Трансформация Европейской системы безопасности

Глава 3. «ВТОРАЯ ОПОРА» ЕС НА МЕЖДУНАРОДНОЙ АРЕНЕ

3.1. Европейские силы быстрого реагирования и НАТО

          С момента образования ЕС государства-члены  заявили о своем намерении  проводить в рамках Союза общую  внешнюю политику и политику  безопасности. Начиная с Хельсинского  саммита ЕС в декабре 1999 г.  это намерение стало приобретать конкретные формы, когда было принято решение о том, что к 2003 г. в распоряжении ЕС должен будет находиться контингент войск размером в 50-60 тысяч человек, способный реагировать на кризисы, возникающие в Европе³⁹.

          Изменение политики Великобритании, обозначившееся в Сент-Мало,

мобилизировавшее  Францию, которая задолго до этого  призывала европейские страны к  сотрудничеству в военной сфере; введение в обращение евро; фактор промышленности, в которой наметилась тенденция к консолидации европейских оборонных производств; неудача, постигшая европейские вооруженные силы в Косово, а также дебаты по поводу будущего НАТО — все это заставило европейские государства интенсифицировать усилия по созданию вооруженных сил в Европе и проведению последовательной и рациональной оборонной политики и политики безопасности.

          В отношении европейских Сил  быстрого реагирования (ЕСБР) целью  ЕС, поставленной на вторую половину 2000 г., было обеспечить участие  отдельных стран в их формировании. 20 ноября министры иностранных дел и обороны ЕС провели конференцию по обязательствам о выделении военных средств. В рамках конференции Совет ЕС рассмотрел подготовленный детализированный каталог ЕСБР и принял специальную Декларацию. В ней указывается, что каталог сил и средств, которые страны ЕС готовы предоставить для ЕСБР «на добровольной основе», включает более 100 тыс. человек, 400 боевых самолетов и 100 кораблей. Страны-участницы внесли вполне удовлетворительные предложения, касающиеся выделения национальных и многонациональных штабных структур. В декларации отмечается, что формирование собственных штабных структур ЕС начнется уже в 2001 г. В то же время, в ходе конференции было отмечено, что предложенные «национальные вклады» пока не позволяют ЕС проводить самостоятельно наиболее масштабные операции Петерсбергского спектра, учитывая сохраняющиеся «узкие места», в частности — в таких сферах, как дальний транспорт, стратегический потенциал сбора, обработки и передачи информации; ряд высоких технологий (оружие точного наведения, вертикальный взлет и посадка)⁴⁰.

          Создание автономных вооруженных  сил ЕС — закономерный и  логичный этап европейской интеграции. Однако дебаты между отдельными  государствами по поводу назначения  европейских вооруженных сил,  их значимости и схемы функционирования заставляют задуматься о том, какие сроки нужны для окончательного воплощения идеи в жизнь.

          Для примера возьмем три крупнейших государства Европы — Францию, которая в силу своих особых отношений с НАТО является исторически основным пропонентом самостоятельности Европы в области обороны, Великобританию, не желающую ни в коей мере ущемить интересы США на европейском континенте, и ФРГ — самое крупное по территории и наиболее развитое в экономическом плане европейское государство, — и посмотрим, насколько и по каким вопросам расходятся их позиции.

          Исторически Франция считается  одним из апологетов Европейской  общей политики безопасности  и обороны (далее — ЕОПБО), с тех пор как в 1998 г. Великобритания сняла вето на обсуждение вопросов, связанных с европейской обороной вне НАТО. Учитывая то, что франко-германский диалог по оборонным вопросам прервался после того, как Франция решила в 1996 г. создать профессиональную армию, сегодняшнее решение по ЕОПБО можно во многом считать результатом «франко-британского мотора». Даже если Германия и присоединилась к «Франко-Британской динамике» в ходе своего президентства в ЕС (закончившегося решениями Кельнского саммита), нельзя не замечать асимметрии, которая существует между Германией, с одной стороны, и Францией и Великобританией — с другой, в отношении стратегической ориентации их национальных армий.

          Курс на ЕОПБО в точности  совпадает с давними желаниями  Франции создать автономные оборонные  силы вне НАТО. Это обусловлено  во-первых еще голлистскими идеями о европейской идентичности, во-вторых историческими претензиями Парижа на центральное место в политике Европы, в-третьих, отсутствием столь тесных, как, например у Великобритании, связей с СIIIА в вопросах обороны.

          Во время Югославского кризиса, когда Франция стала проводить политику сближения со структурами НАТО, многие рассматривали здесь попытку европеизировать НАТО изнутри, через усиление европейской опоры. Когда эта попытка закончилась неудачей, а конфликт в Косово выявил недостаток собственных возможностей в Европе и главенствующую роль НАТО в урегулировании кризисов в Европе, Франция сосредоточилась на создании автономных европейских институтов ЕОПБО. В отличие от США, Франция также подчеркивала необходимость дублирования в сфере принятия решений по ЕОПБО. План действий, представленный партнерам президентом Ж. Шираком в августе 1999 г., следовал той логике, что Европа должна быть способна действовать без одобрения СIIIА. Это противоречило позициям некоторых европейских партнеров, которые боялись, что автономная ЕОПБО ослабит партнерство. В то время, как некоторые элементы плана были приняты на хельсинском саммите (учреждение Комитета по политике и безопасности и постоянного военного комитета), попытка Франции построить ЕОПБО без параллельного обсуждения с НАТО не удалась, и весной 2000 г. было принято решение о создании рабочих групп между НАТО и ЕС.

          В ходе президентства Франции  в ЕС во второй половине 2000 г. она продолжала выполнять  поставленные задачи в сфере развития европейской оборонной идентичности и создания автономных европейских вооруженных сил. Однако намерения Франции в отношении финального саммита ЕС в Ницце сильно разошлись с намерениями Великобритании, которая планировала использовать встречу на саммите для того, чтобы убедить США и собственную общественность в том, что оборонные силы не перерастут в Европейскую армию. Великобритания участвовала в составлении заявления о том, что ЕСБР будут действовать только когда НАТО не захочет участвовать, что не существует понятия «европейская» армия, и что НАТО остается опорой коллективной обороны. Это совпадало с высказываниями министра обороны США, Уильяма Коэна о том, что Североатлантический Альянс может стать «реликтом прошлого» в отсутствие тесных связей между силами ЕС и НАТО. Но президент Ж.Ширак на пресс-конференции заявил, что наряду с тем, что ЕСБР будут координировать свои действия с НАТО, они в то же время будут независимы от штаб-квартиры Альянса⁴¹.

          Подобное высказывание вызвало  негодование Т. Блэра, премьер-министра Великобритании, который заявил, что он имеет совершенно другой взгляд: «Мы занимаемся тем, в чем нас полностью поддерживает НАТО, Великобритания и США — и французам придется с этим смириться». Р. Кук, министр иностранных дел, добавил к этому, что Великобритания не примет предложений Франции о создании группой европейских государств собственных сил по безопасности и обороне⁴². Проект договора, подготовленный Францией, как хозяйкой саммита, включал положение об особом внимании государств-членов к развитию «инициатив в области безопасности и обороны для приобретения возможностей урегулировать кризисы». Официальные лица Великобритании дали ясно понять, что формулировка неприемлема, поскольку в ней нет обращения к НАТО и она может дать европейским странам широкие и неопределенные полномочия в сфере развития военных сил⁴³.

          Здесь видны острые противоречия  между позициями Франции и  Великобритании. В британской прессе  появилась аллегория о том,  что Франция стремится к развитию двух военных блоков и предпочитает при переговорах ЕС с НАТО сидеть за квадратным столом, где группы расположены напротив друг друга, в то время как другие европейские партнеры предпочитают менее конфронтационный круглый стол.

          Для Великобритании исключительное значение имеет участие США в европейских делах, а также американские гарантии, в том числе ядерные. Особенность ее отношений с США заключается в том, что во-первых, вооруженные силы Великобритании очень сильно скоординированы с вооруженными силами СIIIА, глубоко развито сотрудничество с США в ядерной сфере, и очень тесные связи налажены в сфере разведки. Поэтому Великобритания очень бдительно следит за тем, чтобы развитие безопасности и обороны в Европе ни в чем не противоречили позиции США. Если Великобритания и выступила в 1998 г. в пользу создания оборонного потенциала в Европе, то лишь потому, что США высказывали свое недовольство по поводу несоразмерных пропорций в сфере финансирования между США и Европой в урегулировании европейских кризисов. Сохраняя тесную связь с США, Великобритания свою задачу в Ницце по вопросам обороны видела в том, чтобы не пропустить ни одной инициативы Франции, связанной с обособлением европейской обороны и разрывом связи с НАТО.

          Здесь позиция Великобритании совпадает с позицией ФРГ. Германия, несомненно, является сторонником проведения активной ОВПБ, поскольку она исконно заинтересована в развитии и углублении европейской интеграции в любых ее проявлениях. Однако, несмотря на желание ФРГ поддерживать и участвовать в обсуждении этой темы, Германия не проявляет особого желания дополнить разговоры соответствующим финансированием, чему есть объективные причины. Американские эксперты оценили расходы исключительно на необходимый транспорт в 50 млрд. евро⁴⁴. За последнее десятилетие европейские оборонные расходы в лучшем случае не увеличивались, чему были объективные причины, как, например, другие нужды ЕС — расширение, урегулирование ситуации на Балканах, валютный союз. Поэтому перед правительством Германии в данный момент стоит дилемма — военное развитие Союза или валютный союз. В Бундесвере это усугубилось дополнительными расходами на слияние двух армий после объединения Германии. До сих пор в Германии действует призыв на срочную военную службу, и ориентирована армия, скорее, на обеспечение внутренней обороны, чем на проведение операций за пределами страны. Запланированная реформа армии также потребует дополнительных затрат, и оборонный бюджет Германии в ближайшем будущем будет вряд ли достаточным для осуществления задач, поставленных перед собой членами Евросоюза в Хельсинки. В связи с этим на саммите в Ницце ФРГ гораздо больше интереса проявляла к вопросам системы голосования в Еврокомиссии и к вопросам о расширении ЕС, чем к вопросу о статусе европейских сил быстрого реагирования, и неизменно подчеркивала главенствующую роль НАТО в обеспечении европейской безопасности.

          Принимая во внимание описанные  противоречия между позициями  европейских государств, а также  опасения стран — кандидатов  на вступление в ЕС по поводу удаленности от НАТО (исторически, страны Восточной Европы испытывают недоверие к Западной Европе в вопросах, связанных с обороной и безопасностью), на ближайшее время тесное сотрудничество ЕС и НАТО в области обороны неизбежно, и идеи, высказываемые Францией кажутся преждевременными. Создание европейской оборонной идентичности, о которой так часто говорят во Франции — далеко не столь простой и краткосрочный процесс, а при отсутствии единомыслия по поводу данного вопроса не будет и должного финансирования. Если говорить реалистично, то создание полноценного потенциала вооруженных сил в Европе, достаточного для обеспечения безопасности на континенте, возможно, будет лишь лет через 10, хотя нельзя не отметить несомненного прогресса в этой сфере. Прежде всего, ЕС часто заявляет о своем весе в международных делах, свидетельством чему является приглашение Х. Соланы, Высокого Представителя ЕС по ОВПБ на Балканы и на Средний Восток, однако отсутствие общей стратеги государств-участников, и, что самое главное, отсутствие осознания европейской идентичности в сфере обороны, говорит о том, что до создания полноценного оборонного потенциала еще далеко и говорить сейчас можно лишь о формирующейся тенденции.

          Последняя не осталась без  внимания руководства России. Позицию российских официальных лиц по вопросу формирования европейской обороны и безопасности в целом можно оценить как осторожную. Определенные оценки высказаны, в частности, в Стратегии развития отношений РФ и ЕС на среднесрочную перспективу (2000-2010), в которой прямо указывается на то, что Россия намерена развивать партнерство в областях обеспечения общеевропейской безопасности силами самих европейцев без изоляции от США и НАТО, но и без их монополизации на континенте; практического сотрудничества в сфере безопасности, которое могло бы служить противовесом НАТО центра Европы; развитие позиции России в отношении оборонной идентичности ЕС.

          Министр иностранных дел РФ  И. Иванов на «Еврофоруме» в  Берлине заявил, что Москва находит вполне естественным стремление европейцев обеспечить собственными силами собственную безопасность и готова к конструктивному взаимодействию с ЕС. Россия рассчитывает на то, что ЕСБР могли бы стать если не противовесом НАТО, то структурой, которая затормозит расширение НАТО. На это есть ряд политических причин, прежде всего одиозность блока НАТО и влияние в нем США. В настоящий момент, когда статус ЕСБР не определен, и идут споры о степени связанности их с НАТО, Россия выражает готовность оказать посильную помощь, видимо при условии «удаленности» Сил от НАТО и его механизмов⁴⁵.

          Представляется, что на данный момент по крайней мере неразумно рассматривать ЕОПБО как инструмент, который поможет вбить клин в отношения Западной Европы и СIIIА. Однако по мере развития ЕСБР, а главное, развития европейской оборонной идентичности, ЕС будет приобретать все больший вес в сфере европейской безопасности, что не сможет не оказать определенного влияния на трансформацию НАТО. Неизбежность развития оборонной идентичности предопределяется в свою очередь необходимостью стран ЕС оградить себя от постоянного активного участия США в жизни Европы, будь то вмешательство или невмешательство в урегулирование нестабильности. Европе нужно научиться собственными силами защищать экономические достижения, а возможным это будет лишь через преодоление внутренних противоречий.

          Оборона является одной из  важнейших функций государств, поэтому  европейским странам очень трудно  будет усилить институционализацию  процесса (которая необходима) через  более глубокую интеграцию (принятие  оборонных решений квалифицированным большинством голосов, или расширение полномочий Еврокомиссии в этой сфере). Наиболее вероятный путь — институционализация через углубленное межгосударственное развитие — усиление позиций Комитета по Безопасности и Обороне и усиление роли Высокого Представителя.