Нравственно-религиозные основы семейной политики Российской империи начала XX века

Обязанностей детей  по отношению к родителям было меньше. Поскольку воспитание невозможно без послушания детей родителям, дети должны были почитать родителей  и быть им послушными (X, ст. 179).

Согласно «Уставу  гражданского судопроизводства», им запрещалось  свидетельствовать против родителей  в суде (XVI, ст. 371, п. 3).

Дети были обязаны  содержать престарелых родителей (X, ст. 194) в соответствии со своими возможностями. Согласно «Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» несоблюдение этой обязанности влекло за собой заключение в тюрьму на срок до трех месяцев. (XV, ст. 143).

В законе также прописывалась  защита родителей от посягательств  детей. За убийство отца или матери полагалось самое суровое наказание: бессрочная ссылка в Сибирь на каторгу  и заключение в остроге без  права ослабления условий содержания; срок каторги ограничивался только неспособностью осужденного к труду  по старости (XV, ст. 1449). За причинение вреда  здоровью и умственным способностям родителей дети приговаривались  к наказаниям, увеличенным на две  степени по сравнению с обычными наказаниями (XV, ст. 1492). 

В «Своде» рассмотрены  четыре категории детей:

    * законные  дети;

    * дети  от браков недействительных;

    * внебрачные  дети;

    * усыновленные  дети.

Вопросы усыновления  и опекунства достаточно сложны, поэтому  мы ограничимся их кратким рассмотрением.

Дети, рожденные в  браке, признанном недействительным, получали все права детей законных (X, ст. 131, п. 1) и оставались с родителем, невиновным в заключении незаконного  брака (X, ст. 131, п. 2). Содержать ребенка  обязаны были оба родителя, сообразно  своим средствам (X, 131, п. 5). После  смерти родителя, у которого оставался  ребенок, или в случае лишения  его родительской власти, дети, если не назначался особый опекун, переходили под родительскую власть другого  родителя (X, ст. 131, п. 6).

Внебрачные дети становились законными и получали все права законных детей в  случае брака их родителей (X, ст. 144, п. 1). Хотя прямо об этом нигде не говорится, внебрачные дети оставались с матерью и наследовали только имущество матери (X, ст. 132, п. 12).

Ребенка, не достигшего совершеннолетия, содержали оба  родителя. В случае способности ребенка  содержать себя самому или замужества (для дочери), родители могли прекратить содержание до наступления совершеннолетия (X, ст. 131, п. 5). Отец внебрачного ребенка  был обязан содержать не только его, но и мать, если уход за ребенком лишал  её возможности зарабатывать себе на жизнь (X, ст. 131, п. 6, 7).

Отец, содержащий внебрачного  ребенка, имел право надзора за его  содержанием и воспитанием (X, ст. 131, п. 10) и мог быть назначен его  опекуном в предпочтительном порядке (X, ст. 131, п. 11).

Усыновлять детей  дозволялось лицам старше 30 лет, старше усыновляемого не менее чем  на 18 лет и имеющим общую гражданскую  правоспособность (X, ст. 146), у которых  не было собственных детей (X, ст. 146) и которые не были обречены на безбрачие  по сану (X, ст. 145).

Усыновлять собственных  детей можно было только при отсутствии собственных несовершеннолетних законных и узаконенных детей (X, ст. 150, п. 1).

Усыновлять детей-христиан дозволялось только христианам, а  нехристиан — нехристианам (X, ст. 148). Это было сделано с целью защиты детей от принуждений со стороны  приемных родителей сменить вероисповедание.

Для усыновления  требовалось согласие родителей  усыновляемого или его опекунов и попечителей, согласие обоих супругов-усыновителей и согласие самого ребенка, если он достиг 14 лет (X, ст. 149).

Усыновленный получал  все права законных детей (X, ст. 156, п. 1).

Характерные черты  русского семейного права

Русское законодательство уважало традиции и обычаи народов, проживавших на территории Российской империи, поэтому для разных губерний существовали разные законы, что было вызвано религиозными, культурными  и географическими причинами.

Так, например, для  природных жителей Закавказья возраст  вступления в брак для лиц обоего пола, указанный в ст. 3 и 63, был  ниже на 3 года.

Женам лиц православного  вероисповедания, признанных пленными или пропавшими без вести в  результате русско-японской войны, разрешалось  подавать прошение о разводе по истечении  всего двух лет (X, ст. 56, п. 1) вместо пяти.

Для Лифляндской, Эстляндской, Курляндской, Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской, Подольской губерний, природных  жителей Финляндии, мусульман, лиц  иудейского вероисповедания, буддистов  действовали особые законы, касающиеся вступления в брак, прописанные с  той или иной степенью детальности.

Можно утверждать, что  дореволюционное семейное право  было достаточно гибким, учитывало  в первую очередь нравственно-религиозные  отношения как основу поведения  и взаимодействия людей, подчеркивало свободу выбора по многим нравственным вопросам.

Тем не менее, необходимо отметить, что некоторые правоведы  заявляли о необходимости реформирования брачного права. Для этого имелись  все возможности, однако помешала начавшаяся Первая мировая война.

Несмотря на кажущуюся  статичность (некоторые положения  сохранились с Соборного уложения 1649 г.) семейное право эволюционировало, и важность необходимых изменений  осознавалась в том числе и  правительством.

Примером может  служить проект закона, предлагавшего  разрешить раздельное проживание супругов, упомянутый А. И. Загоровским в своей  книге [26].

Развод и раздельное проживание были болезненными вопросами. Государство стремилось всеми силами защитить целостность брака как  института, однако при этом не всегда существовали возможности для соблюдения этого условия. Согласно проекту, супруги  могли жить порознь в случаях  жестокого обращения, тяжких оскорблений, некоторых болезней, развратной жизни, пьянства и мотовства одного из супругов.

В «Своде» отношения  строились на основе разделения обязанностей и взаимного уважения членов семьи, основываясь во многом на идеях эпохи  Просвещения [27].

Дореволюционные законы были рассчитаны на религиозных людей, следующих правилам, установленным  Церковью.

К сожалению, нередко  эти законы не соблюдались, т. к. далеко не все следовали евангельским заповедям. У многих отсутствовал внутренний нравственный контроль и они злоупотребляли своей  властью. Кроме того, некоторые понимали и трактовали нормы закона по-своему и применяли их в соответствии со своими представлениями.

Выводы

Вопросам семейной политики в России начала XX в. уделялось  большое внимание, к их обсуждению привлекались лучшие умы своего времени  — не только государственные деятели, но и виднейшие ученые, мыслители, философы, историки, цивилисты.

Семейную жизнь  регулировали два института: Церковь  и государство. Церковь регулировала личные отношения, государство —  имущественные. Оба института поддерживали традиционные семейные ценности.

Кроме того, Церковь  защищала автономию семьи и не позволяла государству вмешиваться  в жизнь семьи. Царская семья  служила символом, образцом и опорой семейственности.

Брак рассматривался законом как комплексное явление, и признавались религиозная, нравственная, экономическая и юридическая  составляющие брака.

Разделение обязанностей между супругами было четко прописано. Разделение ролей внутри семьи соответствовало  традиционным представлениям. Родители имели широкие права и значительные обязанности по отношению к детям.

Однако необходимо отметить, что, несмотря на всю жесткость, закон старался, как в имущественном, так и в моральном плане, поддерживать наименее защищенных членов семьи —  женщин и детей.

При этом закон был  крайне гибок в вопросах материальной составляющей брака, а также учитывал географические, религиозные и другие различия.

Хотя дореволюционное  русское законодательство в целом  отставало от западноевропейского, в некоторых вопросах (например, право распоряжаться собственным  имуществом в браке), оно опережало  его.

Основной проблемой, с которой сталкивалось законодательство, было несоблюдение норм права, которое  приводило к тому, что их потенциал  не реализовывался полностью.

Исходя из всего  вышесказанного, можно утверждать, что семейная политика в дореволюционной  России достигала своих целей  — преобладали прочные брачные  союзы, опиравшиеся на нравственные идеалы, семья была в основном независима от государства, поэтому решение  вопросов, касающихся внутренней жизни  семьи, было прерогативой самой семьи.

В заключение сделаем  важное замечание о том, что перенимать законодательную базу той эпохи (как предлагается рядом правоведов, в частности А. Б. Зубовым) следует  с крайней осторожностью, т. к. императорская  Россия была аграрным государством. Консервативная патриархальная семейная политика была тогда наиболее уместна. В настоящее  время образ жизни населения  коренным образом изменился, поэтому  перед принятием той или иной нормы необходим тщательный анализ последствий её применения. 
 
 

[1] Заозерский Н.  А. Право Православной грековосточной  русской церкви как предмет  специальной юридической науки.  М.: Типография М. Г. Волчанинова, 1888. С. 33.

[2] Например, в кн. «Демографическая модернизация  России: 1900–2000» под редакцией  А. Вишневского (М.: Новое издательство, 2006) лишь мельком вводятся вопросы  дореволюционной семейной политики, а основное внимание уделено  брачности и другим чисто демографическим  аспектам.

[3] А именно, издание  1912 г. (СПб.: Русское книжное товарищество  «Деятель») —

http://civil.consultant.ru/code/.

[4] XVI т. — «Законы  о судопроизводстве гражданском»  — был добавлен в 1864 г. после  судебной реформы.

[5] Тесля А. А.  История законодательства о праве  поземельной собственности в  России с IX по начало XX века. 2004 —

http://civil-law.narod.ru/wissled/tesly … zs13.html.

[6] См., например: Миронов  Б. Н. Социальная история России  периода империи (XVIII — начало XX в.). Т. 2. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. С. 38.

[7] Здесь и далее  римской цифрой обозначается  том.

[8] Казанский П.  Е. Власть Всероссийского Императора. Одесса: Техник, 1913. С. 160.

[9] Градовский А.  Д. Начала русского государственного  права. Т. I. СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1875. С. 151.

[10] Загоровский А.  И. Курс семейного права. М.: Гарант, 2003. С. 6.

[11] Мейер Д. И.  Русское гражданское право. М.: Статут, 2000. С. 87.

[12] Здесь и далее  цитируется канонический перевод  Библии, перепечатанный с издания  Московской Патриархии (Библия. М.: Российское  библейское общество, 1995).

[13] Канонист —  ученый, занимающийся церковным  правом (jus canonicum).

[14] Bluntschli, Johann Caspar. Allgemeines Staatsrecht. 2 B. München: Literarisch-Artistische Anstalt der J. G. Cotta’schen Buchhandlung, 1857. S. 251–253. Цит. по: Заозерский  Н. А. Право Православной грековосточной  русской церкви как предмет  специальной юридической науки.  М.: Типография М. Г. Волчанинова, 1888. С. 47.

[15] Миронов Б. Н.  Социальная история России периода  империи (XVIII — начало XX в.). Т. 1. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. С. 181.

[16] «Содержание отношений  семейных в большинстве случаев  дано самой природою, веления  которой право только освещает  и приноравливает к потребностям  общества: в виду особой важности  отношений семейных для общежития,  предписания права, касающиеся  их, имеют характер абсолютных, неизменных  по частному произволу, норм, в  противоположность отношениям имущественным,  где частная автономия имеет  полный простор. Поэтому нормы  семейного права заключают в  себе в значительной степени  элемент публичный, тогда как  нормы права имущественного запечатлены  характером приватным» (Загоровский  А. И. Курс семейного права.  Одесса: Экономическая типография, 1902. С. 3.)

[17] Мейер Д. И.  Русское гражданское право. М.: Статут, 2000. С. 86.

[18] См. об этом: Миронов  Б. Н. Социальная история России  периода империи (XVIII — начало XX в.). Т. 2. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. С. 46.

[19] Загоровский А.  И. Курс семейного права. М.: Гарант, 2003. С. 39.

[20] О причинах  и последствиях потери автономности  современной семьей на примере  Америки великолепно рассказано  у А. Карлсона в его книге  «Общество — семья — личность: социальный кризис Америки». М: 2003. С. 49–57.