо более сложными, чем проблема судоустройства, были вопросы процессуального права, рассматривавшиеся Лондонской конференцией, что было связано с коллизией между двумя процессуальными системами - англо-американской и континентальной. По англо-американской системе обвинителю отводится огромная роль. Он собирает доказательства, допрашивает свидетелей, подготавливает обвинительное заключение, которое, однако, в отличие от континентальной процессуальной системы, не сопровождается никакими доказательствами и представляет собой лишь краткую обвинительную формулу. На суде обвинитель развертывает обвинение, представляет доказательства, опровергает доводы защиты. Судья при этом довольно пассивен, его основная функция - получать и взвешивать доказательства и определять вопрос о виновности. По континентальной системе процесс построен на принципе активного участия судьи в рассмотрении дела, прокурор при этом - лишь одна из сторон в процессе. Обвинение представляет суду подробное обвинительное заключение, которое составляет неотъемлемую часть судебного дела, содержащего все доказательства вины подсудимого. Судебное заседание начинается с чтения обвинительного заключения, затем следует опрос подсудимых по вопросу о признании виновности, допрос подсудимых и свидетелей, прения сторон и последнее слово подсудимого, после чего суд выносит приговор.

Таким образом, перед делегатами конференции оказались две весьма непохожие процессуальные системы и буквально с первого же заседания встал вопрос, по какому пути пойти при выработке норм, подходящих для Международного военного трибунала. Вначале была сделана попытка сравнить эти различные системы и решить, какая же из них более подходит для международного трибунала. Однако такой путь не сулил скорого и успешного решения вопроса. Советская делегация неоднократно выступала за разработку новой системы, которая бы включала в себя лучшее, что имелось в англо-американском и континентальном процессуальном праве, и отвечала бы задачам предстоящего суда над главными военными преступниками. В этом же плане высказалась и французская делегация на заседании 29 июня. Судья Р. Джексон также поддержал идею сравнения обеих систем, чтобы попытаться взять из них лучшее для получения практической процедуры, а не приспосабливать какую-либо из национальных систем.

Наиболее подробно вопрос обсуждался в подкомитете. Английский и американский представители в подкомитете предложили следующую процедуру:

1) чтение обвинительного заключения;

2) опрос подсудимых, признают ли они себя виновными;

3) вступительные речи обвинителей с правом защиты задавать вопросы;

4) предъявление доказательств обвинителем или его помощниками с перекрестным допросом защиты;

5) вступительные речи обвиняемых или их защитников, с правом обвинителей задавать вопросы;

6) предъявление доказательств защитой с перекрестным допросом обвинения;

7) заключительные речи защитников;

8) заключительные речи обвинителей;

9) приговор.

Чтобы уравнять позиции обвинения и защиты, советский представитель предложил предоставить подсудимым право выступить с последним словом. Точку зрения А.Н. Трайнина поддержал и представитель Франции Р. Фалько. Схема, предложенная А.Н. Трайниным, была принята с учетом поправки представителя США С. Олдермана - обвинитель должен произносить заключительное слово после защитника, чтобы он мог ответить на аргументы защиты. Учитывая, что трибунал призван слушать дела главных военных преступников, виновных в величайших злодеяниях против мира и человечества, такое усиление роли обвинителя было вполне обосновано.

В результате самого тщательного и детального рассмотрения вопроса и сопоставления двух различных процессуальных систем был установлен следующий порядок судебного разбирательства: обвинительное заключение составляется подробно, значительно подробнее, чем в англо-американской системе, однако оно не должно сопровождаться всеми доказательствами, как это принято в континентальном праве. Это позволяло обвинению быть более гибким и предъявлять в ходе процесса новые доказательства. Судьи, в первую очередь председатель, активно ведут и направляют судебное следствие, обвинение - сторона в процессе, выступающая наряду с защитой. В то же время усиливалась по сравнению с континентальной системой роль обвинителя - он после оглашения обвинительного акта произносит речь по существу предъявляемых обвинений и произносит заключительную речь не до защитника, как это принято в советском процессе, а после него.

В то же время было решено отвести значительное место нормам, определяющим права подсудимых. В подкомитете на основе статей советского и американского проектов был разработан сводный текст, причем, в соответствии с предложением А.Н. Трайнина, он был расширен. Указывалось, что для обеспечения справедливого суда над подсудимыми устанавливается следующая процедура: в обвинительный акт включаются все подробности, детально излагающие обвинение против подсудимых, копия же обвинительного заключения и всех документов, направляемых вместе с ним, на языке, понятном обвиняемому, передается ему заблаговременно до начала суда. Это отклонение от англо-американской процессуальной системы, где обвинительный акт - это краткая формула предъявляемых обвинений, имело огромное значение для эффективной организации защиты подсудимых.

При предварительном допросе и на суде подсудимый имеет право давать любые пояснения по обстоятельствам выдвинутых против него обвинений. Предварительный допрос подсудимого и судебное заседание будут вестись или переводиться на язык, который подсудимый понимает. Подсудимый имеет право защищаться на суде лично или при помощи защитника и представлять доказательства в свою защиту. Единственное дополнение, которое было внесено в окончательный текст устава, по сравнению с проектом подкомитета, предусматривало право обвиняемых и защиты подвергать перекрестному допросу любого свидетеля, вызванного обвинением.

Особые задачи, стоящие перед Международным военным трибуналом, нашли последовательное выражение и в нормах устава, регулирующих порядок предъявления и оценки доказательств. Было согласовано, что собирание и предъявление доказательств как до, так и во время процесса является обязанностью главных обвинителей. Тем самым вводился англо-американский порядок сбора доказательств и предъявления их суду, который не признает предварительного следствия как самостоятельной, законченной стадии уголовного процесса. В то же время было зафиксировано и существенное отступление от этого порядка в сторону континентального права - в уставе предусматривалось право обвинителей и членов трибунала производить предварительный допрос подсудимых и использовать эти материалы в качестве доказательств.

Как советская, так и американская делегации указывали в своих проектах, что трибунал не должен быть связан формальностями в выборе и оценке доказательств (что весьма характерно для англо-американской процессуальной системы). Подчеркивалась необходимость установления возможно более быстрой и не осложненной формальностями процедуры и допущения любых доказательств, которые, по мнению суда, имеют доказательную силу. При рассмотрении вопроса в подкомитете и затем на пленарных заседаниях конференции А.Н. Трайнин предложил, чтобы трибунал имел право отклонять доказательства или показания свидетелей, если он найдет их не относящимися к делу. Представитель Англии в подкомитете Т. Бэрнес поддержал Трайнина и предложил указать в уставе, что суд может потребовать, чтобы подсудимый заранее сообщил о характере предъявляемых им доказательств. Подкомитет одобрил также два другие весьма важные положения советского проекта, предусматривающие, что трибунал не будет требовать доказательств общеизвестных фактов и будет принимать без доказательств официальные правительственные акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования военных преступлении.

Некоторые трудности возникли также при рассмотрении вопроса о других правах Международного трибунала. Право суда вызывать свидетелей, требовать их присутствия и показаний, право задавать им вопросы не вызывало ни у кого возражений, хотя это положение присуще лишь континентальной системе юриспруденции (в США суд обычно не вызывает свидетелей, они вызываются либо обвинителем, либо защитой). Однако при решении вопроса о возможности допроса подсудимых трибуналом выявились серьезные расхождения. В соответствии с англо-американским правом в ходе обвинительной стадии процесса к подсудимым нельзя обращаться с вопросами. Допрашивать их и притом в качестве свидетелей можно лишь на той стадии, когда суду предъявляются доказательства защиты, и при условии, что подсудимый сам изъявит желание давать объяснения.

Советские представители на совещании в Лондоне отстаивали право трибунала допрашивать обвиняемого именно как подсудимого. Они пояснили, что в соответствии с принятыми у нас нормами суд имеет право допрашивать обвиняемого, но никто не может заставить его отвечать. Однако советские делегаты полагали, что если зафиксировать в уставе право обвиняемых не отвечать на вопросы, многие из них откажутся отвечать суду. Поэтому И.Т. Никитченко предложил заменить формулу «Трибунал имеет право требовать от подсудимых дачи показаний» более лаконичной – «Трибунал имеет право допрашивать подсудимого». С такой формулировкой английская и американская делегации согласились.

В результате длительного обсуждения вопроса делегаты пришли к общему мнению, что трибунал должен иметь право:

а) вызывать свидетелей на суд, требовать их присутствия и показаний и задавать им вопросы;

б) допрашивать подсудимых;

в) требовать предъявления документов и других материалов, используемых как доказательства;

г) приводить к присяге свидетелей и, наконец, назначать должностных лиц для выполнения указанных трибуналом задач, включая собирание доказательств по полномочию трибунала.

В основном делегации были единодушны и при рассмотрении вопроса об обязанностях трибунала. Все были согласны с тем, что трибунал должен строго ограничивать судебное разбирательство быстрым рассмотрением вопросов, связанных с обвинением, принимать строгие меры для предотвращения действий, могущих вызвать неоправданную задержку процесса, исключать не относящиеся к делу вопросы и заявления, налагать соответствующие взыскания, включая лишение любого подсудимого или его защитника права присутствовать на всех или некоторых заседаниях, однако без ущерба для расследования обвинений.

Советская делегация предлагала дополнить эту статью прямым запрещением использовать процесс в целях распространения фашистской пропаганды и нападок на союзные страны. Другие делегаты конференции также признавали опасность использования процесса для враждебной пропаганды. Тем не менее представители западных держав не соглашались на включение в устав формулировки, прямо запрещающей нацистскую пропаганду на процессе. Они ссылались на то, что это вызовет нарекания в их странах, поскольку-де всякое преследование пропаганды там считается посягательством на свободу слова, свободу печати. Однако утверждение буржуазных юристов о «неправомерности» ограничения любой пропаганды, даже преступной, приводит к тому, что сама демократия, в том числе и свобода слова, ставится под угрозу. Нюрнбергский процесс убедительно доказал, что свобода пропаганды войны, расизма и национальной ненависти в Германии в конечном счете привела к ликвидации всех демократических свобод не только внутри страны, но и на территории многих оккупированных ею государств.

Советская делегация, неоднократно подчеркивавшая необходимость предотвратить использование обвиняемыми процесса в целях преступной пропаганды, для достижения скорейшей договоренности все же согласилась на то, чтобы опустить эту формулировку. При этом учитывалось, что положение устава, обязывающее трибунал принимать строгие меры для предотвращения любых выступлений, которые могут вызвать неоправданную затяжку процесса, и исключать какие бы то ни было не относящиеся к делу вопросы и заявления, будет препятствовать провокационным выступлениям обвиняемых и защиты.

В ходе обсуждения было решено, что все официальные документы представляются и все судебные заседания ведутся на русском, английском, французском языках и языке подсудимого.

Самой сложной в работе Лондонской конференции оказалась разработка норм материального права и в первую очередь понятия, образующего основу предъявленного подсудимым обвинения, - понятия международного преступления.

К 19 июля конференция в основном закончила обсуждение остальных статей соглашения и устава и приступила к рассмотрению наиболее сложного вопроса - определению юрисдикции Международного военного трибунала. Делегаты конференции имели перед собой два проекта статьи 6-й - проект, разработанный подкомитетом на основе американского предложения, и французский проект. По проекту подкомитета от 11 июля 6-я статья гласила:

«Следующие действия рассматриваются преступным нарушением международного права и должны подпадать под юрисдикцию трибунала.

а) Нарушение законов, правил и обычаев войны. Такие нарушения включают убийства и истязания военнопленных, зверства и насилия по отношению к гражданскому населению, угон населения в рабство, бессмысленные разрушения городов и сел, ограбление, а также нарушение других законов и обычаев войны.

б) Развязывание агрессивной войны.

в) (Вторжение или угроза вторжения), развязывание войны против других стран в нарушение договоров, соглашений или заверений между народами или в нарушение международного права.

г) Вхождение в общий план или заговор в целях подавления других народов, причем этот план или заговор использовал или намеревался использовать противозаконные средства для своего осуществления, включая любые действия, которые указаны в параграфах от «а до «в», или комбинацию таких незаконных действий с другими средствами.

д) Зверства, преследования и ссылка на основе политических, расовых или религиозных мотивов (в соответствии с выполнением общего плана или заговора, упомянутого выше в параграфе «г», будь то в нарушение внутреннего права страны, где оно было совершено, или нет)».