Осада Полтавы

     Штурмовать  колоннами под прикрытием артиллерийского огня, как было в Веприке, Карл XII не счел возможным потому, что с запада на восток Мазуровского предместья протекал водоток, а возможно и потому, что после потерь у Веприка шведское командование опасалось идти на «генеральные штурмы», учитывая стойкость гарнизона.

     На  участке прорыва полтавчане тут  же возвели новые укрепления. Ночью 12 мая шведы устроили на валу место для батареи, а на следующий день затащили пушки. Это можно принять за максимальный успех осады.

     Шведская  пехота подходила к Полтаве малыми порциями и считала удачей проскользнуть невредимой мимо войск Шереметева.

     Несмотря  на неважное состояние шведской армии, уверенности в скорой победе у русского командования не было и вступать в серьезное сражение Меншиков и Шереметев не собирались.

     После прорыва шведов на валы Келин усилил наблюдение. «Снайперы» 
из нарезных ружей ежедневно выводили из строя по несколько человек. Только 
на посту Петре 10 мая было убито два шведа и три запорожца, 12 мая — пять 
шведов и восемь запорожцев. Полтава держала осаждавших в постоянном 
напряжении.¹⁵ 

     14 мая вся полевая русская армия  собралась в одном месте за  Ворсклой 
против Полтавы. Однако нападение на нее не планировалось.

     Высылая помощь Полтаве, русский военный  совет решил применить хитрость. Для отвлечения внимания вверх и вниз от города на расстоянии версты по Ворскле драгуны с 12 часов ночи до 5 часов утра 15 мая вели непрерывную стрельбу из пушек и ружей, встревожив всю шведскую армии В районе деревни Петровка русский батальон вел огонь по мельнице, где засел шведский пост с унтер-офицером и 12 рядовыми, заставив их бежать.

     Зять  Меншикова бригадир А.Ф. Головин  во главе десанта из 900 человек  ночью перешел пойму Ворсклы, сбил шведские караулы и «купно с амунициею, в очах шведского войска счастливо, без всякого урону чрез сии неудобосказуемые трудные пасы прошел» полторы версты к Полтаве.

     Чтобы не допустить повторения казуса король приказал строить под городом  три больших шанца с неглубоким рвом и палисадом на 100, 150 и 200 человек  и два редута на 30 человек, по две пушки в каждом.

     Тут же на шанцы была сделана двойная  вылазка. 17 мая Головин на коне с четырьмя сотнями солдат выбил шведов из недостроенных укреплений, уничтожил несколько десятков человек и загнал остальных в Ворсклу. (По одним данным, были убиты подполковник Зильбершпар, капитан, фендрик, несколько унтер-офицеров, свыше 30 рядовых; 60 человек было ранено. По другим, кроме Зильбершпара было убито 12 человек, и 51 человек был ранен.

     Снизу в то же время русские гренадеры  по апрошам и вброд перешли последнюю протоку и погнали противника. Однако об этих действиях шведы были заранее оповещены бежавшим пленным унтер-офицером, служившим у К.Э. Ренне. Вся шведская гвардия была наготове и ударила в тыл Головину. Подстрелив коня, его пленили.¹⁶ 

     2.2. Итоги Полтавского  сражения 

     По  русским данным, всего было потеряно убитыми и ранеными до двухсот человек, по шведским — было 200 убитых, много раненых и 50 человек взято в плен. Вейде писал о 300 убитых, из которых 20 было застрелено в топях Ворсклы, а около трех десятков, засевших в хате и отказавшихся сдаться, волохи сожгли живьем.¹⁷

     Несмотря  на неудачу, вылазка 17 мая свидетельствовала  о высоком наступательном духе Полтавского гарнизона.

     «В  тот же день подошло еще 2000 запорожцев, которые будут продолжать работы. Этого народа с теми, что уже есть у нас, всего будет 6000 человек», — писал Р. Петре.

     Русское командование знало, что у шведов не хватает лопат, пуль и пороха. Офицеры сдавали свою оловянную посуду на переплавку для пуль. Солдаты подбирали русские ядра и пули. Гвардейцам на посты в «мазуровские траншеи» приходилось делать крюк в 8—10 км с северо-запада вокруг Полтавы, чтобы не попадать под огонь пушек. Кавалерия тоже устала от непрерывной заготовки и перевозки фашин и фуража.

     Противники, разделенные частоколом, оказались  на расстоянии броска камня. Демонстрируя пренебрежение к врагу, полтавчане забрасывали шведов не только камнями и поленьями, глиняными и бутылочными гранатами, но дохлыми кошками, собаками и прочей «гнилой тухлятиной». Под дохлую кошку попал и сам король.

     «21 мая утром противник начал  бить пушками с башни, против которой  я стоял. В мою траншею, кроме  того, были запущены три гранаты, а  также камни и поленья. Находясь вблизи от неприятеля, я швырял камни в них, они в меня. От пушек и гранат моя команда не пострадала, но мы потеряли пятерых солдат, которые стояли на своих постах и были убиты в лоб из штуцеров, а также и семерых запорожцев, слонявшихся у постов по траншее убитых таким же образом. Так что мои потери в этот день составили 12 человек.

     Вокруг поста я все закрыл фашинами, а чтобы не было попадании в парней, на бруствер поставил мельничный жернов, через отверстие которого можно было видеть то, что происходило впереди. За исключением отверстия все тело было полностью прикрыто от попаданий. И, несмотря на это, когда время от времени посылал смотреть вперед, эти пятеро бравых шведских солдат были поражены и пали на месте. Все выстрелы пришлись точно в лоб и висок. Его величество, который пришел на мой пост около 10 часов, заметив на земле кровь и мозги, оставшиеся после выноса убитых, приказал ,не покинуть это место на оставшуюся часть дня, так как в конце-концов, и не только отсюда можно было услышать, готовит ли противник вылазку», — писал Р. Петре.¹⁸

     Чтобы спровоцировать расход русских боеприпасов, по приказу полковника Юлленкрука вытесали колоду, одели на нее парик, коническую гвардейскую шапку и мундир. Как только чучело высовывалось, — гремело по 2-3 выстрела. Карл XII тоже брал в свои руки «развлечение». За полтора часа по чучелу было выпущено 20 пушечных и 300 ружейных выстрелов. Тулья шапки превратилась в решето.

     Инженерная  служба гарнизона грамотно сооружала  апроши, реданы и проводила контрминные  работы. 23 мая по непростительной оплошности шведского командования лопнула попытка подорвать валы Полтавы четырьмя центнерами пороха.

     «После  полудня около 4 часов, капитан-минер  Кронстедт дал знать, что противник ведет работы против него и находится не далее б локтей от его подкопа. Он попросил разрешения у полковника Кронмана, который держал дозор в траншее, взорвать мину, подведенную под основное городское укрепление противника. Но в отсутствие его королевского величества тот не мог позволить это. Тогда он попытался обратиться к его превосходительству фельдмаршалу и Левенгаупту. Но и они не хотели отдать такой приказ без его величества. Получилось так, что неприятель около 6 часов добрался до мины и вынес наш порох. Вся работа пошла насмарку».

     На  следующий день русские солдаты сделали смелую вылазку в ту же самую сапу. Там держал дозор один шведский сержант со своей командой. «Этот сержант защищался до последнего, пока не был проколот русским штыком. Он все же уцепился за мушкет, выдернул его у русского, но тут же и умер, удерживая обеими руками ружье с воткнутым в него штыком... Его королевское величество, спустившись в траншею, где лежали убитые и раненые, и увидев сержанта, лежавшего в прежнем положении, выразил сожаление и сказал, что тот был настоящим смельчаком... В целом, не проходит и дня осады, когда бы мы не теряли кого-нибудь из полка» .

     Фашинные  брустверы траншей и туры противника полтавчане приводили в негодность горящими горшками со смолой. Шведы, возможно, последовав их примеру, заготовили солому, кадки, смолу, факелы и горшки. Однако гарнизон успешно справился с поджогом палисада и башни. Под ружейный огонь и русские гранаты отправился «штрафник» из Остготского полка Стокман, который за мужество был освобожден королем от ареста. Келин позади спаленного тут же ставил другой частокол.

     «Полтава  в зело доброй дефензии и накакого ущерба от неприятеля не обретается»  — с радостью доносил Меншиков Петру I 28 мая.

     Русский обстрел «по площадям» из-за Ворсклы  хотя и не наносил ощутимых потерь (многие бомбы к тому же не разрывались и шведы запускали их обратно), но угнетал дух. «От ужасающего количества бомб не знали, куда уворачиваться», — писал один из каролинцев.

     30 мая в день рождения Петра  I все 72 русских орудия из-за Ворсклы прогремели одновременно тремя залпами. «Ядра сыпались на нас как водяной ливень вчера». Полтавский гарнизон вылазкой отметил «царский день», перебив многих шведов в траншеях¹⁹.

     Шведы измучились от жары, безводья и тревожных  ночей, когда спать приходилось при оружии. Они с завистью смотрели, как полтавчане из ворот против монастыря выгоняли пасти коров и лошадей в сады и без опаски рубили хворост. Возможно, как раз во второй половине мая у шведов испарилась надежда взять Полтаву, что вылилось в середине июня в открытую критику Карла XII.

     2 и 3 июня из Полтавы навстречу  русской линии из-за Ворсклы  начал 
вести вниз с горы апроши с установкой испанских рогаток с двух сторон 
Карл XII направил против рабочих 70 солдат, но две сотни воинов из Полтавы сбили шведов. Только при помощи 20 кавалеристов и 50 пехотинце 
русских удалось оттеснить обратно в город. В последующем осажденные 
продолжали вести земляные работы и делать вылазки под прикрытием артиллерийского огня. 

     С 4 июня русское командование стало склоняться к мысли о генеральном сражении — к Полтаве через Изюм и Харьков, делая по 60 верст в сутки прибыл Петр I. Келину и всем осажденным было переброшено письмо-благодарность за стойкость и мужество. В ответ комендант сообщал о высокой смертности среди полтавчан и беженцев и просил 50 пудов пороха. (Этого количества хватило бы на 1000 человек по 20 патронов каждому). Порох серу и лекарства в Полтаву метали в полых бомбах.²⁰

     Контраст  между темпами и объемом русских  и шведских земляных работ был разительным. Через все протоки Ворсклы вплоть до ее последнего рукава была проложена огромная фашинно-земляная полоса: «Линия была сильно укреплена и так широка, что по ней, как по дороге, могли бы идти 16 человек. Для безопасности по обе ее стороны были воздвигнуты валы из фашин и чернозема толщиной в 4—5 локтей, так что наши стоявшие у высокого берега 6 пушек не могли причинить вреда пехоте, которая могла свободно и безопасно там перемещаться, тем более, что валы были в рост человека».

     На 13 июня был назначен прорыв Русской  армии в Полтаву, причем Келин должен был нанести удар по шведским шанцам сверху «и тотчас две линей куманикации... от города по обеим сторонам зделать как галареи, чтоб потом меж двух линей свободной проход из-за реки к вам был» - писал Петр I 11 — 12 июня.

     Однако  страшный ливень сорвал операцию. Наводнение переполнило овраги и ручьи, сносило трупы лошадей, затопило русские и шведские траншеи и всю пойму Ворсклы.

     16 июня, когда вся шведская армия  застыла от тревожного «знамения  сверху» — ранения короля, Петр  I решил выйти к противнику на правый берег Ворсклы. Если Полтава за 2 недели не будет деблокирована, то гарнизону вместе со всем мужским населением предлагалось идти на прорыв за Ворсклу. Пушки должны быть подорваны, знамена сожжены, а город спален. Однако через неделю Келину было приказано держаться до середины июля и далее.²¹

     В преддверии Полтавской битвы поражение  «нависло» над шведами и это  чувствовали обе стороны. Молдавские волохи группами переходили к русским. Запорожцы грабили, а иногда и  убивали «союзников» — шведов и называли «шельмой» Мазепу за обман о татарской помощи. Намерение запорожцев бросить Карла XII 9 июня нельзя считать свидетельством падения их духа. Просто они не считали себя обязанными безоговорочно подчиняться шведам, и Мазепе пришлось со свитой, бунчуком и трубами поехать в карете отговаривать от этого кошевого атамана К. Гордиенко, обещая 2 боченка с золотом, бочку водки, татарскую помощь и поживу в Полтаве и в Москве (После переправы 30 июня остатков армии короля за Днепр запорожцы продали туркам до 400 каролинцев, а 11 июля 1709 г. на стоянке под Очаковым собирались выдать русским Мазепу. Но этому помешали шведы.)

     Крестьяне Полтавщины в одиночку нападали на группы шведов – так было 16 июня, когда украинец бросился на нескольких шведов, ехавших в телеге. В Жуках 18 июня казак вбежал в хату, где жил Мазепа, собираясь его пленить и увести, но был схвачен шведской охраной.

     Незадолго до битвы одна украинская вещунья, сознательно  идя на смерть, предрекла Мазепе, что ни ему, ни шведам не видать Полтавы, а будет только большое кровопролитие. «За правду» она была похвалена, потом обезглавлена .

     В середине июня, когда укрепления противников  в пойме реки сошлись на 15 шагов, от всех шведских полков поступали жалобы на плохое питание. Лошадей приходилось кормить листвой осин. Рядовой состав держался только на долге и дисциплине. В окружении короля и шведской полевой канцелярии шла открытая критика Карла XII: не разрешая прежде брать офицерских жен в походы, теперь он позволил тащиться за армией «казачьим бабам» и «всякому сброду», расходуя силы на его прикрытие. Отказавшись от союза с христианскими государями, предлагавшими субсидии, он позволил начать переговоры о союзе с турками и татарами, подобно тому, как это было с запорожцами .