Первые политические организации в России

В отношении  к Сталину и сталинизму КПРФ в  целом придерживается линии XX съезда КПСС. Но интересы сохранения и укрепления своих рядов и разнородной  социальной базы заставляют руководство  партии маневрировать. Одно из свидетельств – введение в программу известного сталинского положения об обострении классовой борьбы, причем в весьма необычном ракурсе: “Очередным шагом, разрушающим страну, стал кровавый октябрь 1993 года. Расстрел Верховного Совета был прологом к протаскиванию антинародной конституции президентского самовластия. Таким образом, в значительной мере оправдалось предвидение о том, что по мере созидания социализма сопротивление враждебных ему сил не только не затухает, но приобретает нередко самые ожесточенные и уродливые формы”.

Трудности, стоящие  сегодня перед КПРФ, в том числе  в теоретическом, мировоззренческом, идейно-политическом планах – это  трудности, как бы возведенные в  квадрат. Будучи партией переходного типа, ей приходится действовать в переходную же эпоху. В отличие от многих партий “правого” крыла, имеющих большие возможности обходить неудобные для себя вопросы, КПРФ такой возможности не имеет. Все ее оппоненты “справа” (а подчас и “слева”) в ходе политической борьбы не упускают возможности давить на “любимую мозоль” партии Г.Зюганова – ее историческое первородство. Но с течением времени и радикал-либералы начинают обрастать собственной историей, ряд страниц которой их также не украшает. Приведенный выше отрывок – один из способов нанесения КПРФ ответных ударов с одновременным “умиротворением” своих леворадикальных сторонников и попутчиков.

Оценка прошлого страны в программных документах современных политических партий России – исходный пункт осмысления настоящего, формулирования сущности общества, в котором мы живем.

Характерно, что  политические партии и движения, которые  избегают серьезного анализа прошлого или заменяют этот анализ однозначным  неприятием, отторжением предшествующих 70 лет истории, в той же степени  не расположены и к интегрированной  оценке современной эпохи. Полностью  отсутствует такая характеристика в программе движения “Наш дом  – Россия”. Она заменяется внеисторическими дефинициями типа “либеральный этап реформирования”, система, строящаяся “по законам рыночной экономики”. Все остальное представляет собой  лозунгово-декларативную энциклопедию благих намерений. В этом плане перед  нами – не программа развития, а обставленная абстрактными обещаниями программа сохранения сложившегося статус-кво. Характерно, что раздел “Наши принципы” начинается со следующего: “Мы против поддержки любых идей, преследующих революционное, насильственное изменение существующего строя”.

Констатировав, что “Россия переживает один из самых сложных периодов своей  истории”, авторы программы партии “Демократический выбор России”  не расшифровывают это положение. “Пояснения к программе” добавляют: “Нам выпало жить в переломное время”. “Мы на перепутье...”, – вторят авторы “Либерального  плана для России”, программного документа общественно-политического  объединения радикально-либеральной  ориентации “Вперед, Россия!”. Лидер  данной “партии с восклицательным  знаком” Б.Федоров предложил соответствующую лозунговому названию своей организации партийную символику также в виде лозунга: “Мы не левые и не правые. Мы – нормальные. Как и Вы”.

Стремлением не углубляться в обсуждение вопроса  о том, в каком обществе мы живем, как видим, пронизаны программные  документы блока проправительственных и околоправительственных партий. Из этого проистекает недостаточная конкретность и уязвимость многих из формулируемых ими целей и задач.

Более предметны представления о настоящем у партий, объявляющих себя демократической оппозицией существующему режиму. Принятая в январе 1995 г. программа Партии самоуправления трудящихся (лидер – С.Федоров), “однозначно поддерживая переход к рыночным отношениям”, вместе с тем, исходит из того, что “навязывание реформ сверху” неприемлемо. Результаты такого рода практики налицо: “в стране идет гражданская война, разваливается экономика”; “современная демократия – это ложь”; “у интеллигенции преобладают реакционные взгляды”; “власть носит тоталитарный, чиновничье-бюрократический характер”.

Во многом близки к этой характеристике и оценки политической платформы объединения “Яблоко”. Осуществление в принципе неизбежных для России реформ на практике .проходит “болезненно и противоречиво”, часто они становятся “просто опасными”. Отсюда вывод – “российское государство не сможет долго сохраняться в том плачевном и полуразваленном состоянии, в котором оно существует сейчас”.

Оценки современного этапа в развитии общества в программных  документах партий “непримиримой оппозиции” носят адекватный этому самоназванию характер. “Россия на трагическом  перепутье, – утверждается в программе  КПРФ. – Нынешний правящий режим  обманом и насилием пытается вернуть  народы нашего Отечества к варварскому, примитивному капитализму. Это путь исторической катастрофы”.

Безальтернативная конфронтационность в истолковании нынешнего состояния общества, пронизывающая программы правительственных партий, с одной стороны, и большей части оппозиционных партий, с другой, во многом заслоняет в глазах противоборствующих сил трезвое видение реальных основ и перспектив выхода страны из постигшего ее глубокого трансформационного кризиса, мешает им конструировать на базе соотнесенных с реальностью представлений и конкретных расчетов рабочие модели будущего России.

Программные установки, цели и задачи движения “Наш дом  – Россия” сформулированы по известным  из недавнего прошлого стандартам... Нарочитая “ясность” видения цели и средств ее достижения, бьющая через край псевдоуверенность сочетается с абстрактными формулировками: стать, дать, укрепить, обеспечить, содействовать, наполнить реальным содержанием, сохранить, продолжить, осуществить... Исторически узнаваемы и претензии состоящего в основе своей из государственных чиновников движения “выразить интересы всей России, всех ее народов и регионов...”, “стать центром притяжения, к которому примкнут все...”.

Эклектичны, несбалансированы и отдельные стороны видения будущего в программе “гайдаровской” партии. Либерально-монетаристский тезис – “Мы не согласны с теми, кто возлагает надежды на усиление государственного регулирования” – мирно соседствует с обещаниями проводить сильную государственную социальную политику. Называя своими “историческими предшественниками” Милюкова, Набокова, Вернадского, авторы документа явно лукавят. Ибо упомянутые лидеры российского либерализма начала века были в отличие от них сторонниками активного государственного регулирования.

Заявления типа – “Мы хотим видеть Россию свободной, стабильной и процветающей страной” – пронизывают программные документы  и ряда других политических партий, относящих себя к реформаторским. Интегрального ответа на вопрос, куда мы идем, анализа противоречий и трудностей на этом пути, просчета альтернатив развития либеральная мысль сегодня, судя по всему, давать не считает необходимым.

КПРФ же продолжает видеть в качестве будущего России социализм “в его обновленных  формах” и коммунизм “как историческое будущее человечества”. Цели, вроде  бы, ясные. Но стремление как бы повторно обосновать их и убедить большинство  нации в предпочтительности такой  альтернативы наталкивается сегодня  на болезненный синдром уже состоявшегося  эксперимента “построения социализма”  в нашей стране, от которого не в  силах избавиться даже многие из убежденных сторонников социалистической идеи. Несколько политических групп лишь пробуют свои силы в плане внедрения  в российское общественное сознание социалистической идеи в ее социал-демократическом варианте.

Итак, анализ содержащихся в программных документах современных  политических партий России оценок прошлого, настоящего и будущего страны может  служить в определенных пределах показателем степени зрелости отечественной  многопартийности, ее способности (или  неспособности) адекватно реагировать  на уроки исторического опыта  и вызовы времени.

Осмысливая прошлое, партии как “правой”, так и “левой”  части политического спектра  пока не смогли не только решить, но даже подступиться к решению комплексной  задачи, реализация которой позволила  политическим силам постфранкистской Испании осуществить переход от тоталитаризма к демократии в мирных, эволюционных формах. А именно – договориться о прошлом. Не в смысле, конечно же, единомыслия и единодушия. Речь идет о том, чтобы попытаться понять друг друга в трактовках вопроса, откуда мы пришли, и научиться уважать выбор всех без исключения социальных и политических сил на тех или иных этапах и поворотах исторического прошлого.

Все сказанное  свидетельствует на сущностном примере, что современная российская многопартийность на деле является протопартийной конструкцией общества переходного типа с ярко выраженной конфронтационностью его социальных и политических сил. Речи о сложившейся партийной системе пока не может идти. Есть два четко выраженных блока политических сил: “партия власти” вкупе с примыкающими и ориентирующимися на нее политическими объединениями и блок партий и движений “непримиримой оппозиции”.

Выпадающие из этой двублоковости партии и движения еще не способны играть роль третьей силы. Президентские выборы–96 – наглядное тому доказательство.

Попытка влиятельных  политических сил накануне выборов  в Госдуму в 1995 г. скоропалительно, неуклюжими чиновничьими маневрами  “учредить” в стране – взамен конфронтационной двублоковости “цивилизованную” двухпартийность окончилась провалом. Политическая платформа отвлеченно-лозунгового характера, методы создания и действия, даже символика наспех сколоченного избирательного блока И.Рыбкина (стилизованное изображение рыбы) и рекламный телевизионный ролик (бык с кольцом в носу) не стали для избирателей объектом серьезных размышлений и выводов. 1,1% голосов на выборах 1995 г. – неслучайный итог казенно-бюрократических попыток создать “российский лейборизм”.

Сложившаяся архитектоника  протопартийности не способна пока выполнять конструктивные функции многопартийной системы, в том числе задачи выявления реальных альтернатив общественного развития и мобилизации сторонников на осуществление той или иной из них. Протопартийность объективно выполняет функции инструмента разрешения исторического спора “кто – кого”, который отдельными влиятельными политическими силами не снимается с повестки дня. Истолкование прошлого и настоящего, провозглашение варианта и прогноза развития на перспективу в программных документах политических партий оказывается в немалой степени, а часто и целиком подчиненным задачам решения этого исторического спора. В этих условиях установка на познание истины с целью политической самоориентации и ориентирования своих приверженцев у ряда партий отступает на второй план, а то и совсем снимается с повестки дня.

Отсюда –  или “двойная партийная бухгалтерия” (разделение представлений для себя и для публики) или самоослепление в угаре политических схваток.

На что все-таки рассчитывают партии, дезориентирующие себя и окружающих? Прежде всего, на низкую политическую культуру общества. В том числе на ту черту нашей  протопартийности, в соответствии с которой успех или неуспех партии решает не программа (детали которой слабо представляют даже члены тех или иных партий), а личность лидера, его имидж, реальный авторитет или просто шумный, в том числе скандального свойства, успех. Практика создания партий “под лидера” изначально деформирует все стороны партийного строительства, превращая цель в средства и наоборот, а также облекая подчас даже самые неблаговидные из этих средств в одежды возвышенной целесообразности по типу “иного не дано”.

Итак, мировоззренческие  основы политических партий и объединений  в рамках протопартийной структуры современной России находятся еще на этапе становления, а проблемы самоидентификации многих из них еще далеки от своего решения. Конструкция продолжает оставаться во многом аморфной и текучей. Процесс поиска своей партийной ниши для ряда политических сил – еще в самом разгаре.