Жилище славян в XVII-XIXвв

Аналогичный круг представлений  был связан с печниками. Как и  плотникам, печникам приписывались  тайные способности, применение которых  могло сделать дом непригодным  для жилья. Считалось, что как  и плотники, печники были связаны с нечистой силой.

Своего рода ссылка на мифологический прецедент творения мира и «первого дома» присутствует в том или  ином виде во всех обрядах, совершавшихся  при строительстве, и в особенно явной форме - в ритуале жертвоприношения. Это видно уже из того факта, что  перед тем, как совершить жертвоприношение, на месте будущего сруба устанавливалось  деревце, безусловно связанное с  той концептуальной схемой, которую  принято называть «мировым деревом». Жертвоприношение должно было совершаться  в максимально  сакральном месте - «центре мира», который обычно маркируется  «мировым деревом».

В славянских обрядах при  строительстве дома в этой роли чаще всего выступает срубленное молодое  деревце, которое устанавливают  на месте будущей стройки. «При закладке нового дома крестьяне на предназначенном  для того месте прежде всего втыкают  в землю или просто садят с  корешком какое-нибудь дикорастущее деревце, например березку или рябинку  за ее крестообразную форму листьев.

Широко известные параллели  между строением человеческого  тела и строением жилища. Лоб, лицо, окно (око), усы, устье (уста), чело, ноги, зад – далеко не полный перечень терминов, общих для описания человека и жилища⁶.

Эволюция жертвы, замена человеческой жертвы животными, привела  к тому, что жилище стало уподобляться телу жертвенного животного.

Трудно сказать, связано  ли было с заменой живых существ  использование при закладке дома таких предметов, как деньги (монеты), ладан, шерсть, зерно, куски хлеба. Вполне возможно, что обе эти линии (живая  жертва и бескровная жертва) развивались  параллельно, хотя последовательность: живая жертва → бескровная жертва представляется наиболее вероятной, что  подтверждается и многочисленными  типологическими параллелями. О  бескровной жертве известно следующее: «Заставливая (закладывая) избу, кладут под угол деньги – для богатства, шерсть – для тепла, ладан –  для святости». «При закладке дома на углы бревен первого ряда кладут несколько  кусочков церковного ладана и серебряные монеты: ладан – чтобы домовой  не шутил, а монеты – чтобы богато жить».

Первый венец в конструктивном плане – это и образец другим венцам, из которых состоит сруб, и реализация пространственной схемы  жилища. Поэтому строительство сруба  жилища данного типа можно рассматривать  как Н-кратное воспроизведение  стандартных операций, которые применяются  при укладке первого венца. В  этом смысле венец имеет «морфологию», т.е. состоит из более мелких единиц, реализующих свое значение только в  связях с другими. Такими единицами  являются 4 венцовых бревна, которые  в любом случае попарно равны  между собой (одинаковой длины). Соединяются  они между собой по особым правилам, совокупность которых (в разных славянских традициях) представляет собой часть  технологического фонда

Соотношение четырёх стен жилища с четырьмя сторонами света  не вызывает сомнений.

Вообще в связи с  проблемой ориентирования хотелось бы подчеркнуть, что ориентация жилища – это не только соотнесенность сторон жилища со сторонами света, но и включение в целую систему  соответствий пространственно-временного, социального, религиозного, экономического, мифологического, космологического, хозяйственно-бытового характера; включение в символику цвета и символику чисел. В связи с последним, кроме отмеченности четверга (четвертого дня «творения»), следует еще раз подчеркнуть целостность этого числового комплекса и тех моделей, в основе которых число четыре .Существует большое количество свидетельств о том, что «с четом, целым связывается удача, а с нечетом и отсутствием целого – неудача, несчастье».

Оппозиция низ – верх выражена в разбираемой операции двояким образом. По отношению к  поверхности земли первый венец  выступает в роли верха, в то время  как в срубе он является нижним ярусом. Такое положение первого  венца можно сравнить со статусом «земли» в славянских религиозных  верованиях, где сочетание небо –  земля/земля – преисподняя «объясняется результатом двукратного применения процедуры различения по признаку верх – низ». Именно поэтому с первым венцом (как и с землей) связываются  и положительные, и отрицательные  представления в зависимости  от того, что в момент различения является точкой отсчета.

Дверные и оконные проемы еще в прошлом веке прорубались, как правило, в уже собранном  срубе, для чего вырубалось (а позже  пропиливалось) необходимое число  венцов (для волоковых окон рубили до половины два соседних бревна, для косящатых – 2-3 венца).

Установка окон и дверей сопровождалась действиями ритуального  характера. Так, на Украине, вставляя дверную  раму, говорили: «Двери, двери! Будьте вы на заперти злому духу и ворови», - и делали топором знак креста. То же делают, когда вставляют притолоки  и подоконники для окон. При  этом также обращаются к окнам  с просьбою не впускать в хату воров, разбойников и злых  духов.

Целью подобных действий было придание дверям и окнам характера  своеобразного фильтра, задерживающего нежелательные интенции внешнего мира и, таким образом, регламентирующего  связь дома с остальным пространством.

Параллельно существует целая  система символических способов очищения: окрещивание дверей, дверных  косяков, порогов, с тем, чтобы не проникала «нечистая сила». («На  дверях кладут кресты смолой – все  время года»).

Другие виды связи, в частности  использование окна в качестве такого же хода, как и двери, проницаемость  окон для человека, птиц, животных, считались  нежелательными и опасными. («Ласточка  в окно влетит – к покойнику»; «Залетит случайно в комнату через  окно птичка – быть беде, особенно пожару»). В то же время через окно выносят  умерших некрещеных детей и взрослых покойников, болевших, например, «горячкой».

Непосредственная связь  окон с иным пространством утверждается в запретах выливать в открытое окно воду (помои), плевать, выбрасывать кости  и т.п., так как «там нередко  стоит ангел Господень, который  в это время, чтобы ему не плеснули в глаза, уходит; в избе часто случается, что произносят бранные слова, а  потому здесь находится чаще черт, а ангелу здесь нет места, и  он стоит тогда у окошка».

Особый комплекс обрядовых  действий связан с подъемом матицы. Матица, матка, матница (укр., белор. –  сволок) – бревно, служащее основанием для потолка. «Это – толстый, отесанный  с четырех сторон брус, который  обычно не выпускают концами за плоскость  стен, а врубают в полдерева.

Укладка матицы при строительстве  жилища отмечается, с одной стороны, как конец строительства собственно сруба (возведения стен), а с другой – как начало завершающего этапа, связанного с укладкой перекрытий. Поэтому обряды, связанные с матицей, имеют смысл, прежде всего на уровне пространственно-временных отношений.

С семиотической точки  зрения матица обозначала, прежде всего, границу.

Место под матицей (под  ее центром) является также и серединой  избы, ее топографическим центром, где  происходит большинство обрядов, не связанных с сидением за столом или  с печью.  

С установкой деревца (или  ветки дерева) мы уже встречались. Всякий раз установка деревца  маркирует наиболее значимые моменты строительства.

После установки матицы и  так называемого «матичного»  угощения катались на лошадях с песнями, чтобы все селение видело, что  матицу положили. И только через  день продолжали достраивать дом.

Помимо ритуала строительства, матица отмечена в целом ряде стандартных  ситуаций, причем не только в ритуальной, но и в повседневной жизни семьи.

Гость (т.е. чужой, в том  числе и этимологически), войдя  в избу, садится на лавку у входа  и не должен заходить за матицу без  приглашения хозяев.

Для того чтобы путь был  счастливым, перед уходом следует  подержаться за матицу.

Типичными формами крыши  у восточных славян являются двускатная и четырехскатная, причем двухскатная  крыша «конем», «на коня» распространена в северо-, средневеликорусских и  белорусских губерниях, а четырехскатная «по- круглому» - в южно-великорусских  и украинских.

Особый интерес вызывает верхняя часть крыши. «На щель, образуемую сходящимися наверху  тесинами обоих скатов, насаживалось сверху толстое бревно с угловатым  желобом снизу; это – охлупень, шелом. Своей тяжестью он зажимал  тесины кровли и удерживал их от сноса ветром. Переднюю, комлевую, часть  охлупня, прикрывающую с фасада стык тесин и торец князевой слеги, часто обтесывали в виде коня или  птицы». Верхнее ребро князевой слеги  называлось конек или князек. Изображение  лошадиной головы на крыше связано, по-видимому, не только с космической («солнечной») символикой коня.

С крышей связано и последнее, самое обильное угощение плотников, которое называлось замочка крыши.

Обряды, сопровождающие строительство  дома, заканчиваются необычно: в  течение определенного срока (7 дней, год и т.п.) дом должен оставаться незаконченным с той целью, чтобы избежать смерти кого-либо из членов семьи.

 

3. Обряды при переходе в новый дом

Дом еще не вполне принадлежит  сфере «культуры», хотя уже выделен  из «природы». Известная амбивалентность  дома, сочетание в нем признаков  «культуры» и «природы», определила характер действий, направленных на вытеснение природного начала и окончательное  инкорпорирование дома в область  освоенного. Об этом говорят следующие  действия ритуального характера.

Древний человек никогда  не был до конца уверен в том, что  действительно не нарушил ни одного мистического запрета при выборе места, сроков и материалов строительства; в том, что во время самой работы должным образом выполнил все  необходимые правила; в том, наконец, что не прошмыгнул мимо злой человек  и не сглазил строение, сопроводив нехорошим помыслом притворно-ласковые слова. Короче, следовало обязательно  испытать, “доброй” ли получилась изба, можно ли в ней жить.

«При переходе в новый  дом первым во двор пускается петух, а в избу – кошка. Без петуха во дворе и скот вестись не будет, а если и будут дойные коровы, то молоко и масло от них получится  безвкусным, совершенно «пустым». Кошка  же первой встретит своего хозяина  на том свете».

«Всякий, вошедший в дом  «первым», по народному поверью, «до  году помрет»; посему, когда входят в новый дом, то пускают в него прежде кошку (иногда – черного кота)»⁷.

В новый дом старались  пустить живое существо (петуха, курицу, кошку), которое, скорее всего, выступало в роли ритуального  двойника человека, его «дублера» (поверье  о смерти в течение года жильца, вошедшего в дом первым). Показательно, что в их число входят наиболее близкие человеку домашние животные и птица.

Непосредственному переходу людей в новый дом предшествует также ряд операций, связанных  с «переселением домового» и  перенесением некоторой сущности прежнего жилья («доли»), воплощенной, например, в гоне прежнего очага, в некоторых  его атрибутах, в домашнем соре, иконах и т.д. «Переходя в новый дом, хозяин ночью входит в старый дом, кланяется на все четыре стороны  и приглашает домового пожаловать в  новый дом. В новом доме в подъизбице или же на чердаке ставится и угощение домовому: ломоть хлеба с солью и чашка водки».  Особый ритуал приглашения домового объясняется представлениями о том, что «без приглашения домовой не покидает старого дома, и поэтому ему приходится вступать в спор с вновь пришедшем домовым. Неприглашенный домовой жалобно плачет и нередко мстит как прежнему, уже выехавшему, так и новому хозяину дома».

Сор, конечно, переносили не весь, лишь горстку, которую и бросали  в святом (красном углу), а прочий тщательно выметали из покидаемого  дома, чтобы «не оставить в нём  Долю».

Первое возжигание огня в  новой печи – целая отдельная  тема. После святого угла это было второе по ритуальной значимости место  в доме. Стоит добавить, что «возгнетание»  огня было ещё и своего рода юридическим  актом, закреплявшим право собственности.

Непременным элементом новоселья  поныне остаётся застолье, на которое  созывают гостей. В древности она  поистине «освящала» вновь осваиваемое  пространство, ещё крепче утверждая  в нём хозяев.

А, кроме того, особое значение придавалось самому первому гостю. Первым человеком, заглянувшим в  новую избу. Обязательно должен был  стать кто-то домовитый, хозяйственный, порядочный. Добрый и щедрый – ни в коем случае не «лиходей» и не горе-хозяин, у которого всё валится  из рук. Но уж об этом заботились соседи и друзья новосёлов.

Любопытно, однако, что окончательно освоенной, «освящённой», полностью  «прирученной» и обжитой изба считалась лишь после того, как  в ней совершалось одно из ключевых событий жизненного цикла: рождение, смерть или свадьба. Именно к этим моментам языческого освящения в  позднейшую эпоху приурочивали и  христианское освящение, происходившее, таким образом, иногда через несколько  лет после постройки избы.

Только с этого времени  новый дом становился воистину Домом, в котором, согласно пословице, «и стены  помогают».  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II. Типы строений

2.1 Жилые постройки

Виды жилых построек изменялись вместе с их развитием, при этом чаще всего с появлением нового вида старый не отмирал, а занимал подсобное  место в сочетании с новым. Рассмотрим некоторые из них.

Основным жилым помещением русского населения в XVII-XIX вв. являлась изба, где жило все семейство крестьянина.

Весьма характерно, что  сам термин «изба» связывается с  различным по конструкции жилищем; этот термин обозначает вообще жилье  с печью. Теплое жилье⁸.

Изба, обычно состояла из двух срубов, сеней и горницы. Нередко  разделялась на зимнюю и летнюю части, в одной жили летом, в другой –  зимой. В зимней делалась печь, в  летней - не всегда.; зимнее строилось  с меньшим количеством окон, часто  с одним волоковым, а в летнем окон было больше. В зимних избах  топки дольше сохранялись по черному, в летней – если и устанавливали  печь, то обязательно с трубой. Такие  жилища были только у более зажиточных крестьян⁹.