2) принять  необходимые меры для осуществления  реституции и в отношении того  имущества, которым владеют в  любой третьей стране лица, находящиеся  под юрисдикцией страны, обязанной  осуществить реституцию (пункт 5 статьи 75 договора с Италией) 

3) оказывать  содействие и предоставить за  свой счет все необходимые  возможности для розыска и  реституции (пункт 3-4 статьи 75 договора  с Италией)._

Бремя доказывания на имущество, подлежащее реституции распределялось следующим  образом:

а) в  отношении опознания имущества  и права собственности на него - оно возлагалось на правительство, предъявляющее претензию;

б) правительство  страны, обязанное осуществить реституцию, должно было доказать. что имущество  не было вывезено насильственно или  по принуждению (пункт 7 ст.75 договора с  Италией, пункт 8 ст. 24 договора с Венгрией, пункт 8 ст. 23 договора с Румынией, пункт 8 ст.22 договора с Болгарией).

  Под влиянием Декларации от 5 января 1943 года, в некоторых странах, не участвующих  в войне (Швеция, Швейцария) принимались  некоторые меры, направленные на возврат  похищенных культурных ценностей. Так  было заключено соглашение Швейцарией с Англией, Францией и США 8 апреля 1945 года, по которому Швейцария обязалось  принять меры по возврату ценностей. 10 декабря 1945 года Федеральный Совет  принял решение, согласно которому правила  об охране добросовестного приобретателя  в соответствии со ст. 94 ГК Швейцарии  не подлежали применению к культурным ценностям такого рода. Это означало, что ценности по требованию законных собственников должны были отбираться и у тех владельцев, которые  приобрели их добросовестно, не зная о происхождении приобретенной вещи. В то же время у добросовестного приобретателя сохранялось право требования в свою очередь ( в порядке регресса) к тому, у кого он приобрел культурную ценность.

      Таким образом в проблему реституции как института международного публичного права вклинивается частно-правовой вопрос. Ввиду того, что законодательством разных стран вопросы реституции решаются по-разному, Международный институт по унификации частного права рекомендовал комитету экспертов ЮНЕСКО при принятии Гаагской конвенции 1954 года, принять правила о реституции в отдельном протоколе, а в самой конвенции оставить лишь норму, запрещающую вывоз культурных ценностей._

      Поэтому, ст.4 “Уважение культурных ценностей” Гаагской конвенции 1954 года говорит, что “Высокие Договаривающиеся стороны обязуются ... запрещать, предупреждать и, если необходимо, присекать любые акты кражи, грабежа или незаконного присвоения культурных ценностей в какой бы то ни было форме..., запрещают реквизицию движимых культурных ценностей, расположенных на территории другой страны”.

      Протокол к Гаагской Конвенции 1954 г. обязывает государства взять под охрану все культурные ценности вывезенные на ее территорию с оккупированной территории, а также по прекращении военных действий вернуть эти культурные ценности компетентным властям ранее оккупированной территории (п. 2,3 раздела I Протокола).

      Протокол накладывает на Высокую Договаривающуюся сторону, обязанную предотвратить вывоз культурных ценностей с оккупированной ею территории, выплату вознаграждения добросовестному держателю культурных ценностей, которые должны быть возвращены их законным владельцам (п.4 раздела I Протокола).

      Большим минусом является то, что Протокол не является составной частью Гаагской Конвенции 1954 года и подлежит подписанию и ратификации отдельно от Конвенции. В этой связи значение Протокола нивелируется.

  Это является основной причиной принятия Конвенции ЮНИДРУА по похищенным или незаконно вывезенным культурным ценностям, Дипломатической конференцией, проходившей в Риме с 7 по 24 июня 1995 года. Уже первая статья конвенции  определяет сферу ее применения: реституция похищенных культурных ценностей, а  также возвращение культурных ценностей, перемещенных с территории договаривающегося  государства в нарушение его  права, регламентирующего вывоз  культурных ценностей с целью  защиты его культурного достояния, так называемые “незаконно вывезенные культурные ценности”._

  Статья 3 пункт 1 Конвенции говорит, что “владелец  похищенной культурной ценности должен ее вернуть (реституциировать)”, причем конвенция устанавливает, что просьба  о реституции должна быть внесена  в 3-летний срок с момента, когда истец  узнал место, где находится культурные ценности и ее принадлежность владельцу  и во всех случаях в течении 5 лет  с момента похищения. Однако для  общественной коллекции, под которой  понимаются совокупность культурных ценностей (занесенных в каталог), принадлежащих  государству, региональному или  местному коллекционеру (союзу коллекционеров), религиозному учреждению, либо научному, культурному или педагогическому  учреждению, применяется срок исковой  давности в 3 года с момента когда  истец узнал место, где находится культурная ценность.

      Конвенция в ст.4 предусматривает компенсацию, которая должна быть выплачена добросовестному владельцу похищенной культурной ценности. Для определения его добросовестности учитываются все обстоятельства приобретения: заплаченная цена, консультации владельца с любым реестром похищенных культурных ценностей и любая другая информация.

  Совершенно  ясно, что такие определения (впрочем  как и весь закон) не выдерживают  никакой критики с точки зрения норм международного права. Трудно говорить о каких-то положительных результатах, когда свои требования стороны выдвигают  в ультимативной форме.

  Другой  проблемой является то, что многие культурные ценности, вывезенные немецкими  оккупантами, были затем переправлены в другие страны и Германское правительство, даже желая их вернуть, не имеет фактической  возможности это сделать. Такова судьба русской святыни - Тихвинской иконы Пресвятой Богородицы, которая  находится ныне в частоном собрании в г. Чикаго, США._ О судьбе другой святыни - Смоленской иконе Божьей матери Одичитрии известно лишь, что она  была вывезена оккупантами. И это  только два примера, а сколько  еще культурных ценностей ждут разрешения этого спорного вопроса: кому они  принадлежат.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                       Реституция в Римском частном праве 

РЕСТИТУЦИЯ  (  восстановление  в  прежнее  состояние).  Римское

классическое  право не предполагало обжалования  судебных решений  (

  не считая апелляций в Народное собрание ), и сторона,  считавшая  вынесенное  решение  несправедливым,  могла просить претора   о  вос  становлении  в  предыдущее  состояние  (состояние  до  исполнения  решения  по  делу  ).   Кроме   случаев несправедливо вынесенных судом решений, такая ситуация могла иметь место  в  том  случае,  если  претор  считал  невозможным  строгое применение общих норм права, причем  эти  средства  использовались как по соглашению сторон, так и по собственному  усмотрению  магистрата,  что расширяло круг его полномочий.

         Основаниями реституции   выступали   три   условия   в   их совокупности:

    - наличие имущественного или  неимущественного ущерба (laesio),

      причиненного действием     или упущением

    - наличие у  просителя,  оправдывающего  реституцию  основания (iusta causae ), как то:

       а) minor aetas (менее 25 лет); б) quod metus causae ( угроза ); в) error ( ошибка, ис пользовалось  редко); dolus malus  ( обман, употреблялось  более часто); г) временное отсутствие

    - своевременная просьба о производстве  реституции.

 «  Действие реституции заключалось  в  том,  что  она  лишала  силы

факт, приведший  юридичес кие отношения к существующему  состоянию,

и  восстанавливала  прежнее  состояние  этих  от  ношений».*    На

практике   это   предполагало   возвращение   истцом,   получившим

реституцию, ответчику полученную в результате изменения  отношений

прибыль.

      В дополнение  к  сказанному  следует  отметить,  что   авторы используемого учебника

*) –  имеется  в виду учебник   «Римское  частное  право»  под  ред.

указанных авторов, М.,    «Юрист», 1996 г.

   **)  -  Там же, стр.75 считают реституции переходной ступенью от формулярного процесса  к когниционному про изводству,  что  на  наш  взгляд  представляетсявесьма вероятным. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                         Казусы.

      1. Казус.

            Агерий оставил на хранение у Негидия серебряный стол. Хранитель продал стол Авлу.

        Каким образом могут быть защищены интересы поклажедателя? Имеет ли значение то, что Авл оказался добросовестным покупателем, уплатив за стол требуемую сумму денег?

Ответ:

   В данном случае между Агерием и Негидием был заключен договор depositum. Содержание обязательства, возникающего между сторонами из договора depositum, не отличается сложностью. На поклажепринимателе лежит обязанность хранить вещь в течение определенного времени и затем вернуть поклажедателю: это - главное, основное обязательство из договора depositum.

       По окончании хранения поклажеприниматель обязан возвратить вещь и все доходы, полученные от нее за время хранения (D. 16. 3. 1. 24).

   Иногда  поклажедатель вынужден отдавать вещи на хранение во время пожара, землетрясения  или другого бедствия, опасности  или ввиду вообще тяжелых условий, в которых оказался поклажедатель - depositum miserabile, несчастная или горестная  поклажа. В преторском эдикте эти  случаи были выделены в том смысле, что если поклажеприниматель, взявший  вещь в поклажу при обыкновенных обстоятельствах, отвечал in simplum, т.е. в  одинарном размере причиняемого им ущерба поклажедателю, то принявший  вещь в поклажу во время мятежа, пожара, кораблекрушения и т.д. отвечал  в двойном размере.

   Ульпиан объясняет и оправдывает выделение  таких особых случаев тем, что  здесь поклажедатель доверяет свои вещи другому лицу не по своему желанию, а в силу необходимости, и в  связи с этим - не тогда, когда  признает нужным, а внезапно. Когда  поклажедатель при нормальных условиях отдает кому-то вещь, а тот потом  ее не возвращает, то надо принять во внимание, что поклажедатель сам  выбрал себе контрагента (fidem elegit) и  должен отчасти пенять на себя. Когда  приходится устраивать свои вещи где-то в минуту тяжелой опасности, выбирать наиболее подходящего поклажепринимателя, проявить должную осторожность и тщательность в выборе - некогда: приходится отдавать вещи, кому удастся. Таким образом, ни в каком легкомыслии или незнании людей упрекать поклажедателя в этом случае нельзя. С другой стороны, тем тяжелее вероломство поклажепринимателя, не возвращающего вещь, отданную ему вследствие крайней необходимости (crescit perfidiae crimen, возрастает вина вероломства). Естественно, что для поклажепринимателя была установлена в этих случаях повышенная ответственность (D. 16. 3. 1. 1 - 4).

        Таким образом, в данном случае Агерий может предъявить иск actio depositi directa к Негидию и потребовать у последнего возмещения убытков в однократном размере.

   Агерий  мог в данном случае защитить свое право собственности путем подачи виндикационного иска к Авлу.

   Согласно  ч.1 титулу 1 книги 6 Дигестов Юстинаина  этот специальный вещный иск (actio in rem) имеет место в отношении всех движимых вещей, как живых, так и  тех, которые лишены души, и вещей, которые соединены с почвой.

           Истцом в этом иске выступал собственник, утверждавший, что требует свою вещь - rem suam esse. Ответчиком признавался всякий владелец вещи в момент возбуждения спора (D. 6. 1. 9).

       При вступлении ответчика в процесс за ним оставалась возможность оспаривать приводимые истцом доказательства своего права собственности. При договорных способах приобретения ответчик мог оспаривать основания и способы приобретения не только истца, но и всех предшественников, восходя до законного начала владения - iustum initium possessionis.

  Отметим, что в праве Юстиниана виндикационный иск допускался не по признаку владения вещью, а как личный, против так  называемых фиктивных владельцев. Так  назывались две категории ответчиков. С одной стороны, к владельцам были приравнены те, которые до litis contestatio прекратили свое владение путем, например, отчуждения, разрушения и т.п., чтобы  не отвечать перед собственником - qui dolo desiit possidere, кто умышленно перестал владеть. С другой стороны, к этой же категории были отнесены лица, симулировавшие свое владение, чтобы ввести истца в заблуждение при предъявлении виндикации - qui dolo liti se obtulit.