Подобно тому, как учению
церкви, оправдывавшей и защищавшей
феодальную эксплуатацию, противостояли
народные еретические антифеодальные
учения, так и духовной культуре
господствующего класса противостояло
духовное творчество народных
масс: сказочно-былинный эпос, песни,
музыка, танцы и драматическое
действие.
О богатстве народного творчества
прежде всего говорит то обстоятельство,
что первоначальной основой наиболее
крупных эпических произведений
западноевропейского средневековья
являлись народные сказания. С
наибольшей полнотой эти народные
сказания сохранились в северных
и северо-западных областях Европы,
где развитие феодальных отношений
совершалось сравнительно медленно
и где долгое время существовал
значительный слой свободного
крестьянства.
Эпические произведения бургундского
и франкского общества — «Песнь
о Нибелунгах» и «героические
поэмы», в частности «Песнь о
Роланде», сохранились лишь в
виде более поздних произведений,
в которых первоначальные народные
сказания подверглись соответствующей
переработке в интересах господствующего
класса. Однако сложившаяся на
основе народного эпоса, опоэтизировавшего
борьбу Карла Великого с арабами,
«Песнь о Роланде» носит черты
могучего народного влияния. Оно
сказывается в тех частях этой
поэмы, где говорится о любви
к «милой Франции», о ненависти
к врагам, посягающим на её
свободу, и где осуждаются все
феодалы, предающие интересы родины
в угоду личным интересам.
Огромную роль в народном
творчестве V—X вв., несомненно, играли
музыка и поэзия. Самое широкое
распространение во франкском
обществе имели народные песни
и былины, всевозможные шуточные
и сатирические песенки.
Народные массы очень долго
придерживались дохристианских
обычаев, совершали жертвоприношения
прежним божествам, соединяли
дохристианские религиозные обряды
с христианскими и «оскверняли»
христианские церкви народными
песнями и плясками. В VI в. на
юге Галлии бывали случаи, когда
народ, прерывая церковную службу,
провозглашал: «Святой Марциал, молись
за нас, а мы попляшем за
тебя!», после чего в церкви
устраивался хоровод и начинались
народные пляски.
Католическая церковь относилась
к музыкальному и поэтическому
творчеству народа резко отрицательно.
Видя в подобном творчестве
проявление «языческой», «греховной»,
«не соответствующей христианскому
духу» народной деятельности, церковь
настойчиво добивалась её запрещения
и жестоко преследовала непосредственных
выразителей и носителей музыкальной
культуры народа — народных
певцов и танцоров (мимов и
гистрионов).
Сохранились многочисленные
церковные постановления, направленные
против народных певцов и актёров.
Народное творчество, представителями
которого эти певцы и актёры
выступали, носило ярко выраженный
антифеодальный характер и было
опасно господствующему классу.
Поэтому церковь неутомимо его
преследовала. Вот почему Алкуин
заявлял, что «человек, впускающий
в свой дом гистрионов, мимов
и плясунов, не знает, какая
большая толпа нечистых духов
входит за ними следом». Карл
Великий в свою очередь преследовал
этих лиц, относя их к числу
«опозоренных», и категорически
запрещал представителям клира
держать при себе «соколов, ястребов,
своры собак и скоморохов».
Тем же духом были проникнуты
и многочисленные постановления
церковных соборов. Однако жизненная
сила народной песни и народного
драматического искусства оказалась
неодолимой.
Народное творчество существовало
и в области изобразительных
и прикладных искусств, несмотря
на то, что последние были полностью
подчинены интересам церкви и
талант народных мастеров поставлен
на службу господствующему классу
феодалов. Сохранились различные
художественно выполненные предметы,
служившие для украшения церковных
зданий или употреблявшиеся во
время церковных служб (богато
орнаментированные колокола; раки,
служившие для хранения мощей,
украшенные резными изделиями
из дерева или кости; различная
церковная утварь — чаши, кресты
и подсвечники из драгоценных
металлов; литые бронзовые церковные
врата и т. д.).
Неизвестные, но искусные
мастера, создававшие эти предметы,
несомненно, стремились к максимально
полному удовлетворению церковных
вкусов и не выходили в своём
творчестве за пределы библейских
преданий. Однако сами изображения
в ряде случаев носили на
себе следы народного влияния,
которое выражалось в реалистической
трактовке человеческих фигур,
в употреблении народных орнаментов
и в изображении разных действительно
существующих или же сказочных
животных.
Влияние народного творчества
сказывалось также и на исполнении
миниатюр, всевозможных заставок
и заглавных букв, украшавших
церковные рукописи. Миниатюры обычно
бывали цветными, так же как
и заглавные буквы, которые
изображались нередко то в
виде рыб или животных, то в
виде всякого рода птиц (аистов
со змеёй в клюве, павлинов,
петухов, уток), то в виде особых
сочетаний из листьев, розеток
и пр. «Звериная орнаментика»
сохранилась в народном искусстве
ещё со времён далёкого доисторического
прошлого. Широкое применение в
монастырских рукописях находил
и народный орнамент в виде
ленточной плетёнки. Узорчатые ткани
(ковры, церковные покрывала) точно
так же свидетельствовали о
том, что воздействие со стороны
народного искусства не осталось
бесследным и для этой отрасли
прикладного искусства.
Значение народного творчества
во всех его проявлениях в
истории культуры средневекового
общества, так же как и в
истории человеческой культуры
в целом, было огромным. «Народ,—
писал А. М. Горький,— не
только сила, создающая все материальные
ценности, он — единственный и
неиссякаемый источник ценностей
духовных, первый по времени, красоте
и гениальности творчества философ
и поэт, создавший все великие
поэмы, все трагедии земли и
величайшую из них — историю
всемирной культуры» ( М. Горький,
Литературно-критические статьи, Гослитиздат,
1937, стр. 26.).