Слуцкая гимназия – старейшая гимназия Беларуси

   В этот период в гимназии было шесть  преподавателей, пять из которых получили образование в Кенигсбергском и  Берлинском университетах.

   Занятия теперь начинались в восемь утра и  продолжались до четырех-пяти вечера с  перерывами на обед. Забавно, но до сих  пор ученики гимназии занимаются по такому расписанию.

   В Беларуси с 1804 года особым Уставом учебных  заведений учреждаются гимназии как школы, дающие среднее образование. К 1917 году на территории Беларуси действовало  более 40 гимназий [7].

   С 1809 года Слуцкое евангельское училище  стало называться «публичным уездным  училищем». В этот период сократилось  количество учеников кальвинистского  вероисповедания.

   В это время гимназия на деньги двух источников: синода и министерства просвещения. Таким образом, с 1809 года училище постепенно превращается в  обычное государственное учреждение (до 1809 года гимназия была частным учреждением  образования). Изменение названия с  «евангельское» на «уездное училище» изменило источники финансирования: теперь училище существует в основном на государственные средства. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

7. Гимназия  в 1827-1862 годах

   В связи с закрытием в 1824 году Кейдановской гимназии (Литва) белорусские кальвинисты  потеряли своё последнее образовательное  учреждение. Поэтому Виленский синод  и слуцкое дворянство обратились к министру просвещения с просьбой вернуть слуцкому училищу статус гимназии. По представлению министра царь дал разрешение. Почти через  полстолетия Слуцкая школа опять  стала гимназией. В это время  она состояла из трёх классов уездного училища и трёх гимназических  классов.

   Уже с начала XIX века гимназия начинает утрачивать свой реформаторский статус. Примерно в 1830-е годы в гимназии увеличивается  польско-католическое влияние. Со дня  основания преподавание велось на польском языке. Со временем изучение риторики и поэзии превратилось в курсы  польского языка и литературы. О возросшем польском влиянии  свидетельствует тот факт, что  преподаватель польского языка  считался старшим, а русского – младшим.

   Постепенно  в стенах гимназии стала разворачиваться  борьба между представителями польской и русской культур. Причины такой  борьбы вполне понятны. После присоединения  Слуцка к России русская культура столкнулась с польской. Белорусская  культура и язык не принимались в  расчет. Увеличение католического влияния  в кальвинистской гимназии объяснялось  тем, что количество кальвинистов в  этом регионе заметно сократилось, а значит и количество их детей  в гимназии сократилось. Их место  заняли дети польских магнатов и ополяченной  шляхты. Кроме того усиление польского  влияния было своеобразной реакцией приверженцев польской культуры на царскую  политику русификации.

   В 1809-1836 годах Слуцкое учреждение образование  дважды реформировалось: вводились  новые предметы, впервые был назначен светский директор; постепенно школа  стала переходить с польского  на русский  язык преподавания. Сторонники польской культуры вели то тайную, то открытую борьбу против проводившихся реформ. Об этом свидетельствуют многие факты. Например, 24 сентября 1833 года ученики-католики во время богослужения в костеле  уклонялись от повторения молитвы, которая  содержала моление о здоровье и многолетии «его императорского высочества и всего августейшего дома».

   Высшее  начальство приняло решение реформировать  школу. Сущность этой реформы заключалась  в приближении гимназии к правительственным  учебным учреждениям. Вмешался сам  царь. Министр образовании Уваров подал в комитет министров  специальную записку о преобразовании Слуцкой гимназии. 3 июля 1855 царь наложил  резолюцию: «Слуцкую гімназію па ўладкаванню наблізіць да іншых гімназій у заходніх губернях, прызначыўшы ў яе асобнага свецкага дыректара з прызначэннем яму 600 рублёў у год і 150 рублёў серабром на кватэру і канцылярскія прыпасы» [6, c.29].

   На  основе решения царя на гимназию был  распространен статут 1828 года, которым  руководствовались в то время  учебные учреждения. Белорусский округ обязывал преподавателей гимназии «все науки преподавать на русском языке и по русским книжкам». Переход на русский язык проходил медленно.

   В период между 1835 и 1863 годами в жизни  гимназии происходили и другие изменения. В этот период была введена плата  за обучение, которая постепенно увеличивалась. Поэтому число гимназистов из простых людей уменьшалось, а  выходцев из панских семей – увеличивалось.

   В среде преподавателей борьба между  сторонниками польской культуры с одной  стороны и русской с другой нашла своё отражение в протокалах заседаний педагогического совета. 27 марта 1862 года педагогический совет, обсуждая очередной проект статута  общеобразовательных учебных учреждений, в первом пункте решения высказал требование: «ввести в народные училища  и учительские институты Жемойтии и в частности Литвы обучение чтению и письму на польском и литовском  языке, а в западных губерниях  – на польском, предоставляя это  желанию местных жителей». (Под  местными жителями понимались польские паны и ополяченные белорусы).

   Во  втором пункте было записано: «спасительные  и чудесные постановления нового проекта по местным условиям Остзейского  края не распространяются на Дерптский  округ. Почему же Виленский учебный  округ избежал такой судьбы?» [6, c.32].

     Формула «спасительные и чудесные  постановления нового проекта» - всего лишь дымовая завеса  слуцких педогогов, за которой  прячется усиленная русификационная  политика царизма в Беларуси. В то время, как эстонцы и  многие другие так называемые  «инородцы» имели право при  обучении детей пользоваться  родным языком, то белорусы и  украинцы были лишены такой  возможности. Невероятно, но факт: самые близкие по крови русскому  народу белорусы и украинцы  загонялись царизмом в самые  тяжелые условия. Позже реакционный  министр просвещения Толстой  в третьем пункте своих правил  «О мерах к образованию населяющих  Россию инородцев» белорусов,  украинцев и некоторые другие  народы отнёс к группе «народов, которые достаточно обрусели».  Детей этих народов Толстой  требовал обучать только на  русском языке. Этот же министр-реакционер  тогда сформулировал свою мысль:  «Окончательной целью образования  всех инородцев, которые живут  в границах нашего Отечества,  несомненно, должно быть обрусения  и слияние их с русским народом» [6, c.33]. 
 
 
 
 
 
 
 

8. Гимназия  во время восстания 1863 года

   Волнения  в гимназии начались еще в 1862 году и продолжались до конца 1863 года.

   В начале 1863 года полиция донесла директору  гимназии о том, что ученики хранят оружие, стреляют по мишеням, ночами слоняются  по городу и даже спилили телеграфный  столб. Кроме того они убили своего товарища, который сделал донос, а  потом демонстративно подали заявления  об исключении из гимназии.

   Администрация гимназии приняла меры для ликвидации волнений. Некоторых учеников предупредили, некоторых исключили.

   1 января 1863года в гимназии было 404 ученика, а 1 января 1864 года осталось  лишь 156 (38% от прежнего количества) [6, c.37].

   Особенность восстания на Случчине было то, что  оно не было чисто польским. Такой  вывод можно сделать на основании  того, среди учеников гимназии, исключенных  из-за восстания, были представители разных вероисповеданий.

   К декабрю 1863 года восстание было задушено. В этом же году было приказано остановить преподавание на польском языке. Приказ был исполнен. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

9. Гимназия  в 1864-1900 годах

   Из-за того, что ученики гимназии принимали  участие в беспорядках, связанных  с восстанием 1863 года, на гимназию было обращено повышенное внимание.

   Было  обнаружено, что гимназия существует на средства правительства, но не находится  в полном подчинении у образовательного ведомства.

   Опекун  Виленского учебного округа Корнилов говорил о необходимости полного  подчинения гимназии этому ведомству  и мотивировал это тем, что  в гимназии всего 24 кальвиниста [6, c.38]. он обратил внимание на то, что православных учеников – 29. И на этом основании предлагал сделать гимназию русским образовательным учреждением с полным комплектом русских преподавателей.

   10 февраля 1865 года Муравьев приказал  подчинит гимназию Виленскому  округу.

   8 июля 1868 года сам царь приказал  преобразовать гимназию в обычную  школу. С 1868 года гимназия стала  классической русской гимназией.

   В этот период увеличилась плата за обучение и вводились новые предметы: логика, природоведение и гимнастика [6, c.41].

   Здесь работало восемь обычных классов  и один подготовительный.

   Примечателен  тот факт, что преподаватели проводили  педсоветы чуть ли не два раза в  неделю. На них обсуждалось абсолютно  все, вплоть до самых незначительных мелочей. Возможно, именно из-за такой  тщательной работы педагогов гимназия добилась такой репутация не только в Беларуси, но и в мире.

   В конце XX века много сил преподаватели  отдавали на то, чтобы уберечь гимназистов  от революционных идей.

   Выпускникам 1899 года вместе с аттестатами вручали  двухтомники Пушкина. В его произведениях  директор гимназии Ивановский видел  необычайное уважение к престолу. В своем обращении к выпускникам он сказал: «…беспарадкі сведчаць пра тое, што моладзь забыла аб сваім першым абавязку – вучыцца, а не рабіць скандалы і дэманстрацыі… вы не павінны пераўтвараць храм навукі у арэну ўсялякіх агіднасцей…» [6, c.43-44]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

10. Гимназия в 1901-1916 годах

   Начало  двадцатого века было насыщено войнами и революциями (революции 1905-1907 годов, 1917 года, Первая Мировая и Вторая мировая войны).

   Для слуцкой гимназии это тоже очень  насыщенный период.

   Революция 1905-1907 года не обошла и гимназию. Ученики  приняли активное в ней участие. В гимназии был создан народнический  кружок.

   Вообще  ученики Слуцкой гимназии были довольно активными людьми. Они участвовали  практически во всех волнениях (ярким примером служит восстание Костуся Калиновского). 

   Донесение руководителя Виленского учебного округа в  Министерство народного  просвещения о  положении в Слуцкой  гимназии .

   16 марта 1906 года

   Директор  Слуцкой гимназии донес Управлению учебного округа, что  бывшая в этой гимназии ученическая демонстрация произошла при  следующей обстановке:

   Еще с утра 16 марта, на первых двух уроках, было заметно выжидательное  и неспокойное  настроение учеников некоторых классов; на переменах перед  третьим уроком из VI класса вышла группа учеников, к которым  примкнули преимущественно  евреи из других классов; эта группа, загородив  нижний коридор, сосредоточилась  у лестницы, ведущей  на второй этаж. Ученик VI класса Баранчик Иван внезапно развернул  надетый на палку  черный флаг, длиною 1/2 аршина и шириною  в аршин, с красными каймами и полосой  по диагонали; на этой полосе черными буквами  было напечатано; «Долой смертную казнь», а  на самом флаге  белыми буквами: «Память  павшим борцам за свободу». Раздалось громкое  пение революционного марша: «Вы жертвою  пали в борьбе роковой» со стороны учеников, сгруппировавшихся  у флага. Инспектор Пряников, удерживая учеников, хлынувших с другого конца нижнего коридора, немедленно послал к директору служителя на верхний этаж в учительскую комнату, у дверей которой стоял директор, наблюдая в то же время за порядком в актовом зале. Спускаясь по лестнице и с трудом направляя скучившихся на ней учеников по классам, директор пришел в нижний коридор уже после того, как ученик VII класса Ратнер успел прокричать следующие слова: «Товарищи, мы протестуем против смертной казни Шмидта, Пулихова и прочих, против всяких стеснений свободы... Да здравствует русское революционное движение». Эти слова были подхвачены криком «Ура» и пением демонстрантов. Громкие приказания директора ученикам прекратить пение и идти по классам были заглушены еще более громким пением демонстрантов и шумом, поднятым любопытствующими учениками; тем не менее ученики не решились противиться настоянию директора, поддержанному г. Пряниковым, и после непродолжительного колебания и суматохи, разошлись по классам, куда немедленно направились и приглашенные директором через помощника классных наставников преподаватели. Вся описанная сцена длилась не более пяти минут. В коридоре осталась небольшая группа учеников V и VI классов, которая активно противодействовала демонстрантам и не хотела теперь вступать с ними, в виду их буйной несдержанности, в какие-либо объяснения. В VI классе демонстранты-евреи и Баранчик еще продолжали петь марш; директор вместе с преподавателем г. Шабаком вошел туда, заставив прекратить пение и направив на места учеников Кохановича, Барановского и Петрашкевича Владислава, противившихся демонстрации. При их входе Гецов, Иохельсон, Слободский и Баранчик начали громко говорить: «Подлецы, изменники, черносотенцы», но те дали им в приличном виде дружный отпор, и только присутствие директора не позволило разгореться крупной перебранке. Замечательно то, что ученики VI класса Барановский и Петрашкевич Владислав, которые за участие в октябрьских беспорядках прошлого года были 14 января сего года подвергнуты выговору директора, 16 марта оказались настойчивыми противниками демонстрации. Вообще, об этой демонстрации, подготовленной, по словам председателя комитета родителей г. Костецкого, уволенными из Минской гимназии учениками (из таковых к директору являлся еще 11 марта с просьбою о принятии в VIII класс Фрумкин, которому директор отказал), накануне знала довольно малочисленная группа учеников, не более 30-ти; прочие из склонных к подобным демонстрациям в другое время, может быть, и примкнули бы к певшим революционный марш 16 марта, но теперь, будучи обижены, что их не спросили раньше, не поддержали демонстрантов, которые остались в одиночестве. Как только был водворен порядок на 3-м уроке, директор немедленно пригласил г. Костецкого для ознакомления с происшедшим и отца ученика VII класса Ратнера; в конце 3-го урока явился Ратнер, которому был сдан на руки сын его; затем были приглашены родители прочих демонстрантов, опрошенных директором в присутствии г. Пряникова при родителях. Вина каждого из демонстрантов тут же была доказана и подтверждалась их сознанием; некоторые пытались оправдаться стихийным увлечением, но вместе с тем заявляли, что считали своим нравственным долгом выразить протест против смертной казни; другие, как Ратнер, Карпман Бенециан и Пупко Исаак, старались умалить свою вину: Ратнер говорил, что произнес слова: «Да здравствует русское революционное движение», лишь потому, что на него пал жребий на ученической сходке, бывшей накануне; Карпман Бенециан заявлял, будто он не пел марша, а только стоял возле певших, и будто упомянутая сходка имела место в гимназии на коридоре в конце большой перемены; Пупко Исаак, пытавшийся доказать свое алиби, прямо лгал: он был замечен г. Пряниковым в числе демонстрантов; кроме того, классный наставник г. Барбье, дежуривший 16 марта на верхнем коридоре у I и IV классов, видел, как Пупко и Исаак, возвратившись в свой класс вместе с Карпманом Эммануилом, продолжал сам петь революционный марш и подстрекал к тому других. Что же касается учеников VII класса Ратьера Самсона и Карпмана Венециана, то они, по наблюдениям директора и г. Пряникова, были главными руководителями агитации между учениками, относились к ученическим обязанностям, как и прочие демонстранты, небрежно, часто опаздывали, иногда манкировали уроками, постоянно выходили из класса, заводя какие-то секретные разговоры с выходившими, видимо по предварительному уговору, из других классов, а на уроках занимались безцеремонно то писанием записочек к соседям, то чтением посторонних книг. Об изложенных дефектах их поведения было своевременно сообщено их родителям. Кроме того, Карпман Бенециан, как сообщил директору, отношением от 16 минувшего марта, за № 1027, Слуцкий уездный исправник, являвшийся в гимназию по приглашению директора во время четвертого урока 16 того же марта, был задержан 11 марта в 9 часов вечера полицейскими надзирателями города Слуцка на тайной сходке в доме Деревенского с другими 14-ю молодыми людьми и, по выяснению личности, освобожден с привлечением к ответственности по пункту 1-му обязательных постановлений Начальника губернии от 10 декабря 1905 года. После опроса 14 учеников, замеченных на коридоре директором и г. Пряниковым у флага, который по приказанию директора, был взят у лестницы и отнесен служителю в комнату испектора, в 2 часа пополудни началось экстренное заседание педагогического совета, а в 8 часов вечера г. Костецкий созвал на заседание комитета родителей.