Реформаторские проекты Н. И. Панина

       В идеале Северный союз должен был выглядеть приблизительно так. Пруссия берёт на себя обязательство помогать России в польских и турецких делах в обмен на помощь против Австрии. Англия обязуется содействовать русской дипломатии в Швеции и Турции, получая за это помощь в случае столкновения с Францией или Испанией. С Данией можно было договориться на основе взаимных уступок.

       В обмен на помощь в шведских делах датчане получили бы выгодное им решение голштинского вопроса. Дания как участник Северного союза была ценна и сама по себе, поскольку в ее руках находились проливы (ключ к Балтийскому морю). Польшу можно было привлечь в союз после того, как в этой стране укрепится прорусская партия. В этом случае Польша была бы полезна России как союзница на случай столкновения с Турцией или Австрией. Наконец, от Швеции требовалось только чтобы стокгольмские политики, неусыпно опекаемые своими северными союзниками, отказались от своих великодержавных поползновений.

       Представление о том, что может дать Северный союз, сложилось не сразу. Кроме того, в Петербурге хорошо понимали, что в полной мере осуществить желаемое вряд ли возможно. И все же идея Северного союза имела важное и бесспорное достоинство. Благодаря ей внешняя политика России приобретала последовательность, были ясно видны задачи и средства их достижения, а действия, предпринимаемые в отдельных странах, увязывались в единое целое, в систему.

       Первый шаг в создании Северной системы был сделан в 1764 году заключением союзного договора с прусским королем Фридрихом II. Король добивался такого договора со времени вступления на престол Екатерины II.

       После Семилетней войны Пруссия оказалась в Европе совершенно одинокой, говоря современным языком, «в изоляции». И Фридрих II справедливо рассудил, что без дружбы с русской императрицей его положение будет очень непрочным. Но в политике за дружбу надо платить, поэтому король обязался в случае нападения Турции на Россию выдавать Петербургу крупную субсидию, а также действовать заодно в Швеции и Польше.

       Здесь необходимо коснуться одной легенды, связанной с Н. Паниным. В исторической литературе, в особенности зарубежной, можно встретить утверждение, что прусский король оказывал на Петербург огромное влияние и использовал его в своих целях. Н. И. Панин же якобы был поклонником Фридриха II, всегда следовал его указаниям, а может быть, даже состоял у короля на содержании. Выдумка эта была пущена самим Фридрихом II в его исторических сочинениях. Тщеславный король очень хотел выглядеть в глазах потомков лучше, чем он был на самом деле. Но даже при беглом ознакомлении с дипломатической перепиской того времени становится ясно, что обвинять Панина в прусеофильстве, мягко говоря, несерьезно.

       В письмах своим дипломатам Фридрих II постоянно жалуется, что в Петербурге от него слишком многого хотят и ничего не дают взамен, что он согласен быть союзником России, но не желает быть ее рабом и т.д. В одном из писем король признает, что «Панин захочет, конечно, сохранить за собой руководящее место в польских делах»¹⁸ и сетует только, что его посланнику в Польше русские представители оказывают мало доверия. Никита Иванович, в свою очередь, заверял короля в своей безграничной преданности и одновременно предписывал русскому послу в Варшаве внушать полякам недоверие к Пруссии, а посланнику в Константинополе приказывал внимательно следить за деятельностью прусских агентов.

     Что же касается «содержания», которое  Н. И. Панин якобы получал, то лучше всего на этот вопрос ответил прусский посланник в Петербурге граф Сольмс. Характеризуя Н. И. Панина в донесении своему королю, граф писал: «Он не станет торговать своими чувствами, в чем все находящиеся при здешнем дворе министры твердо уверены»¹⁹.

       В феврале 1766 года в рамках Северной системы было подписано соглашение с Данией. В секретных статьях договора датчане обязались помогать России против Турции и противодействовать французскому влиянию в Швеции. В июне 1766 года был подписан торговый договор с Англией, упрочивший сотрудничество двух стран. Н. И. Панин предлагал подписать еще и союзный трактат, но в Лондоне упрямились, так как не хотели платить России субсидию в случае ее войны с Турцией. Впрочем, особой необходимости в таком договоре не было. Там, где интересы двух стран совпадали, Россия и Англия тесно сотрудничали без всякого договора.

       При помощи длительных дипломатических маневров и сложных комбинаций Н. И. Панину удалось добиться успеха в Швеции. Совместными усилиями русский и английский посланники в феврале 1766 года уговорили стокгольмских политиков заключить с Великобританией договор о дружбе.

       В Версале на это сильно обиделись и заявили, что отказываются выплачивать Швеции субсидии и разрывают союзный договор с этой страной. Цель Н. И. Панина, таким образом, была достигнута.

       Особых усилий требовали польские дела, но и здесь Н. И. Панин сумел достичь желаемого. В сентябре 1764 года польским королем при поддержке России был избран Станислав Понятовский. В 1768 году Россия заключила с Польшей оборонительный союз и обязалась гарантировать ее государственное устройство.

       Таким образом, к 1768 году Северная  система в общих чертах была  создана. Для того чтобы осуществить  такую масштабную внешнеполитическую  комбинацию, требовались огромная  работа, постоянный и очень точный  анализ положения, умение предвидеть  развитие событий и упреждать  их своими действиями. И проведена  вся эта работа была Паниным  и его помощниками в Коллегии  иностранных дел.

       С первым серьезным испытанием панинская внешняя политика столкнулась в 1768 году, когда началась война с Турцией. Отношения между двумя странами постоянно были напряженными, однако Н. И. Панину и русскому представителю в Константинополе А. М. Обрескову удавалось сдерживать агрессивность турок и нейтрализовать французское влияние. В политике Порты, однако, часто происходили резкие, труднопредсказуемые колебания. Именно это и случилось в июле 1768 года.

       Поводом послужили события в Балте - маленьком городке, принадле- жавшем крымскому хану и находившемся на границе с Польшей. Однажды отряд гайдамаков, не имевших к России никакого отношения, напал на Балту и пограбил местных торговцев, в том числе турок. Балтский начальник Якубага должен был доложить об этом событии в Константинополь. Если бы он сообщил правду, дело было бы оставлено без последствий. Но в Крыму в то время находился французский посланник барон де Тотт. Ему удалось подкупить Якуба, и в результате в Порту пошло другое сообщение: на Балту, ханскую вотчину, якобы напал русский отряд, который потом разграбил еще и Дубоссары, находившиеся от Балты аж в ста верстах. Великий визирь, получив такое донесение, пришел в ярость. Переубедить его Обрескову не удалось.

       В такой обстановке главное заключалось в том, чтобы локализовать конфликт и предотвратить вмешательство в него других европейских держав. Тут-то и сработала Северная система. Война на два фронта была устранена.    Н. И. Панин был уверен, что совместные усилия России, Англии, Пруссии и Дании надежно блокировали возможность шведской агрессии. В Копенгагене сразу после начала войны заверили, что во всем будут держаться союзного трактата. Фридрих II начал исправно платить России обещанную субсидию. В Польше влияние России было достаточным, чтобы не опасаться каких-либо неприятностей. Проблемы могла создать только Австрия. И действительно, в 1771 году австрийцы подписали с Турцией договор, по которому обязались помогать ей против России. Однако выполнять обещание в Вене не торопились, дожидаясь, как будут развиваться события.

       Боевые действия складывались для России успешно. Турки проигрывали одно сражение за другим. Однако война затягивалась. В восточных областях империи начались волнения-предвестники пугачевского восстания. Н. Панин настаивал на скорейшем заключении мира с Турцией. На беду фаворит императрицы, Григорий Орлов, предложил «радикальное» средство решения турецкого вопроса - поход на Константинополь. Фельдмаршал П. А. Румянцев, командовавший русской армией, доказывал, что это авантюра. Сил для такой операции у него не было. Но Екатерина II так увлеклась идеей изгнать неверных из Царьграда, что переубедить ее было невозможно. Однако 

водрузить над константинопольской Софией православный крест ей все же не удалось.

     Внешнеполитическая ситуация стала изменяться, открывая новые возможности. Еще в 1769 году Австрия стала тайно захватывать пограничные польские земли. Фридрих II не мог спокойно наблюдать такую несправедливость и предложил России последовать австрийскому примеру. В Петербурге раздумывали, как поступить. Если Россия станет противиться разделу Польши, это нанесет урон ее союзническим отношениям с Пруссией, в то время как Австрия начнет с удвоенной энергией противодействовать русским интересам на востоке. Если Петербург останется безучастным к разделу, произойдет усиление германских государств, захватывающих польские земли, и, как следствие совместных действий, сближение между ними. Интересам России эти никакие соответствовало. Оставалось одно- участвовать в разделе.

       Екатерина восприняла это предложение с энтузиазмом. Н. И. Панин некоторое время колебался, однако в конечном счете согласился на раздел. Осуществить этот акт он намеревался так, чтобы Россия извлекла из него максимальную выгоду.

       Фридрих II предлагал попросту ухватить то, что плохо лежит. Н. Панину же надо было сделать так, чтобы действия России, Пруссии и Австрии оказались взаимосвязаны, причем согласие Петербурга на раздел было обусловлено изменением австрийской политики в турецком вопросе. Уговорить Фридриха II на такую комбинацию было нетрудно. Сложнее было найти общий язык с Веной. Однако австрийский канцлер Кауниц оказался на редкость гибким политиком. Увидев возможность узаконить свои захваты, он круто изменил направление своей внешней политики. В кратчайший срок он уговорил Марию Терезию не ратифицировать договор с Портой и заключить трехстороннее соглашение о Польше. Русскому послу в Вене он даже предложил «отобрать еще земли у кого другого, имеющего в ней излишек».

       Таким образом, была обеспечена благоприятная внешнеполитическая обстановка для проведения мирных переговоров с Турцией. Мир был подписан в июле 1774 года. Среди многочисленных выгод, которые он давал России, одна имела особое значение: Порта признавала независимость Крымского ханства. Фактически это означало установление российского протектората над Крымом, ибо, отпадая от Турции, он неизбежно оказывался в зависимости от Петербурга.

       Следует отметить, что из войны Россия вышла не просто победительницей, ее международный авторитет резко возрос. Большим влиянием в европейских делах Россия пользовалась, пожалуй, только после войны 1812 года. Показателен такой факт. В 1779 году Пруссия и Австрия поссорились из-за Баварии и за посредничеством обратились в Петербург. Мирить их в Тешенский конгресс поехал князь Н. В. Репнин, один из наиболее талантливых русских дипломатов того времени. После этого германские государства нередко обращались к России как к арбитру в решении спорных вопросов. Тешенский конгресс, в сущности, стал последним аккордом в панинской внешнеполитической системе.

       Год спустя Н. И. Панин принял участие в подготовке декларации о вооруженном морском нейтралитете, также укрепившей внешнеполитический авторитет России, однако его влияние при дворе к этому времени заметно ослабло. Правда, в иностранных столицах Н. И. Панина все еще считали одним из крупнейших политиков Европы. По мнению австрийского императора, граф Н. Панин «по сие время имел репутацию министра в делах, всю Европу интересующих»²⁰. Но Екатерина II придерживалась уже другого мнения.

       Подходило к концу второе десятилетие ее царствования. Честолюбивая императрица видела, что стареет, что время уходит, а ей так и не удалось совершить ничего грандиозного, исторического, чтобы люди, произнося ее имя, с восхищением добавляли «славная» и «великая». Прославиться легче всего в делах иностранных, но тут досадная помеха – старик Панин со своими

наставлениями, ворчанием, вечной расчетливостью и осторожностью. Нужны были новые люди, и они нашлись.

       Ближайшим советчиком императрицы стал князь Потемкин, энергичный, страстный, способный рождать масштабные проекты и, быть может, даже их осуществлять. Князь Григорий Александрович верно понял настроение монархини и предложил план изгнания турок из Европы, захвата Константинополя и воссоздания древней Греческой империи (так называемый «Греческий проект»). Н. И. Панин пытался возражать, но его уже никто не слушал.

       В 1781 году Екатерина II встретилась с австрийским императором Иосифом II и заключила с ним «сговор дружбы и расположения», то есть союзный договор. Северная система была окончательно отброшена, создавалась новая («венская») система. Спустя несколько лет она снова встретилась с Иосифом II, на этот раз в Тавриде. Для сопровождения императрицы на юг было стянуто огромное количество войск.

       Потемкин из кожи вон лез, чтобы угодить Екатерине II. На ее пути воздвигались триумфальные арки, причем на одной из них было написано: «Здесь дорога, которая ведет в Византию»²¹. Турецкий султан не стал дожидаться, когда на него нападут, и объявил войну первым. Когда Россия основательно завязла в этой войне, стали сказываться и плоды новой внешнеполитической «системы».

       Англия и Пруссия возбудили в шведском короле Густаве III воинственный дух, и он начал поход на Петербург. Так, в 1788 году произошло то, чего Н. И. Панину и его предшественникам столько лет удавалось избегать,- страна должна была воевать на два фронта. Англия субсидировала Густава III и готовила свой флот для отправки в Балтийское море, на помощь королю. Пруссия поднимала Польшу против России и Австрии. Положение было критическим. Дело дошло до того, что отчаявшийся Потемкин советовал Екатерине II вернуть султану Крым, заключить мир со Швецией и вновь вступить в союз с Пруссией. Страна выдержала и это испытание. Русские солдаты сначала отогнали Густава III от Петербурга, а потом взяли Очаков и Измаил. Стоило все это немалой крови, впрочем, Н. И. Панину дожить до этих событий не привелось.