Правосознание

Правосознание представляет собой совокупность мысленных и  чувственных оценок правовых явлений, правовых отношений. В научной литературе правосознание определяется как  часть (вид) общественного сознания, содержанием которого являются взгляды, убеждения, идеи, которые относятся к праву¹. Данное определение с формальных позиций может соответствовать понятию правовой идеологии. В структуре правосознания существуют еще чувственные элементы, образующие правовую психологию. В правовой системе правосознание выполняет довольно значительную функциональную нагрузку: преобразование потоков информации от правовой системы к субъекту правовой деятельности и обратно. Подобный информационный обмен осуществляется в сфере правосознания в юридических категориях, концепциях, правовых чувствах, с помощью которых люди оценивают правовую реальность. В силу непрекращающихся коммуникационных связей правосознание призвано отражать общую настроенность и состояние правового развития, служить интеллектуальной основой правовой системы.

Существенный вклад в  учение о правосознании внес выдающийся российский правовед И.А. Ильин, рассматривавший  его в качестве более значительного  феномена, чем само право. Это понятие  в работах ученого обозначает некий рационально-волевой акт, соединяющий  как психологически-аффективный  аспект, так и онтологически-правовой. Правосознание понимается Ильиным  как "естественное чувство права  и правоты", как "особая духовная настроенность инстинкта", как "особого  рода инстинктивное правочувствие" - как некая универсалия, имеющая  и формально-юридическое, и естественно-правовое измерение². Правосознание не тождественно "законосознанию" и не сводится к правильному усвоению гражданами норм позитивного права.

Понимание правосознания  в качестве внутреннего компонента изменяющейся правовой системы позволяет теоретически проанализировать детерминационные связи между целями и результатами правового развития. В правосознании переходного периода общественного развития отражается общий духовный климат правовой системы. Поэтому трансформации, присущие такому правосознанию, заслуживают особого научного внимания.

Признаки переходности наблюдаются  во всех компонентах правовой системы  современной России. Правосознание  в этот период можно характеризовать  как недостаточно развитое, не полностью  сформировавшееся или "незрелое". В целом оно отличается фрагментарностью, противоречивостью и радикальностью.

Фрагментарность правосознания  обусловлена разрывом единого духовно-правового  пространства, когда ранее господствовавшие правовые ценности оказываются отринутыми, а в отношении новых еще не сложился общесоциальный консенсус. Разрушение мировоззренческого стержня правовой системы в отсутствие механизмов передачи правового опыта от одного поколения субъектов права к другому влечет социальную напряженность.

Противоречивость переходного  правосознания вызвана несовершенством  иных компонентов правовой системы, чье состояние оно призвано отражать в идеях, чувствах. Нерешенность многих правовых вопросов и заимствование  неадаптируемых ценностей зарубежной правовой культуры затрудняют понимание и усвоение права широкими слоями населения, формирование устойчивых правовых традиций в массовом сознании.

По мере углубления реформ правовой радикализм может стать  реакцией на трудности преобразований. Удовлетворение социально оправданных  ожиданий общества не означает лавинообразного  преобразования правовой системы в  течение исторически короткого  периода времени. Последовательное, отвечающее приоритетам правового  регулирования повышение условий  жизни большинства членов общества более отвечает потребностям устойчивого правового развития.

Кризис правосознания  в переходный период общественного  развития возникает вследствие рассогласования  потребностей и интересов, ценностных ориентаций и установок, норм и традиций, сознательных правовых образов субъектов  правовых отношений. Парадоксальность переходной ситуации в духовно-правовой сфере заключается в том, что  правосознание не только отражает уже  сложившиеся правовые явления, но и  предопределяет характер будущих. Поэтому движение к правовой государственности должно идти не только по линии совершенствования законодательства, но и повышения уровня правосознания людей.

Некоторые ученые утверждают, что реформа правовой системы  возможна лишь при высоком уровне развития правосознания³. Подобные рекомендации сопровождаются попытками ускоренного внедрения в общественное правосознание новых идеалов, принципов, ценностей. Переориентация массового правосознания нередко происходит с преувеличением роли новых правовых идей. В положительной оценке динамики развития правосознания присутствует поспешность. В. Рукавишников, Л. Халман и П. Эстер полагают, что между политическими и правовыми культурами российской и "атлантической" цивилизаций с 1998 г. нет прежних глубоких качественных различий. И что в составе населения России "будет постепенно возрастать удельный вес носителей субкультур активной группы"⁴. Данный тезис представляется сомнительным, так как до сих пор он не получил подтверждения в социально-политической и правовой практике России.

Правосознание наряду с динамизмом обладает и устойчивостью, сопротивляемостью  новым идеям и принципам. Для  преодоления прочно вошедших в сознание правовых взглядов и предрассудков  требуется гораздо больше времени, чем для обновления нормативно-правовых актов. Переходное развитие правовой системы показывает, что трансформация процесса правообразования, системы права и системы законодательства может осуществляться в сравнительно короткие сроки, в то время как правовое сознание, которое было приобретено обществом в течение долгой жизни, не может подвергаться быстрым переменам.

Правосознание - явление  не только относительно самостоятельное  по отношению к многочисленным внешним  условиям, но во многом неизменное на протяжении значительных отрезков времени. Концептуально  важно обратить внимание на то, что  правосознание есть духовная основа правовой системы, обеспечивающая устойчивость последней даже при значительном динамизме развития. Правосознанию  присуща некоторая константа, которая  при всех изменениях экономики и  политики воспроизводит некий тип  отечественного правового мышления, выступающий основой российской традиции права. Правосознание и  правовая культура народа обеспечивают непрерывность развития правовой традиции, гарантируют правовую преемственность. Можно вспомнить, что при рецепции германского Гражданского уложения в правовую систему Японии данный правовой материал был фактически отторгнут сознанием японцев. Как замечают К. Цвайгерт и Х. Кетц, "многочисленные японские кодексы, скроенные по образцу континентального европейского права, оставались мертвой буквой в условиях правовой действительности этой страны"⁵. Аналогичная ситуация возникала при переносе европейского права в Оттоманскую империю. Вряд ли возможно в страну с устоявшейся традицией континентальной правовой семьи (например, Российскую Федерацию) перенести нормы обычного права. Выбор, вероятнее всего, будет сделан в пользу норм правовой системы страны из родственной правовой семьи.

В переходный период возникает  несоответствие правовой идеологии  и правовой психологии подавляющего большинства людей изменившейся реальности. (При этом правовая идеология может "забежать" далеко вперед в сравнении с развитием социально-экономической ситуации, а правовая психология - заметно отстать от них.) Это приводит к неадекватному поведению субъектов права, усугубляющему социально-психологическую дезадаптацию общества в переходный период.

Структурная преемственность  в правовой сфере оказывается  тесно связанной с преемственностью в культурных ориентациях. В правосознании  возникают переходные симбиозы, включающие элементы старых и новых идеологических факторов. Хотя в канун переходного  периода субъекты права и испытывают острую потребность в новых ценностных ориентациях, но в течение этого  времени им приходится использовать прежние стандарты правосознания  либо мириться с их существованием. Далеко не все пережитки прошлого в сознании субъектов права имеют  негативный характер: некоторые стереотипы правосознания выполняют активную системосохраняющую роль (в частности, представления об иерархии нормативно-правовых актов или чувство уважения к  закону). Общественное правосознание поэтому способно выполнять консервативную функцию постепенного приспособления новых социальных институтов к изменяющимся условиям экономического и политического развития. Как показывает история формирования английской правовой системы, консервативность - важное условие эволюционного правового развития. Право, будучи продуктом длительной эволюции, может приспосабливаться к меняющимся условиям, сохраняя свою непреходящую общечеловеческую ценность. Уважительное отношение к праву может выработаться, когда оно становится частью традиции и в течение длительного времени функционирует в относительно неизменном виде, аккумулируя инновации и развиваясь по пути общественного прогресса. Именно этого не хватает многим переходным правовым системам, которые пытаются решать задачи коренных преобразований посредством разрушения, а не приспособления и постепенного совершенствования правовых институтов.

Ряд современных и значительная часть авторов XIX в. предпринимали  попытки абсолютизации западноевропейского  типа правового мышления, считая его  единственно возможным и универсальным. Однако главным недугом российской национальной ментальности представляется отсутствие не правосознания европейского типа, а творческого воспитания своего собственного и неповторимого правосознания, укорененного в сознании и психологии российского народа, в его этических, исторических, культурных и религиозных  традициях. Предстоит также, видимо, преодолеть дисбаланс между автономным правосознанием частных лиц, связанным  с вопросами имущества, чести, долга, и общественным правосознанием.

В настоящее время нельзя упрощенно и прямолинейно использовать тезис о принципиальном отставании сознания от бытия, господствовавший в  отечественной общественной науке  в недавнем прошлом. Все известные  переходные правовые преобразования начинались именно с трансформации правосознания  значительной части общества. Накануне перехода правовой системы к новому типологическому качеству основная масса населения увлекается идеей  преобразований, осознавая негативы ранее избранной правовой ориентации. В момент, когда вызревает системный  кризис общества, правосознание опережает  действительное движение правовой системы. Опережает в целом, чаще всего  ошибаясь в частностях и определениях. Когда же системные противоречия реализуют себя в правовой действительности, правосознание уже не может опережать  движение конкретной действительности. Оно отстает, разделяя колебания  сторон нового общественного противоречия, формируясь одновременно с ним, но менее  стремительными темпами.

Соответствующий уровень  правосознания не является автоматическим следствием объективной потребности. Он формируется в ходе самостоятельной  целенаправленной деятельности по правовому  просвещению и воспитанию субъектов  права. Неразвитое правосознание во многом отражает незавершенность структур гражданского общества, государства и правовой системы. Его зрелость зависит не только от совершенства механизма правового регулирования, но и от степени зрелости самих субъектов правовой деятельности.

Учитывая неравномерное  развитие правосознания в изменяющейся обстановке⁶, не следует перескакивать через длительный и сложный этап формирования новых устойчивых правовых взглядов. Права и обязанности входят в структуру личности не механически, а в преобразованном виде в форме мыслительных и психологических феноменов. Личностное отношение к правам и обязанностям есть, таким образом, проявление степени усвоения их ценности в сознании субъекта. В общественном правосознании проходят проверку различные правовые проекты, идеи и решения. Так, например, в 1996 г. судами присяжных было вынесено 80 оправдательных приговоров, которыми были оправданы 19,1 процента подсудимых, а в судах, действующих без участия присяжных заседателей, в том же году было оправдано 0,3 процента подсудимых⁷. Полученные результаты вызвали необходимость продолжения данного судебного и правового эксперимента.

В переходный период происходит существенное изменение мировоззренческих  ориентаций. Как писал Р. Штаммлер, "отдельное лицо попадает в такую исторически изменяющуюся среду общественной жизни. Под напором ее впечатлений оно заимствует у нее и образ мыслей, и образ своего существования"⁸. Важно учитывать, что резкая, во многом полярная, смена правовых ценностей в условиях предшествующего долговременного их насаждения в обществе вызывает колоссальный социальный шок. При этом разрушаются не только отжившие реликты правосознания, но и привычные духовные ориентиры - справедливость, равенство, свобода. А потеря ориентиров правосознания не менее опасна, чем дезорганизация правореализующей деятельности. Отсюда следует, что процесс разрушения прежней системы правовых ценностей не должен опережать конструктивного процесса формирования новой, альтернативной системы ценностей и норм.

Ценностный вакуум в правовой сфере в условиях существования  правовой системы невозможен. Однако при ослаблении идеологической функции  государства правовые ценности могут  быть замещены ценностями криминального  мира либо иными клановыми установками. Искаженная правовая психология переходного  общества, лишенного идеологических ориентиров развития, оказывается восприимчивой  к заманчивым обещаниям быстрого выхода из катастрофического положения. В этих условиях очень сильным  становится фактор эмоционального воздействия  на субъектов права. Такой духовно-нравственный климат общества препятствует процессу упрочения подлинно правовых начал государственности.

Типы изменения правосознания  общества зависят от направленности переходного периода. Однако закономерно  на первоначальном его этапе возрастает чувство личной свободы, которое  нередко основывается на свободе  выражения политических пристрастий, вероисповедания и одновременно утрате чувства определенности в  отношении будущего. Свобода людей, стремящихся к реализации исключительно  своих эгоистических целей и  не уважающих свободу других людей, отдаляет общество от идеи правового  государства. Либеральная модель переходных преобразований, используемая с начала 1990-х гг. в ряде стран Восточной  Европы и в России, предполагает переход от системоцентристского к  персоноцентристскому типу правовой культуры. Целями подобного правового развития провозглашаются личность, ее права  и свободы. Но изначально не был просчитан  риск, который следует за этим. Дело в том, что в цивилизациях западного  типа, где абсолютизируется ценность личной свободы, упор делается на динамичное развитие. В обществах переходного  периода динамика изменений колоссальна, поэтому им более подходят ценности системоцентристской правовой культуры, базирующиеся на солидарности, ответственности, обязанностях по отношению к общине, природе. Только ценности системоцентризма позволяют обеспечивать в этот период устойчивость государственно-правового развития, гражданский мир и согласие. Персоноцентристский тип правовой культуры возможен в обществе, обладающем высокой степенью стабильности и высоким уровнем общей культуры, а также при более или менее справедливой системе распределения материальных благ. В обществе переходного периода персоноцентризм обычно оборачивается диктатурой олигархического меньшинства в условиях глубокой социальной дифференциации.