Лекции по "Политологии"

- отказ от  опрометчивых действий, угрожающих законным интересам значительных слоев общества;

- акцент на социальных программах; представление о высокой ценности организованных административных и судебных процедур;

- признание  того, что политика — справедливый инструмент разрешения проблем, а не самоцель;

- известные ограничения верховенства политики; согласие с некоторыми формами массового участия.

3. Политическое развитие как модернизация. В моделях такого  плана доказывается, что передовые индустриальные страны являются «образцами для подражания», потому что задают темпы развития по большинству направлений социальной и экономической жизни. Вполне понятно стремление распространить это допущение и на политическую сферу. Вместе с тем, проблема политического развития, особенно когда ее осмысливают в качестве политической модернизации, содержит в себе трудность различения «западного» и «современного».
4. Политическое развитие как действия государства - нации.   Концепции этого плана основаны на предположении, что исторически существовало  множество  типов политических систем, и любые сообщества создавали собственный тип политики, однако с появлением государства - нации возник и особый набор требований к политике. Политическое развитие, с этой точки зрения, интерпретируется как процесс, посредством которого сообщества, являющиеся государствами - нациями только по форме и благодаря международному окружению, становятся таковыми в реальности. Тест для подлинного политического развития в таком случае — создание набора общественных институтов, составляющих необходимую инфраструктуру государства, и контролируемое выражение национализма в политической жизни. То есть политическое развитие понимается как национализм, вписанный в рамки государственных институтов. Важно отметить, что авторы подобных концепций почти всегда подчеркивают: национализм — необходимое, но далеко не достаточное условие для обеспечения политического развития. Оно, в принципе, должно преобразовывать рассеянные, неорганизованные националистические настроения в дух гражданства, содействовать созданию государственных институтов, способных на основе националистических и гражданских устремлений сформировать политический курс и различные программы.

5. Политическое развитие как совершенствование административной и правовой систем. Концепция политического развития как образования организаций имеет большую историю и лежит в основе многих общественных практик. Закон и порядок требуют наличия бюрократических структур и развития государственного управления. Как показывает недавняя история, политическое развитие означает гораздо большее, чем организацию правительственных управленческих структур. Когда такое развитие заметно опережает другие направления социальной и политической эволюции, в системе могут возникать несоразмерности, становящиеся со временем препятствиями на пути создания государства - нации. Важно здесь то, что политическое развитие должно распространяться также и на негосударственные институты общества.

6. Политическое развитие в виде массовой мобилизации и участия. Концепции этого рода связаны главным образом с поведением и ролями граждан, а также требующимися для осовременивания новыми стандартами их политического участия и лояльности по отношению к государству.

Один из современных  подходов к истолкованию понятия  политического развития представлен Джеймсом Коулманом и Люсьеном Паем, определившими его как сочетание процессов структурной дифференциации, возрастающей потребности в равенстве и расширения интегративной, адаптивной, ответственной функций политической системы. Вместе все это составляет «синдром развития», с которым сталкиваются практически все общества. Образование названного синдрома обусловлено кризисами, присущими политическому развитию в целом, равно как и любому сложному общественному процессу.

В теории политического  развития Альберта Хиршмана общий теоретический вывод выглядит следующим образом: для стабильного развития системе нужно сначала создать новые потребности и постепенно преодолевать отчуждение граждан от политики, а затем, соответственно этим потребностям, институционализировать опять-таки новые формы участия, для того, чтобы его подъем не привел к подрыву политического порядка.

Сама жизнь  предъявила спрос на новую, междисциплинарную теорию, которая интерпретировала бы многовариантность процесса политических изменений. Объективно возникла научная необходимость в разработке обобщенной парадигмы развития. Появились исследования, основанные на эмпирических показателях, где оно рассматривается как увеличение адаптивных возможностей политической системы, ее умение сохранять пластичность в условиях быстро меняющейся реальности. Такой подход предполагает описание самих процессов, а не их результатов, что расширяет возможности познания феномена политического развития.

III. Политическая модернизация. Особое значение для характеристики политического процесса имеют изменения типа развития, которые связаны с определением качественной направленности эволюции политической системы, ее прогрессом или регрессом. Многие из высказывавшихся по этому поводу идей и концепций так или иначе отражены в теории модернизации, представляющей собой совокупность различных схем и моделей анализа, которые позволяют описывать и раскрывать динамику преодоления отсталости традиционных государств. Она возникает в связи необходимостью научного осмысления путей трансформации получивших освобождение в 50-60-е годы ХХ в. от колониального господства стран. Сам термин “модернизация” в таком контексте стал означать одновременно и стадию (состояние) общественных преобразований, и процесс перехода освободившихся государств к состоянию современных обществ. В качестве передовых в таких случаях изображались западные страны, в связи с чем стержнем многочисленных теорий модернизации становилась по существу вестернизация, то есть копирование западных образцов развития во всех областях жизни. При этом для модернизации признавалась правомерной единственная форма прогресса - “догоняющего развития”. Однако уже к 80-м годам ХХ в. модели модернизации такого рода фактически провалились, до предела осложнив жизнь многих афро-азиатских государств.

Примечательно, что за несколько десятилетий  попыток исследования проблематики политического развития с использованием положений теории модернизации различные авторы так и не пришли к какой-либо одной точке зрения. Это закономерно, поскольку ученые анализировали наиболее интересные и понятные им фрагменты сложной и противоречивой реальности. Так, для одних, наследующих идеи Макса Вебера, модернизация представлялась прежде всего в виде рационализации политического сферы общества в целом. Для других она означала главным образом углубление дифференциации социальных и политических структур (мысль Толкотта Парсонса). Однако в любом случае в основу разных трактовок политического развития как модернизации изначально была заложена единая теоретическая схема: история и общественно-политический процесс понимались как предопределенное объективными социально-экономическими факторами движение от так называемого традиционного общества к обществу переходному, а затем — к современному. Одним из первых обратился к этой проблематике американский исследователь Уолтер Ростоу, теоретические разработки которого и сегодня используются при рассмотрении почти всех проблем современности, связанных с развитием. По общему мнению ученых, традиционное и современное общества принципиально отличаются по своим базовым социальным парадигмам. Модернизация и, как следствие, образование основ современного общества опирались на следующие объективные предпосылки:

1. Приведение к единообразию кодов внутринационального общения, консолидация территориального, этнического и языкового пространства, создающие благоприятные условия для становления нации-государства и политической системы современного типа.

2. Осуществление индустриализации, ведущей к качественным сдвигам в социальной структуре, которые, в свою очередь, служат побудительной причиной осовременивания политической сферы.

3. Формирование   общенационального   воспроизводственного   комплекса, функционирующего в режиме самоподдерживающегося роста, подкрепленного объединенной транспортной и информационной инфраструктурами.

4. Урбанизация (т.е. превращение общества из преимущественно сельского в городское), которая содействует возникновению городской  культуры как образа жизни и стиля поведения, определяющих направленность развития общества.
5. Повышение социальной и территориальной мобильности населения в силу утверждения индустриальных форм хозяйственной деятельности и, как следствие, размывание жестких общественных и институциональных связей традиционного типа.

6. Превращение,   под влиянием вышеобозначенных структурных сдвигов, политики в одну из сфер самореализации личности, а индивида — в автономного, самостоятельно мыслящего и действующего субъекта  политического процесса, отныне свободного от ограничений замкнутых групп (общин).

7. Утверждение     новых     политических     институтов,     начинающих функционировать в режиме представительства всего многообразия наличествующих в обществе интересов.

Вместе с  тем, в том числе и со стороны самих инициаторов разработки теории модернизации, появилась критика отдельных ее наиболее уязвимых положений:

- во-первых, «культуроцентризма»  самой установки, задающей западные социально-политические и иные ориентиры в качестве критериев оценки направленности и ритма политических изменений в незападных обществах;

- во-вторых, представления о линейности развития, правомерность которых была поставлена под сомнение опытом модернизации некоторых обществ, выявившим невозможность объяснить в рамках данной теории самобытный характер политических изменений во многих незападных регионах мира, а также реальность нелинейного пути развития, в т.ч. цикличности, возвратов, регресса.

В 80-90-е годы ХХ века связь теория модернизации в политической науке была пересмотрена. Были введены понятия переходных процессов, которые стали истолковываться как некий самостоятельный этап развития. Обобщив уроки модернизации различных стран и режимов, многие ученые стали настаивать на необходимости определенной последовательности преобразований, соблюдения определенных правил при их осуществлении. Так, У. Мур и А. Экстайн полагали, что начинать реформирование нужно с индустриализации общества, К. Гриффин – с реформ в сельском хозяйстве. М. Леви настаивал на интенсивной помощи развитых стран, С. Эйзенштадт – на развитии институтов, которые могли бы учитывать социальные перемены. У. Шрамм считал, что главную роль в данных процессах играют политические коммуникации, транслирующие общие ценности, а Б. Хиггинс утверждал, что главное звено модернизации – урбанизация.

В общем виде проблема выбора вариантов и путей модернизации решалась в теоретическом споре  либералов и консерваторов. Первые исходили из того, что в принципе возможны четыре основные варианта развития событий при модернизации:

- при приоритете конкуренции элит над участием рядовых граждан складываются наиболее оптимальные предпосылки для последовательной демократизации общества и осуществления реформ;

- в условиях повышения  роли конкуренции элит, но при  низкой активности основной части  населения формируются предпосылки для установления авторитарных режимов правления и торможения преобразований;

- доминирование политического  участия населения над соревнованием  свободных элит, когда активность  управляемых опережает профессиональную  активность управляющих, способствует нарастанию охлократических тенденций, что может провоцировать ужесточение форм правления и замедление преобразований;

- одновременная минимизация  соревновательности элит и политического  участия масс ведет к хаосу,  дезинтеграции социума и политической системы, что также может провоцировать приход к власти третьей силы и установление диктатуры.

По  мнению теоретиков консервативной ориентации, главным источником модернизации является конфликт между “мобилизацией” населения (включающегося в политическую жизнь в результате возникновения противоречий) и “институциализацией” (наличием структур и механизмов, предназначенных для артикуляции и агрегирования интересов граждан). В этой связи, как замечает С. Хантингтон, модернизация вызывает “не политическое развитие, а политический упадок”. Для политики главным показателем развития является стабильность, поэтому для модернизируемых государств необходим крепкий политический режим с легитимной правящей партией, способной сдерживать тенденцию к разбалансированию власти, то есть, в отличие от либералов, мыслящим укрепление интеграции общества на основе культуры, образования, религии, консерваторы делают упор на организованность, порядок, авторитарные методы правления. В силу того, что авторитарные режимы неоднородны, консерваторы также указывают на наличие альтернативных вариантов модернизации. Х. Линд выделяет, в частности, полусостязательный авторитаризм как ступень продвижения к демократии. Далее он пишет о том, что авторитарные режимы могут осуществлять частичную либерализацию, связанную с определенным перераспределением власти в пользу оппозиции или же в силу ценностных приоритетов правящих элит и т.п.

Обширный  опыт преобразований в странах “третьего  мира” дал возможность выделить некоторые устойчивые тенденции  и этапы в эволюции переходных обществ. Так, С. Блэк выделял этапы “осознания целей”, “консолидации модернизируемой элиты”, “содержательной трансформации” и “интеграции общества на новой основе”. Ш. Эйзенштадт писал о периодах “ограниченной модернизации” и “распространении преобразований” на все общество. Но наиболее развернутая этапизация переходных преобразований принадлежит Г. О’Доннелу, Ф. Шмиттеру, А. Пшеворскому и др., обосновавшим три следующих этапа:

- этап либерализации, который характеризуется обострением противоречий в авторитарных и тоталитарных режимах и началом размывания их политических основ. В результате начальной борьбы устанавливается “дозированная демократия”, легализующая сторонников преобразований в политическом пространстве;