Румянцев-Задунайский Петр Александрович-исторический портрет

На военном совете перед Гросс-Егерсдорфским сражением Румянцев получил незначительное повышение: его бригада получила в свой состав еще один полк и теперь состояла из Воронежского, Троицкого и Новгородского полков. Но при этом его соединение назначили в резерв, не поставив совершенно никаких задач на случай сражения. Румянцев, по свидетельству его биографа, намеревался на военном совете напрямик спросить главнокомандующего, чем он руководствовался, принимая это странное решение, но князь Голицын, приходившийся ему свойственником, отговорил Петра Александровича вступать в пререкания с Апраксиным.

Ранним утром 19 августа 1757 года, снявшись с лагерной стоянки у деревни Гросс-Егерсдорф, русская армия по двум узким просекам, ведущим через густой лес, стала выбираться на полевую дорогу. Едва авангард армии, насчитывавший около 20 тысяч человек, следуя походным порядком, втянулся в узкий проход и взял курс на Алленбург, как его внезапно атаковал прусский корпус фельдмаршала Левальда. Следовавший за авангардом громоздкий обоз закупорил лесные просеки и отрезал его от остальных сил армии. Занявшие позиции на Гросс-Егерсдорфском поле войска авангарда мужественно встретили неожиданное появление тяжелой кавалерии пруссаков и в течение нескольких часов отбивали атаку за атакой, но их силы таяли. Прусское командование продолжало бросать на истекавшие кровью полки русского авангарда свежие силы. Уже выбыла из строя, будучи убитыми или ранеными, половина русских офицеров, генерал Лопухин был смертельно ранен, генерал Зыбин — убит… Правый фланг второй дивизии беспорядочно пятился к лесу, пруссаки ворвались в дивизионные тылы и дошли до обозов. "У Левальда в этом сражении было 22 000, Апраксин имел до 57 000, из коих, однако, половина не приняла участия в деле", — пишет о соотношении сил при Гросс-Егерсдорфе в своей "Истории русской армии" известный историк А.А. Керсновский.

Румянцев немедленно поскакал на место сражения. Оценив обстановку и приняв смелое решение, он затем действовал против всех существующих уставных правил ведения боя. Тратить время на согласование будущих действий с главнокомандующим и прочие формальности, без соблюдения коих любой подчиненный военачальник оказывается в положении самовольщика, решившегося драться с неприятелем на свой страх и риск, молодой генерал не стал. Вместо этого он вернулся к своей стоявшей за лесом бригаде и построил ее тремя колоннами (добавив сюда по собственной инициативе еще и войска соседней дивизии, вовсе ему не подчиненные). Затем стремительно провел их густым лесом, а местами и через болотную топь, и оказался против левого фланга прусского корпуса, наседавшего на обескровленные остатки апраксинского авангарда. Построив полки в боевой порядок, Петр Александрович повел своих солдат в штыковую атаку. С громким "ура" русские гренадеры врубились в прусские порядки и в считанные мгновения смяли их. А уже через четверть часа, по словам очевидцев, "непобедимые" вояки Фридриха беспорядочной гурьбой помчались назад, к своему лагерю… Сражение закончилось полным разгромом неприятеля. "Эта первая победа имела самое благотворное влияние на войска, — замечает Керсновский, — показав им, что пруссак не хуже шведа и турка бежит от русского штыка. Заставила она призадуматься и пруссаков…" С Гросс-Егерсдорфа начала восходить полководческая звезда Петра Румянцева. Но фельдмаршал Апраксин в своей реляции в Петербург ни, словом не обмолвился о решающем значении штыковой атаки румянцевских полков.

Участвовавший в этом сражении А.Т. Болотов позже писал об этом: «Сии свежие полки не стали долго медлить, но, давши залп, с криком „ура" бросились прямо на штыки против неприятелей, и сие решило нашу судьбу и произвело желаемую перемену». Кампания 1757 года на этом завершилась, и русская армия была отведена за Неман. В следующем году Румянцеву было присвоено звание генерал-поручика и возглавил дивизию.

В наступившем 1758 году наша армия осторожно двигалась по Пруссии. Пехотную бригаду, с которой он отличился в Гросс-Егерсдорфском сражении, ему пришлось оставить. Вверенный ему "Особливый отделенный корпус", который действовал самостоятельно, пребывал в самом жутком состоянии: лошади были измождены, многие солдаты оказались даже не обмундированы, как следует. Генерал-поручик прилагал поистине героические усилия, чтобы привести корпус в надлежащий вид. Фермору он слал подробные докладные с предложениями заменить "лошадей негодных", убрать из частей "офицеров слабых", учредить полковые лазареты. Писал о провианте, палатках, упряжках, о выделении денег на покупку у местных жителей фуража…

В результате боеспособность корпуса заметно возросла. 2 января 1758 года Румянцеву удалось взять Тильзит, а затем, соединившись с корпусом П.С. Салтыкова, он подступил к Кенигсбергу. Этот город, столица Восточной Пруссии, без боя сдался на милость победителя.

К концу февраля вся Восточная Пруссия была занята русскими войсками и стала базой для дальнейших наступательных операций в Померании и Бранденбурге. В кампаниях 1758 и 1759 годов Румянцев воевал, по-прежнему командуя отдельным корпусом, и неизменно одерживал верх над пруссаками в ряде боев.

В августе 1759 года Румянцев со своей дивизией участвовал в Кунерсдорфском сражении и доблестно действовал в сраже­нии. Фридрих и в этой битве уступал по численности союзным русско-австрийским войскам, но его силы резко умножала отлично поставленная агентурная и войсковая разведка. От своего шпиона (а им был, как выяснилось впоследствии, ни много ни мало, а целый командир русского корпуса, генерал-майор граф Тотлебен!) прусский король знал расположение и силы полков противника, боевой состав войск, укрытых в ретраншементах, а также то, что Салтыков, овладев Франкфуртом на Одере, ожидает его подхода со стороны верховьев Одера и, соответственно, устроил свои укрепления именно с этой стороны. Поэтому хитроумный Фридрих подкрался к неприятелю с противоположного конца: прошел до Кюстрина, снял с его крепостных валов большие пушки и зашел в тыл русской армии, надеясь захватить ее врасплох. Немцы начали битву ожесточенной бомбардировкой русского левого фланга, мощной атакой смяли его и овладели одной из ключевых высот Кунерсдорфской гряды — Мюльберг. Затем они с трех сторон атаковали центральную возвышенность Гросс-Шпицберг, которую занимали 17 полков под командованием Румянцева.

Петр Александрович верно оценил обстановку и вовремя перенацелил огонь своей артиллерии против установленных неприятелем на захваченной высоте орудий. В результате умелого маневра огнем русские артиллеристы сбили вражеские батареи на Мюльберге и лишили огневой поддержки атакующие ряды пруссаков, нацеленные на наш центр. Несколько часов кряду отбивали войска Румянцева ожесточенные атаки прусской пехоты и тяжелой кавалерии. Критическим моментом сражения стал захват фридриховскими гренадерами при поддержке кирасир генерала Зейдлица высоты Большой Шпиц, главенствовавшей над полем сражения. Фридрих был так уверен в своей победе, что даже послал к своему брату принцу Генриху гонца с радостным известием.

Снова Румянцев лично повел своих бойцов в контратаку. Свыше часа длилась яростная схватка на вершине Большого Шпица, и ни на минуту граф Петр Александрович не выходил из пламени боя. А когда враг был сброшен с высоты и начал отходить назад, Румянцев организовал решающую атаку.

Около 17 часов войска Фридриха, подвергшись ударам с фронта и с фланга, были оттеснены к деревне Кунерсдорф. Тогда король выслал кавалерию своего правого фланга, чтобы ударить в тыл наступающим русским войскам. Навстречу прусским драгунам и кирасирам во главе своей конницы снова устремился Румянцев. Стремительным натиском его войска опрокинули неприятеля.

Атаку повторил прусский генерал Путкаммер. И вновь полки Румянцева разгромили прусских гусар, при этом сам Путкаммер был убит. Вслед за этим русская конница обрушилась на открытый фланг немецкой пехоты и этим помогла наступлению наших гренадер. А далее общее наступление по всему фронту решило исход сражения. Граф Салтыков за Кунерсдорф был произведен в генерал-фельдмаршалы (хотя его участие в организации этой победы оказалось весьма скромным), а истинный автор победы, генерал-поручик Румянцев, получил лишь орден Св. Александра Невского. Правда, австрийская императрица выплатила ему денежную премию в 2 тысячи золотых червонцев.

Неудачнику Кунерсдорфа — прусскому королю, Фридриху II при­писывают слова: "Бойтесь собаки — Румянцева. Все прочие русские военачальники не опасны".

Крупным последним событием Семилетней войны, в котором участвовал Румянцев — осада и взятие Кольберга. 5 августа 1761 года Румянцев с 18 тысячами русских войск отдельно от остальной их части подошёл к Кольбергую. Задача была трудная. Попытки русских захватить крепость оказались неудачными и только побудили короля усилить оборону Кольберга. С восто­ка систему укреплений защищал болотистый кольбергский лес. К югу и к северу тянулись труднопроходимые топи, которые прерывались возвышенностями, сильно укрепленными против­ником. С запада лежали обширные болота и искусственные за­топления. Глубокая река Персанта, протекавшая с юга на се­вер и прикрывавшая Кольберг также и с запада, еще более затрудняла действия, осаждающих.

Румянцев прочно обложил укрепленную местность с суши, а с моря блокировал крепость при помощи Балтийского флота.

Стремясь прорвать окружение, немцы решили нанести удар по русскому левому флангу. С этой целью ими был выслан от­ряд генерала Вернера. Задачей отряда являлось внезапное на­падение на русский тыл. Румянцев очень быстро получил све­дения о движении Вернера и тотчас отправил вслед за ним дра­гун, казаков и два батальона гренадер. Ночью русские окружили город и близлежащие деревни.

Осада длилась 4 месяца и закончилась 5 (16) декабря капитуляцией гарнизона. Русский военный совет за эти 4 месяца три раза принимал решение о снятии блокады, такую же рекомендацию давал и главнокомандующий русскими войсками А.Бутурлин. Однако генерал-поручик за 5 лет войны с пруссаками не раз имел возможность убедиться, что подобные ретирады сводят на нет, все успехи летних кампаний, и упорно продолжал осаду. И только непреклонная позиция Румянцева позволила довести её до конца. После победы было взято 3000 пленных, 20 знамен, 173 орудия. Гарнизон крепости сдался на условиях, продиктованных русскими. Взятие Кольберга явилось последним актом войны 1756—1762 годов.

Семилетняя война оказала огромное влияние на дальнейшую судьбу Румянцева, предопределив его дальнейший карьерный рост. После неё о Румянцеве заговорили как о полководце европейского уровня. Здесь он показал себя талантливым военачальником, здесь применил на практике свои идеи по развитию тактики и управления войсками, где впервые в истории русского военного искусства были использованы элементы тактической системы «колонна — рассыпной строй», которые затем лягут в основу его трудов по военному искусству и его дальнейших побед. В ходе данной войны по инициативе Румянцева была успешно осуществлена стратегия мобильной войны, в ходе которой ставка была сделана не на осаду и взятие крепостей как прежде, а на ведение скоростной маневренной войны. В будущем эта стратегия была блестяще развита великими русскими полководцами Суворовым и Кутузовым.

2.3 Румянцев на государственной службе

Смерть Елизаветы Петровны, вступление на престол Пет­ра III и изменения, произошедшие в связи с этим в русской политике, спасли Пруссию от неминуемого раздела. Международное влияние России поднялось на невиданную до тех пор высоту.

Петр III симпатизировал Пруссии и в частности Фридриху II. Он вывел уже почти одержавшие полную победу над пруссаками русские войска и вернул императору завоеванные земли. Новый импе­ратор наградил Румянцева чином генерал-аншефа, орденами святой Анны 1-й степени и святого Андрея Первозванного. Предполагалось, что он хотел использовать талантливого военачальника для войны с Данией, которая не состоялась в связи с преждевременной насильст­венной смертью Петра III.

В это время на престол вступила Екатерина II и повелела Румянцеву явиться в Петербург. Петр Александрович не принимал присяги новой государыне, пока не удостоверился в смерти Петра III. Екатерина с недовольством отнеслась к поступку генерала, но затем, ценя его способности, решила использовать их на благо государства. Румянцев подал прощение об отставке «по болезни». Он поселился вдали от Петербурга и лишь после длительных настояний нуж­давшейся в нем императрицы, родственников и друзей, наконец, приехал в столицу, где был «ласково принят» Екатериной.

В это время правительство приступило к большой работе по переустройству русской армии. Была создана Воинская ко­миссия, в состав которой вошел ряд отличившихся на войне генералов. Был реорганизован генеральный штаб, полки при­ведены к численному единообразию, и в состав их вошли по две дополнительные роты, учрежден был егерский корпус. Улучшена была артиллерия, резко увеличена численность конницы.

Реформы, выполненные Воинской комиссией после Семи­летней войны, устранили много вредного, но ясность петров­ских положений все же не была еще восстановлена, и многие ненужные усложнения, накопившиеся за предыдущие годы, когда русское военное искусство пытались заменить чужерод­ными немецкими принципами, не были изжиты.

Румянцев яснее, чем кто-либо из его современников, руко­водивших армией, видел эти недостатки. Он устранял их в вы­работанном им новом уставе, получившем название «Обряд службы». Простота и преимущества нового устава, испытанно­го на практике в кампании 1770 года, были столь очевидны, что он был принят затем и для всех русских войск. Румянцевский «Обряд» оказал сильное влияние и на Суворова, который в своей «Науке побеждать» дал русским войскам замечательное руководство по воспитанию, обучению и основам тактики.

Забота о солдате, его физическом здоровье, бытовом благо­устройстве, госпитальном обслуживании выдвигалась как пер­вый долг командира. Все это получит дальнейшее развитие в деятельности Суворова, который называл Румянцева своим учителем.

     В 1764, после увольнения от должности гетмана Разумовского,  Екатерина II назначила генерал-губернатором Малороссии Петра Александровича, дав ему обширную инструкцию, по которой он должен был способствовать более тесному соединению Малороссии с Россией в отношении административном. Также главным командиром малороссийских казацких полков, запорожских казаков и Украинской дивизии. По поводу Украины императрица тогда сетовала: "От этой плодородной и многолюдной страны Россия не только не имеет доходов, но вынуждена посылать туда еже­годно по 48 тысяч рублей".