Либерализм и неолиберализм

Сегодня ультраправые (в том числе отечественные) любят  вспоминать об очагах этнической преступности Нью-Йорка. Между тем «криминальную  революцию» породили именно неолиберальные реформы, первым полигоном которых  этот город стал в середине 1970-х годов. Тогда ведущие кредиторы отказались продлевать договоры займа для города, а президент США Джеральд Форд под влиянием своего министра финансов Уильяма Саймона, отказал Нью-Йорку в финансовой поддержке. В результате город, оказавшийся на грани банкротства, фактически перешел под внешнее управление финансовых институтов, которые стали определять его экономическую политику. Все финансовые поступления шли сначала на погашение долгов, а потом уже на нужды города. Была сокращены социальные и инфраструктурные расходы, стало платным обучение в Университете Нью-Йорка, потеряли свое влияние профсоюзы. Вместо социальных программ приоритетом городских властей стала поддержка корпораций. Это привело как к деградации городской инфраструктуры (нью-йоркское метро надолго стало примером того, каким не должен быть городской транспорт), так и к маргинализации целых кварталов города, которые и стали очагами преступности.  

Важнейшими инструментами  неолиберальной политики стали международные  финансовые организации – Всемирный банк, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и т.д. (хотя даже МВФ, например, иногда подвергался критике теоретиков неолиберализма). Основой политики МВФ и Всемирного банка стало предоставление займов странам периферийного капитализма в обмен на проведение там неолиберальных реформ. Первым примером подобной практики оказалась ситуация в Мексике, которая в 1984 года согласилась принять условия внешних финансовых институтов. Затем подобная практика неоднократно повторялась – в том числе в случае с постсоветской Россией. Результат практически везде был одинаков. Страны, принявшие условия МВФ и Всемирного банка, переживали рост безработицы и падение зарплат работников, при этом экономику страны это позволяло реанимировать лишь на короткое время. Однако транснациональные корпорации получали возможность практически за бесценок скупать интересующие их объекты. С другой стороны, страны, отказавшиеся принимать рекомендации МВФ (как Малайзия и Южная Корея в ходе азиатского кризиса 1997–1998 годов), сумели восстановить свою экономику раньше «послушных» соседей.  

Неолиберализм действительно  приобрел к началу XXI века значительное влияние. В академической и экспертной среде многих стран он превратился  в одну из доминирующих экономических доктрин. Постулаты неолиберальной политики приняли даже многие социал-демократические европейские политики, которые в 1990-е стали проводить демонтаж институтов социального государства, созданные теми же социал-демократами несколько десятилетий назад. Положения неолиберализма, касающиеся свободы личности, оказались привлекательны для части людей, которым были близки левые убеждения. В свою очередь, защита неолибералами интересов крупных корпораций позволило их идеям найти понимание и у консервативных сил (в частности, республиканцев США).  

Конец XX века был ознаменован  ростом доходов корпораций и социального  расслоения в тех странах, где  доктрина неолиберализма была взята  на вооружение. Доминирование неолиберализма придало огромную силу финансовому капиталу и финансовой сфере вообще. 

Однако уязвимость финансовой политики неолиберальных экономистов  в итоге породила глобальный экономический  кризис 2000-х, который стал поводом  для разговоров о конце неолиберализма. Впрочем, заговорили об этом, возможно, слишком рано. Во-первых, большинство «отцов неолиберальной экономики» вовсе не потеряли своих должностей и авторитета после кризиса. Во-вторых, во многих странах под лозунгом «возвращения кейнсианства» проводится политика в интересах корпораций и банков, а не населения – что вполне в духе неолиберализма. И, наконец, в-третьих, в неолиберальной доктрине многие видят возрождение тех принципов, которые уже господствовали в экономике западных стран в начале XX века, но потеряли авторитет после Великой депрессии, однако с 1970-х годов все равно начали отвоевывать свои позиции. Так что с неолиберализмом и его апологетами миру, похоже, прощаться рано.