Основы права

2. Право – это не простая система норм, а система норм, установленных или санкционированных государством. В мире существует множество систем различных социальных норм. Но только система правовых норм исходит от государства. Все остальные создаются и развиваются различными негосударственными – общественными, партийными и иными органами и организациями.

Создавая нормы права, государство действует непосредственно, через свои, уполномоченные на то органы, или же путем передачи отдельных  своих полномочий на издание некоторых  нормативно-правовых актов негосударственными органами или организациями. В последнем  случае говорят о “санкционировании”, т.е. дачи разрешения государством на осуществление  ограниченной правотворческой деятельности этими негосударственными институтами.

Означает ли факт издания  или санкционирования государством системы норм их полную зависимость  от государства и подчинение государству? Является ли право лишь средством  в руках государства, одним из его признаков, атрибутов или  же оно выступает по отношению  к нему как один из относительно самостоятельных институтов?

В отечественной и зарубежной юридической литературе имеется  три группы различных мнений на этот счет, три значительно отличающихся друг от друга суждения.

Суть первого из них  состоит в том, как верно подмечает  известный российский правовед Г.Шершеневич, что нормы права рассматриваются в виде “требований государства”. Государство при этом, “являясь источником права, очевидно, не может быть само обусловлено правом.  Государственная власть оказывается над правом, а не под правом”.  Государство в свете такого сужения рассматривается как явление первичное, а право – вторичное.

Смысл второй, противоположной  точки зрения заключается в том, что само государство и государственная  власть должны носить правовой характер. В основе государственной власти должен лежать “не факт, а право”. Государство, хотя он и издаст правовые акты, “не может быть источником права”, “потому что оно само вытекает из права”. Над государством находится право, а не наоборот. Оно  его сдерживает и ограничивает.

Наконец, третий подход к  определению характера взаимоотношений  государства и права состоит  в том, что не следует вообще заострять  внимание на данном вопросе. Спор о  том, что логически предшествует другому - государство или право, – пишет с связи с этим венгерский государствовед и правовед И.Сабо, “столь же бесплоден как и спор о том, что исторически появилось раньше – государство или право”. С его точки зрения, тезис, согласно которому “право – это просто лишь государственный приказ, представляет собой такое же одностороннее упрощение”, как и суждение о том, что государство является “слугой права”.

По мнению автора, государство  и право “настолько соответствуют 

друг другу, настолько  едины”, что вопрос о том, что  из них первично что – вторично, “порожден не столько реальной действительностью (и в этом не является вопросом факта), сколько специфически априорным  подходом к соотношению этих двух явлений. Этот априорный вопрос характеризуется  либо подчеркиванием государственного волюнтаризма, либо выделением абстрактной  идеи права как самоцели”.

Вывод, к которому приходит автор, заключается в том, что  “обе эти ранние точки зрения игнорируют действительные взаимосвязи”, что  в действительности “государство и  право находятся друг с другом в функциональном единстве: одно предполагает другое, одно является цементом другого” .

И.Сабо и другие авторы, разделяющие  подобные взгляды, несомненно правы  в том, что в теоретическом, а  тем более – в практическом плане в значительной мере бессмысленно вести спор о том, что из двух явлений  – государство или право –  исторически первично, а что –  вторично.

Однако они не правы, когда  речь идет об установлении характера  взаимоотношений государства и  права. Это уже далеко не бессмысленное  занятие – определить, в каком  соотношении находятся государство  и право теоретически и практически. Важно установить, действует ли государственная  власть в рамках закона и является “законной властью” или же она  нарушает ею же самою установленные  правовые требования и ставит себя таким образом в положение  “незаконной (нелегитимной) власти”.

Вопрос о “связанности”  государства правом, о правовых пределах деятельности государства всегда находил  живой отклик у многих поколений  юристов и неизменно вызывал  среди них горячие споры.

Признавая чрезвычайно важную роль государства в процессе создания и реализации норм права, многие юристы исходили и исходят тем не менее  из того, что государственная власть не есть “воля”, могущая делать, что  угодно и как угодно“, “опираясь  на силу” и что “важнейшим служением  общему благу со стороны государственной  власти... является служение праву” .

В частности, такой позиции  наряду с российским профессором  Л.Петражицким, придерживается также известный юрист, основатель теории “солидаризма” (“синдикалистского” государства) Леон Дюги.

“Вполне возможно доказать, - писал он, - что, помимо своего создания государством, право имеет прочное  основание, предшествует государству, возвышается над последним и, как таковое, обязательно для  него”. Государство, доказывал Дюги, должно быть “подчинено норме права”, которая находит “свое первое проявление в совести людей, более полное выражение в обычае, в законе и свое осуществление в физическом принуждении государства, которое таким образом оказывается ни чем иным, как силой, служащей праву”.

Идеи подчинения государства  праву, его самоограничения, в том  числе и с помощью права, разделял также видный немецкий социолог и  правовед Георг Еллинек. Создавая теорию параллелизма, в соответствии с которой  государство и право развиваются  параллельно, “идут нога в ногу”  и отождествляя государственный  порядок с правовым порядком, автор  в то же время исходил из того, что создаваемое государством право  обязывает не только подвластных  индивидов, но и само государство.

Таковыми, в общих чертах являются основные признаки права определяемые его сущностью и назначением.

3. Право и закон

Различные подходы к взаимодействию права и государства, взаимоотношениям человека и государства сохранились  и в современном мире. Они не замыкаются в сфере научных дискуссий  и находят свое отражение в  Конституциях современных государств. Так, в Конституциях США, Франции, Италии, Испании воплощена надпозитивная (естественно-правовая) концепция прав человека, в Конституции Австрии, ФРГ - позитивистская. Однако такие различия в конституционных записях не следует переоценивать, поскольку конституции развитых западных государств ориентированы на принципы правового государства, следовательно на защиту и охрану прав человека.

Цель естественно-правовой доктрины - ограничить притязания государства  по своему усмотрению определять объем  прав и свобод человека, не считаясь с необходимым для нормальной жизнедеятельности индивида набором  прав, которые объективно присущи  ему от рождения и поэтому являются неотъемлемыми, неотчуждаемыми, независимыми от воли государства. Государство не может не признать права человека на жизнь, достоинство, неприкосновенность личности, жилища. И хотя эти права  принадлежат человеку от рождения, «защищенность» им придает юридическая  форма, т.е. форма закона. Поэтому  эти права не могут быть противопоставлены  государству, которое должно брать  на себя функцию не только их защиты и обеспечения, но и их законодательного формулирования. Особое значение имеет  запись этих прав в Конституции.

Необходимо также принять во внимание, что ограничение власти государства правами человека не должно вести к предельному умалению роли последнего, которая весома не только в охране прав и свобод человека, но и в придании им законодательной, т.е. общеобязательной формы, о чем  говорилось выше.

Значение позитивного выражения  естественных прав подтверждается опытом конституционного развития США. Конституция  США 1787 г. не содержала перечня неотчуждаемых прав, поскольку отцы-основатели исходили из того, что естественно принадлежащие человеку права не нуждаются в позитивном подтверждении в тексте Основного Закона. Их перечисление могло быть воспринято как исчерпывающий перечень прав и свобод, что могло привести к ущемлению тех прав, которые не вошли бы в перечень. Однако отсутствие в Основном Законе США перечня федерально закрепленных прав и свобод, вызвало критику этого документа. Под давлением общественного мнения вновь избранному Конгрессу США 1789 г. были предложены проекты поправок, содержащих положения о политических и личных правах. Десять первых поправок к Конституции, составивших федеральный Билль о правах, были ратифицированы к концу 1791 г. Непосредственно к правам человека относилось 7 поправок, предусматривавших свободу вероисповеданий, свободу слова и печати, право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями, неприкосновенность личности, жилища, бумаг и имущества и другие права.

Практика государств, признающих естественно-правовую доктрину происхождения прав человека, отнюдь не отвергает их позитивного  оформления. И естественно-правовая доктрина, и позитивистский подход в современном мире не выступают  как антиподы, антагонисты. Естественно-правовая доктрина акцентирует истоки происхождения  прав человека как его неотъемлемых, неотчуждаемых свойств. Она ставит права человека превыше государства, идея ее направлена на ограничение  правами человека тоталитарных притязаний государства. Вместе с тем, не находя закрепления в позитивном законодательстве, права человека выступают весьма неопределенно, размыто, и это затрудняет осуществление государством функции  их обеспечения и защиты.

В современном мире позитивистский подход в области прав человека неизбежно  должен опираться на нравственные категории  свободы, справедливости, самооценки индивида для того, чтобы законодательно выразить их в определенном каталоге прав человека. Обретая законодательное выражение, права человека получают дополнительную «энергию», а государство, законодательно закрепляя их, обязывает себя гарантировать  и обеспечивать права и свободы. Конституционная практика развитых государств в известной мере сняла  противостояние естественно-правового  и позитивистского подходов к  правам человека на основе конституционного закрепления основных прав и свобод, которое исключает подавление и  насилие государства по отношению  к личности, отстаивая ее автономию  и приоритет прав человека по отношению  к государству.

Кстати говоря, права человека, которые служат защите достоинства  индивида, почти без исключения с  давних пор гарантированы внутригосударственным  правопорядком Швейцарии (в основном писаными нормами и лишь в незначительной части неписаными). Принятая в 1874 г. федеральная Конституция основывается на либеральных ценностях. Поскольку права человека при принятии Конституции были интегрированы во внутригосударственное право, то со временем Верховный Суд Швейцарии отказал им в признании в качестве неписаных основных прав. Основные права гарантируются во внутреннем праве Конституцией федерации и законодательством кантонов. Это те права, на которые распространяется судебная защита. Однако некоторые важные права не названы в федеральной Конституции. В таком случае Федеральный суд иногда признает неписаные основные права и таким образом ликвидирует пробелы в Конституции.

Основные права, закрепленные в  конституциях государств, базируются на правах человека: они вбирают  в себя содержащиеся в них личностное и естественно-правовое начало. В  качестве существенно нового элемента выступает позитивно-правовая институализация. Государственно-правовое признание и гарантированность означают большой прорыв в идее прав человека. Заимствованные из постулатов и деклараций как права естественные, они становятся правами в юридическом смысле.

Именно разрыв позитивизма с  этими ценностями позволил широко использовать его тоталитарным режимам, в частности  Советскому государству, которое решительно отвергало учение о естественных правах и всегда выступало «благодетелем» по отношению к народу, получающему  свои права и свободы по милости  всесильного государства. Конституция  РК впервые в истории отечественного правового развития признала, что  «основные права и свободы  человека неотчуждаемы и принадлежат  каждому от рождения» (ч.2 ст.17). Вместе с тем, Конституция содержит позитивное закрепление широкого перечня прав и свобод, и это идет в русле  современной конституционной практики. Признавая естественные неотчуждаемые  права человека, законодатель стремится  закрепить их в основных конституционных  правах и свободах и обеспечить системой гарантий и механизмов защиты, также  законодательно регламентированных (конституционная, судебная, административная защита, институт Уполномоченного по правам человека, парламентский контроль и т.д.).

Выделение категории «основных  прав» человека, отнюдь не означает отнесения иных прав к «второсортным», менее значимым, требующим меньших  усилий государства по их обеспечению. Основные права и свободы составляют стержень правового статуса индивида, в них коренятся возможности  возникновения других многочисленных прав, необходимых для нормальной жизнедеятельности человека. Эти  права очень важны для индивида, его взаимодействия с другими  людьми, с обществом и государством. От основного права может отпочковаться  значительное количество других прав индивида. Например, ст.21 Всеобщей декларации прав человека предусматривает, что  каждый человек имеет право принимать  участие в управлении своей страной  непосредственно, либо через посредство свободно избранных представителей. Это основное право порождает  иные права: право на участие в  самоуправлении, право выдвигать  своего кандидата на время избирательной  кампании, право требовать отчета у избранного депутата о выполнении им своих обязанностей, право обращаться с запросом к депутату по какому-либо вопросу, связанному с деятельностью  последнего.

Часть 1 ст.22 Конституции РК закрепляет свободу и личную неприкосновенность каждого. Это основное право порождает  целую систему прав, закрепленных в УК РК, ГК РК, Кодексе РК об административных правонарушениях, УПК РК и других нормативных актах.

Поэтому основные фундаментальные  права, зафиксированные в конституции  государства и важнейших международно-правовых актах, являются базой для производных, не менее важных его прав.