Основы права

Только практика, по общему признанию, может служить критерием  истины. Однако для того, чтобы практика “сказала” свое слово и тому или иному определению понятия  права был вынесен оправдательный или обвинительный “приговор”, потребуется определенное время. Только на основе накопленного опыта можно  будет с уверенностью говорить о  преимуществах или недостатках  того или иного подхода к изучению права и его определению.

Это относится ко всем, существующим в мировой государственно-правовой практике и, естественно, имеющим “право”  на свое существование подходам к  рассмотрению права и его определению. В известной мере это касается также сугубо классовых и внеклассовых дефиниций права.

Оговорка – “в известной  мере” здесь необходима для того, чтобы подчеркнуть то обстоятельство, что имеющийся опыт определения  права путем чрезмерного выпячивания, преувеличения его классовости  в советской литературе и одновременно полного его отрицания или  подчеркнутого игнорирования в  западной литературе, свидетельствует, также как и в случае с государством, о двух крайностях.

Первая из них заключается  в абсолютизации роли классовости, в ее явной переоценке, а вторая – в ее ничем не оправданном  игнорирования, в ее недооценке. Шарахание из одной крайности в другую при определении понятия права, также как и во всех других случаях, - не лучший способ нахождения научной истины.

В реальной жизни классы существуют наряду с другими социальными  и политическими общностями людей. В полной мере проявляются и их интересы, особенно когда классы находятся  у власти. В силу этого было весьма неразумным и опрометчивым в процессе выработки понятия права и  определения его сущности и содержания “не замечать” их существования  и функционирования, полностью игнорировать влияние классов и их интересов  на государственно-правовую жизнь.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Основные признаки  права

 

Что такое “истинный закон”? – вопрошал Цицерон. И тут же отвечал, соотнося право не только со справедливостью  и добром, но с самой природой, естественным бытием человека, что  – это “разумное положение, соответствующее  природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает  к исполнению долга...” Право, по Цицерону, устанавливая те или иные ограничения и запреты, “запрещая, от преступления отпугивает; однако оно  ничего, когда это не нужно, не приказывает  честным людям и не запрещает  им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что-либо или запрещая”.

Идеи и основные положения  естественного права нашли свое отражение в конституционном  и текущем законодательстве многих современных государств. Например, в Конституции РК прямо указывается  на то, что “основные права и  свободы человека неотчуждаемы и  принадлежат каждому от рождения” (ст. 17, п. 2). Тем самым подчеркивается, что они “не даруются и не устанавливаются  “свыше” каким бы то ни было государственным  или иным органом, а возникают  и существуют в силу естественных, ни от кого не зависящих, причин.

Наряду с названными факторами, оказывающими большое влияние на формирование представления о сущности и содержании права а также  на его определение, важную род в  данном процессе играют и другие факторы. Среди них следует выделить такие, которые связаны со служебной  ролью и социальным назначением  права в жизни общества и государства.

Общепризнанным является тот факт, что в социальном плане  право никогда не бывает абстрактным. Оно всегда выражает и закрепляет волю и интересы господствующих классов, стоящих у власти социальных слоев, групп, прослоек. Нет права “вообще”. 0но всегда конкретно и реально.

В чем это проявляется? В первую очередь в том, что  право на всех стадиях его развития освящает и закрепляет имущественное, социальное и иное неравенство людей. Неравенство рабовладельца и  раба, феодала, помещика и крепостного, работодателя и работополучателя. Даже размер наказания за убийство человека раньше ставился в зависимость от его общественного положения. Так, по “Русской Правде” – важнейшему памятнику древнерусского права – за убийство княжеского служащего дружинника следовал штраф (вира) – 80 гривен. За убийство “купчины” – 40 гривен. А за убийство княжеского холопа – крестьянина следовало вознаграждение его хозяину в размере пяти гривен.

По “Салической правде”  – правовому памятнику салических франков конца V в. н.э. – за убийство свободного франка был предусмотрен штраф (вергельд) в 200 денежных единиц –  солидов. За убийство полусвободного (мета) – 100 солидов. За убийство зависимого крестьянина (колона) полагался штраф в 63 солида. За убийство раба взыскивалось всего лишь 35 солидов и то в пользу хозяина.

В то же время “Салическая  правда”, выражая волю и защищая  интересы господствующих кругов, предусматривала, что “если кто лишит жизни  человека, состоящего на королевской  службе”, то с него взыскивается тройной, по сравнению с обычным свободным  франком, вергельд в сумме 600 солидов.

Явно выраженное или завуалированное  неравенство людей прослеживается и во множестве других, изданных ранее или на последующих этапах развития человеческого общества актах. Широко известное в марксистской и немарксистской литературе положение  – выдержка из “Манифеста Коммунистической партии” о том, что право буржуазии  “есть лишь возведенная в закон  воля вашего класса, воля, содержание которой  определяется материальными условиями  жизни вашего класса”, несомненно имеет  под собой реальную основу, по существу адекватно отражает реальную действительность.

Аналогичный вывод можно  сделать и в отношении других классовых по своему характеру положений  и государственно-правовых утверждений. Не подлежит никакому сомнению тот  факт (и это подтверждается повседневной государственно-правовой практикой), что  право в любом обществе и государстве  выражает волю и интересы экономически и политически господствующего при данной системе отношений класса, что обслуживает прежде всего стоящие у власти классы.

В этом смысле Ленин безусловно был прав, когда отстаивал тезис  о том, что содержащаяся в любом  нормативно-правовом акте государственная  воля есть воля господствующего класса. “Воля, если она государственная, –  писал он, –должна быть выражена как закон, установленный властью”. В принципе, разделяя данный, многократно  подтвержденный самой жизнью, тезис, следует в то же время обратить внимание на определенные изъяны, известную  уязвимость данного положения. Дело заключается в том, что, сводя  всю государственную волю, выражаемую в праве, а вместе с ней и  все социальное содержание права  только к классовому содержанию, мы тем самым упускаем из вида сознательно  или непроизвольно, во-первых, все  остальные, существующие в обществе, помимо классовых и наряду с классовыми, многочисленные социальные общности (группы, слои, трудовые коллективы), их волю и  интересы. Во-вторых, не учитываем того, что у власти в определенные, чаще всего переходные периоды, от одной, исторически сложившейся системы  власти к другой, могут стоять не классы, а определенные группы (клики, “кланы” и т.п.) людей со своими взглядами, ценностями и интересами, отражаемыми в праве. И, в-третьих, упускается из виду тот общеизвестный  факт, что в любом обществе наряду с защитой интересов стоящих  у власти классов или слоев, право  самопроизвольно, естественно или  вынужденно отражает также интересы всего общества.  В нем неизменно  сочетаются групповые интересы с  общесоциальными, национальные, классовые и иные – с общечеловеческими. Степень такого сочетания и соответствия не везде одинакова. Но она существует, И это естественно. Ибо право изначально порождается и развивается не как результат деятельности лишь отдельного класса, нации или группы людей. Оно является порождением всего общества и результатом естественного развития всего общества. Право есть величайшая ценность и элемент культуры всего человечества. В равной мере оно относится как к национальному, так и международному праву. Убедить в этом позволяют такие, например, имеющие огромную общечеловеческую значимость акты нашего времени, как Всеобщая декларация прав человека 10 декабря 1948 года Генеральной Ассамблеей ООН; Международный пакт о гражданских и политических правах, принятый 16 декабря 1966 года Генеральной Ассамблеей ООН; Декларация о предоставлении независимости странам и народам, принятая 14 декабря I960 года Генеральной Ассамблеей ООН; и другие им подобные акты. В них закреплены не только высокогуманные, общечеловеческие интересы, но и непреходящие общечеловеческие ценности.

Такие же или им подробные  конституционные принципы, права  и свободы, затрагивающие интересы  всех или подавляющего большинства  членов общества, провозглашаются и  законодательно закрепляются и во многих странах. Однако при этом как и  прежде открытыми, далеко не однозначными остаются вопросы типа: Как соотносятся  в данном случае общечеловеческие и общенациональные интересы классовыми интересами? Не “растворяются” ли последние в первых? И, наконец, действительно ли интересы всего общества, также, как и интересы отдельных индивидов, различных групп и ассоциации, не совпадающие с интересами господствующего класса, не только формально провозглашаются, но и практически осуществляются? Ведь не следует забывать, что в реальной жизни классовые и иные интересы зачастую стоят на первом плане, доминируют над общечеловеческими и общенациональными интересами. А кроме того, интересы правящих кругов и классов, также, как и их воля, как правило, не проявляются и не отражаются в праве в чистом, обнаженном виде. Они зачастую выступают и представляют себя в виде всеобщего интереса и в форме всеобщей национальной или государственной воли.

Подмечая данное обстоятельство, К.Маркс и Ф.Энгельс не без оснований  утверждали: “Помимо того, что господствующие индивиды при данных отношениях должны конституировать свою силу в виде государства, они должны придать  своей воле, обусловленной этими  определенными отношениями, всеобщее выражение в виде государственной  воли, в виде закона”. Разумеется, воля и интересы господствующих классов  или социальных слоев, стоящих у  власти, представляются в виде всеобщих лишь в идеологических целях, теоретически. Практически же все, как правило, обстоит наоборот. Специфические  воля и интересы правящих кругов реализуются  в реальной жизни не только непосредственно, но и посредственно, прикрываясь  всеобщей волей и интересами.

Таким образом анализируя многочисленные, сложившиеся в различное  время представления и суждения о праве, его назначении и сущности, можно указать на следующие его  важнейшие особенности и черты.

1. Право – это прежде всего совокупность, а точнее – система норм или правил поведения. Это не случайный набор случайных норм, а строго выверенная, упорядоченная совокупность вполне определенных правил поведения, это - система.

Как и любая иная система  она складывается из однопорядковых, взаимосвязанных между собой и взаимодействующих друг с другом элементов. Таковыми являются нормы права или правила поведения. Система должна быть внутренне единой и непротиворечивой. Возникающие между ее отдельными структурными элементами – нормами – связи, как и сами нормы должны быть направлены на выполнение строго определенных - регулятивных и иных функций, на достижение единых целей. Любая правовая система для того, чтобы стать действенной и эффективной, должна сложиться как целостная, органическая система. Это является одним из непременных требований и одновременно одним из признаков реальной, действующей, а не формальной правовой системы.

В основе любой системы  норм или правил поведения лежат  как объективные, так и субъективные факторы. В числе объективных  факторов выделяются однотипные экономические, политические, социальные, идеологические и иные условия, способствующие созданию и функционированию системы правовых норм в той или иной стране. Как отдельные нормы, так и их система в целом не создаются стихийно, произвольно, по желанию и усмотрению тех или иных отдельных лиц.  Они отражают объективные потребности общества и государства и “проецируются”   на  реально  существующие  экономические, политические и иные отношения. В этом плане, несомненно, прав был К.Маркс, когда писал, подчеркивая объективно обусловленный процесс нормотворчества, что “законодательная власть не создаст закона, - она лишь открывает и формулирует его”.

Попытки произвольного, умозрительного “конструирования” отдельных правовых актов или системы норм неизбежно  ведут к негативным или же к  непредсказуемым последствиям. Такого рода оторванные от жизни, от реальной действительности системы, а точнее – псевдосистемы, без риска ошибиться, можно охарактеризовать известным изречением Гете из “Фауста”: “Словами диспуты ведутся, из слов системы создаются”.

Разумеется, процесс создания и функционирования системы норм не только не отрицает, а, наоборот, всячески предполагает существование наряду с объективными и субъективных факторов. Речь при этом идет о разработке и осуществлении в той или  иной стране научно обоснованной правовой политики, подготовке и реализации планов законодательных работ, активного  участия специалистов-юристов в  процессе правотворчества, правоприменения, в правоохранительной деятельности государственных органов.

Говоря о системе норм, нормативности права как об одной  из важ- нейших его особенностей и черт, следует отметить, что нормативность вовсе не означает, по мнению ряда авторов, ограниченности или “замкнутости” права одними только нормами - правилами поведения.  Помимо норм и наряду с ними право должно включать в себя, с их точки зрения, также и другие структурные элементы в виде правоотношений, правовых взглядов и идей, правосознания, субъективных прав граждан.

Спор между сторонниками строго нормативного понимания права, когда оно рассматривается лишь как система норм или правил поведения, и расширительного его толкования имеет длительную историю.

Причем такого рода дискуссии  распространяются не только на отечественное, но и на зарубежное государствоведение и правоведение. Однако при всей длительности и периодической обостренности споров каждая, когда оно рассматривается лишь как система норм или правил поведения, и расширительного его толкования имеет длительную историю.  Причем такого рода дискуссии распространяются не только на отечественное, но и на зарубежное государствоведение и правоведение. Однако при всей длительности и периодической обостренности споров, каждая из сторон, участвующая в них, не только не отрицает, а, наоборот, заведомо предполагает существование системы норм как основного звена “узко” или “широко” понимаемого права. Более того, в некоторых случаях “нормативистское” понимание права чуть ли не возводится в абсолют. Г.Кельзен – основоположник нормативистской теории права склонен, например, рассматривать сквозь призму норм не только само право, но и правовой порядок (“правовой порядок представляет собой систему норм”), государство как “установившийся порядок”, другие государственно-правовые явления .