Гражданское общество современной России

Это относится  и к деятельности Общественной палаты, и абсолютно недемократичным  механизмам её формирования и деятельности, и к Совету при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, и к законодательной базе деятельности НПО, и к распределению выделяемых из госбюджета средств на поддержку развития  гражданского общества и многому другому.

Хотелось  бы обратить внимание ещё на одну особенность формирования гражданского общества в России. Как то так получилось, что гражданское общество у нас формируется не только «сверху», но и «извне». Сегодня интерес к российскому гражданскому обществу проявляют в Америке и ряде европейских стран, не только в форме научных исследований, но и оказания прямой помощи, включая финансовую, определённому кругу организаций, в частности, через программы развития гражданского общества и привлечение российских неправительственных организаций к «решению конкретных проблем в постсоветской России».  

Достаточно  широко известно, что, например, с 1988 года Институт «Открытое общество» (OSI) Джорджа  Сороса финансировал выплату зарплаты некоторым  российским ученым, обеспечивал покупку отдельными университетами оборудования для подключения к Интернету, подбирал авторов и готовил выпуск учебников, финансировал независимые СМИ, а также материально поддерживал деятельность представителей творческих профессий. Европейское сообщество с 1991 года оказывало техническую и финансовую помощь в рамках программ Tacis - ECHO и Европейской инициативы в области укрепления демократии и прав человека (EIDHR). Агентство США по международному развитию (USAID) с 1992-го осуществляло программы развития демократии в партнерстве с неправительственными организациями. Британский благотворительный фонд (CAF) с 1993 года поддерживал развитие гражданского общества, выделяя гранты, финансируя обучение и консалтинг.

Госсекретарь  США Кондолиза Райс в 2005 году в  одном из своих интервью достаточно откровенно высказалась об отношении к гражданскому обществу в России. «Мы будем пытаться поддерживать гражданское общество. Мы будем пытаться поддерживать права личности и религиозные свободы в России, и мы будем продолжать говорить с российским правительством о современном государстве - государстве, которое не столь централизованно и не забирает на себя всю власть».

Эта позиция  остается неизменной. Во время своего рабочего визита в Москву в 2011 году вице-президент США Джозеф Байден встретился с представителями неправительственных организаций России и обсудил с активистами гражданского общества актуальные внутрироссийские проблемы. Как отмечали участники встречи, темы разговоров были разными – от политики и экологии до религии и правозащитной деятельности.

Обращает на себя внимание состав приглашенных на эту встречу с Дж. Байденем: подавляющее большинство - это представители правозащитных организаций. Любопытен и характер отношений наших правозащитников с представителями американской администрации.  «К Байдену нас подвели вдвоем с Людмилой Алексеевой, – рассказал правозащитник Лев Пономарев. Мы сказали, что многие проблемы в области прав человека будут сняты, если в России будут прозрачные выборы. Также мы говорили о свободе для средств массовой информации. Я пытался объяснить Байдену, что это очень простой технический вопрос, который решается простым звонком сверху. В ответ вице-президент произнес, что уже говорил об этом с президентом Медведевым». 

Получается, что российские правозащитники воспринимают американскую администрацию как инстанцию, стоящую над российской властью и способную давать ей указания. Чего здесь больше – полной оторванности от реальной жизни или обладание каким-то «тайным знанием», недоступным для понимания гражданами нашей страны?

В России хорошо известно, что среди российских неправительственных организаций существует различное отношение к проблеме «Химкинского леса». Как показали события, проблема эта достаточно серьезная и в ней завязаны в тугой узел интересы не только экологические, но и финансовые, экономические и даже политические. При всём при этом, власти США не считают нужным воздерживаться от участия в этой «внутренней» конфликтной ситуации, возникшей в российском гражданском обществе и, судя по всему, ещё далекой от своего разрешения. Так, Вице-президент США посчитал возможным наградить одну из участниц этого конфликта как «защитницу Химкинского леса», вручив Евгении Чириковой женскую премию Госдепартамента США «За мужество». «Он обещал поднять вопрос об альтернативных вариантах строительства трассы Москва–Петербург при разговоре с Путиным», – заявила Е. Чирикова.

Конечно, институты гражданского общества в  США и в ряде европейских стран   имеют многолетнюю историю и накопили богатый опыт практической деятельности. Можно только приветствовать искреннее желание американских и европейских коллег поделиться этим опытом с российскими неправительственными организациями и в чем-то даже им помочь. Однако тенденциозная «избирательность» в определении круга своих партнеров, а главное непрозрачность совместной деятельности на территории России и скрытность финансирования этой деятельности вызывают, мягко говоря, серьезное недоверие.

В этой связи понятна точка зрения тех, кто считает, что такое активное участие «извне» не идет на пользу развития гражданского общества в России. Своё беспокойство относительно деятельности иностранных доноров в отношении местных неправительственных организаций неоднократно высказывалось российскими общественными организациями и российским правительством.

Хотелось бы обратить внимание еще на одну, прямо скажем, не свойственную природе гражданского общества особенность. Российское гражданское общество, точнее сказать, отдельные неправительственные организации стали площадкой активной деятельности иностранных разведок.

Как сообщало радио «Свобода» в феврале 1996 года, сотрудниками ФСБ был арестован Александр Никитин, капитан первого ранга в отставке, эксперт правозащитной норвежской организации «Белуна». Ему было предъявлено обвинение в совершении преступления по 64 статье Уголовного кодекса – «Измена родине в форме шпионажа». В основу обвинения легла глава Александра Никитина под названием «Катастрофы и аварии на атомных подводных лодках», напечатанная в докладе объединения «Белуна». К сожалению, это не единственный факт.

Десять  лет спустя небывалый скандал  разгорелся в отношениях между Россией  и Великобританией. Федеральная  служба безопасности РФ выявила четырех  британских разведчиков, которые работали под прикрытием посольства Великобритании в Москве и финансировали ряд неправительственных организаций в РФ. Так, в частности, второй секретарь посольства Марк Доу курировал работу некоторых неправительственных организаций и занимался их финансированием от имени «Фонда глобальных возможностей».

Оправдываться в своей непричастности к этой шпионской истории пришлось широко известным в России «правозащитным» организациям. Понятен профессиональный интерес иностранных разведок к секретам российского ядерного флота и сбору другой информации разведывательного характера. Однако руководители тех государств, которые искренне желают развития и успешного формирования гражданского общества в России, не могут не понимать, какой огромный ущерб наносит деятельность их разведорганов неокрепшим общественным структурам в России, если они действуют под видом «развития гражданского общества в России» и вовлекают в свою деятельность неправительственные организации.

Такая деятельность подрывает доверие к институтам гражданского общества среди российских граждан, вызывает недоверие к их позиции по острым вопросам социального развития. В любом случае, вряд ли пойдет на пользу развитию гражданского общества в России, то обстоятельство, что международными связями с российскими неправительственными организациями  будут заниматься  профессиональные разведчики.

Анализируя  состояние гражданского общества в  России в настоящее время и  сравнивая деятельность российских неправительственных организаций  с зарубежными, многие авторы отмечают, что, как показывают исследования, уровень  влияния и авторитет неправительственных организаций в России в настоящее время остаются крайне низкими. Это обстоятельство также можно отнести к особенностям российского гражданского общества.

Властные  структуры, особенно в регионах, в  своем большинстве не идут на широкое  сотрудничество с такими организациями, видя в них оппозиционное начало, мешающее спокойной работе бюрократической машины. При этом оппозиционность часто понимается как конфронтационность, хотя на самом деле многие неправительственные организации в современных условиях могут успешно работать только при тесном сотрудничестве с властными структурами.

Есть  еще одно обстоятельство, которое, к  сожалению, приходится констатировать: в строительство гражданского общества вовлечена меньшая часть граждан  страны. Исследователи называют это явление «проблемой социальной активности граждан», при этом,  отмечая социальную апатию, некоторые авторы приводят в подтверждение своей позиции данные о том, что 85 процентов россиян не видят возможности влиять на принятие государственных решений.

Объясняя  это явление, некоторые исследователи  указывают на то, что культурные и социальные архетипы русского менталитета  менее благоприятны для восприятия либеральных идей, чем, скажем, в  некоторых странах  Центральной и Восточной Европы.

Часто утверждается, что  русскому архетипу присущ  государственно-патерналистский подход, при котором к власти не испытывается ни любовь, ни доверие, но считается, что от нее зависит всё как хорошее, так и плохое в жизни индивида. Кроме того, широко распространено мнение, что для жителей России характерна психология уравнительства, не имеющая ничего общего с ценностным понятием равенства в западной демократической культуре.

Действительно, особенности русского менталитета  существуют - они формировались на протяжении тысячелетнего развития русского общества и вполне объяснимы. Тем не менее, было бы грубой ошибкой  считать, что умонастроения россиян последовательно антилиберальны и антидемократичны. Россия имеет свой исторический опыт демократии: вспомним хотя бы Новгородское Вече.  В конце ХХ века Россия - это индустриальное, урбанизированное общество, и к тому же одно из самых образованных в современном мире,  интеллектуально открытое к восприятию передового, прогрессивного опыта мировой цивилизации. Хотя, и это естественно, оно неоднородно в культурном отношении: общенациональные традиции обладают неодинаковым влиянием и устойчивостью, по-разному интерпретируются в  рамках различных субкультур и т.д.

Развитие  гражданского общества в России во многом связано с изменениями в массовом сознании, а процесс изменения массового сознания - это исторически длительный процесс, успех которого зависит от многих факторов, и было бы наивно рассчитывать на быстрые результаты.

Именно  поэтому многие исследователи относят  низкую социальную активность к «болезням роста». Так, профессор А.А. Галкин утверждает, что в последние десятилетия в России идет активный процесс, когда «люди учатся осознавать свои интересы, защищать их в ходе коллективных действий… И власти приходится всё в большей степени считаться с тем, что общество, которым она правит, не серая безликая масса, способная лишь выполнять предписания, спускаемые сверху, а сложный, структурированный организм, обладающий своей волей и инструментарием, способным воплотиться в жизнь»

Опровергая тезис «покорности и пассивности» жителей России, и, очевидно, имея в виду традиции «русского бунта, бессмысленного и беспощадного», он делает любопытное замечание: «Главное добиться того, чтобы нынешняя внешняя пассивность большинства населения России не переросла в активизм, реализуемый в крайних формах, за пределами конституционного поля»

В своём  развитии российское гражданское общество сталкивается со множеством трудностей, которые связаны как с объективными, так и субъективными факторами. Так, в последние годы исследователи отмечают  тенденцию сокращения количества неправительственных организаций и их активности.  Это явление оценивается по-разному. Так, «Независимая газета» писала, что в  2007 году «…все НКО обязали в строго отведенные сроки сдавать ежеквартальные финансовые отчеты в Росрегистрацию. Подготовить документы по всем правилам бюрократического искусства могли себе позволить только крупные структуры, располагающие грамотными специалистами. А вот региональные организации с головой увязли в бюрократической трясине. По подсчетам правозащитников, не смогли вовремя сдать отчеты около 80 процентов всех существующих в России НКО. Часть из них были ликвидированы через суд».

В докладе  Московской Хельсинкской группы указывается, что к концу 2007 года было закрыто 2,3 тыс. общественных организаций. Представители  Московской Хельсинкской группы считают, что «бедствия российских НКО связаны с желанием государства полностью выдавить из России те организации, которые хотя бы частично финансируются из-за рубежа».

Объясняя  всё «западофобией» российских властей, некоторые международные организации и их российские филиалы выступили против  закрытия в России региональных отделений Британского совета, несмотря на то, что, по мнению МИД РФ,  фактически отсутствовали правовые основания для их работы в стране. Усмотрели некоторые правозащитники и тревожные симптомы угрозы закрытия Музея имени Сахарова, львиная доля финансирования которого осуществляется западными спонсорами.