Стасов  первым выступил в печати и привлёк  внимание общественности к сочинениям композиторов «Могучей кучки». Стасов являлся проводником идей русской  демократической эстетики среди  «кучкистов».

     Так в повседневном общении с Балакиревым и Стасовым, в высказываниях и спорах об искусстве, в чтении передовой литературы постепенно росли и крепли взгляды и мастерство композиторов кружка. К этому времени у каждого из них было создано много крупных самостоятельных произведений. Так, Мусоргский написал симфоническую картину  «Ночь на Лысой горе» и первую редакцию  «Борис Годунов»; Римский-Корсаков – симфонические произведения  «Антар»,  «Садко» и оперу  «Псковитянка»; Балакиревым были сочинены его основные произведения: симфоническая поэма «В Чехии», увертюра  «1000 лет», блестящая фортепьянная фантазия  «Исламей», «Увертюра на три русские темы», музыка к трагедии Шекспира «Король Лир»; Бородин создал первую симфонию; Кюи окончил оперу «Ратклиф». Именно в этот период Стасов и назвал балакиревский кружок «маленькой, но уже могучей кучкой русских музыкантов».

     Каждый  из  композиторов,  входивших  в  «Могучую  кучку»,  представляет  собой  яркую  творческую  индивидуальность  и  достоин  самостоятельного  изучения.  Однако  историческое  своеобразие  «Могучей  кучки»  заключалось  в  том,  что  это  была  группа  не  просто  дружески  расположенных  друг  к  другу  музыкантов,  а  творческий  коллектив,  боевое  содружество  передовых  художников  своего  времени,  спаянных  идейным  единством,  общими  художественными  установками.  В  этом  отношении  «Могучая  кучка»  была  типичным  явлением  своего  времени.  Подобные  творческие  содружества,  кружки,  товарищества,  создавались  в  различных  областях  искусства.  В  живописи  это  была  «Художественная  артель»,  положившая  затем  начало  «передвижничеству»,  в  литературе – группа  участников  журнала  «Современник».  К  этому  же  периоду  относится  и  организация  студенческих  «коммун».

     Композиторы  «Могучей  кучки»  выступили  как  прямые  продолжатели  передовых  течений  русской  культуры  предшествующей  эпохи.  Они  считали себя  последователями  Глинки и Даргомыжского, призванными  продолжить и развивать их дело.

3.Русский народ в творчестве композиторов.

     Ведущую линию в тематике произведений «кучкистов»  занимают жизнь и интересы русского народа.  Большинство композиторов «Могучей кучки» систематически записывало, изучало и разрабатывала образцы народного фольклора.  Композиторы смело использовали народную песню и в симфонических, и в оперных произведениях («Царская невеста»,  «Снегурочка»,  «Хованщина»,  «Борис  Годунов»).

     Национальные  стремления  «Могучей  кучки»  были  лишены,  однако,  какого  бы то ни было оттенка национальной ограниченности.  Композиторы относились с большой симпатией к музыкальным  культурам других народов, что подтверждается многочисленными примерами использования  в их произведениях украинских, грузинских, татарских, испанских,. Чешских и других национальных сюжетов и мелодий. Особенно  большое место в творчестве «кучкистов»  занимает восточный элемент  ( «Тамара», «Исламей»  Балакирева;  «Князь Игорь» Бородина; «Шехерезада»,  «Антара», «Золотой петушок» Римского-Корсакова; «Хованщина» Мусоргского).

     Создавая  художественные  произведения для  народа, говоря на языке ему понятном и близком, композиторы делали свою музыку доступной  самым широким  слоям слушателей.  Этой демократической  устремлённостью объясняется большое  тяготение «новой русской школы» к программности.  «Программными» принято называть такие инструментальные произведения, в которых идеи, образы, сюжеты разъяснены самим композитором.  Разъяснения автора может быть дано или в тексте-пояснении, прилагаемом к произведению, или в его заголовке.  Программными являются и многие другие сочинения композиторов  «Могучей кучки»:  «Антар» и  «Сказка»  Римского-Корсакого,  «Исламей»  и  «Король Лир»  Балакирева,  «Ночь на Лысой горе» и «Картинки с выставки» Мусоргского.

     Развивая  творческие  принципы своих  великих  предшественников  Глинки  и  Драгомыжского,  члены «Могучей кучки» были  вместе  с тем и смелыми новаторами.  Они не удовлетворялись достигнутым, а звали своих современников к «новым берегам»,  стремились к непосредственному живому отклику на требования и запросы современности, пытливо искали новых сюжетов, новых типов людей, новых средств музыкального воплощения.

     Эти новые собственные дороги  «кучкистам»  приходилось прокладывать в упорной  и непримиримой борьбе против всего  реакционного и консервативного, в  острых столкновениях с засильем иностранной музыке, которая издавна  и упорно насаждалась русскими правителями  и аристократией. Господствующим классам  не могли быть по душе поистине революционные  процессы, происходившие в литературе и в искусстве. Отечественное  искусство не пользовалось сочувствием  и поддержкой. Мало того, все, что  было передового, прогрессивного преследовалось. В ссылку был отправлен Чернышевский, на его сочинениях лежала печать цензурного запрета. За пределами России жил Герцен. Художники, демонстративно вышедшие из Академии художеств, считались «подозрительными» и были взяты на учет царской охранкой. Влияние западноевропейских театров в России обеспечивалось всеми государственными привилегиями: итальянские труппы монопольно владели оперной сценой, иностранные антрепренёры пользовались широчайшими льготами, недоступными для отечественного искусства.

     Преодолевая преграды, чинимые продвижению  «национальной» музыки, нападки со стороны критиков, композиторы  «Могучей кучки» упорно продолжали своё дело развития родного  искусства и, как писал впоследствии  Стасов, «товарищество Балакирева победило и публику, и музыкантов. Оно посеяло новое благодатное зерно, давшее вскоре роскошную и плодовитейшую жатву».

     Балакиревский кружок обычно собирался в нескольких знакомых и близких между собою домах: у Л.И.Шестаковой (сестры М.И.Глинки), у Ц.А.Кюи, у Ф.П.Мусоргского (брата композитора), у В.В.Стасова. Собрания балакиревского кружка протекали всегда в очень оживлённой творческой атмосфере.

     Члены балакиревского кружка часто встречались с писателями А.В.Григоровичем, А.Ф.Писемским, И.С.Тургеневым, художником И.Е.Репиным, скульптором М.А.Антокольским. Тесные связи были и с Петром Ильичём Чайковским.

4. Общественность и «Могучая кучка».

     Композиторы «Могучей кучки» вели большую общественно-просветительскую работу. Первым общественным проявлением  деятельности балакиревского кружка явилось открытие в 1862 году Бесплатной музыкальной школы. Главным организатором были М.И.Балакирев и хормейстер Г.Я.Ломакин. Бесплатная музыкальная школа основной своей задачей ставила распространение музыкальных знаний среди широких масс населения.

     Стремясь  к широкому распространению своих  идейно-художественных установок, к  усилению творческого влияния на окружающую общественную среду, члены  «Могучей кучки» не только использовали концертную трибуну, но и выступали  на страницах печати. Выступления  носили остро полемический характер, суждения имели подчас резкую, категорическую форму, что было обусловлено теми нападками и отрицательными оценками, которым подвергалась «Могучая кучка» со стороны реакционной критики. 

     Наряду  со Стасовым в качестве выразителя взглядов и оценок новой русской  школы выступал Ц.А.Кюи. С 1864 года он состоял постоянным музыкальным  рецензентом газеты «С.-Петербургские ведомости». Кроме Кюи, с критическими статьями в прессе выступали Бородин и Римский-Корсаков. Несмотря на то, что критика не была их главной деятельностью, в своих музыкальных статьях и рецензиях они дали образцы метких и правильных оценок искусства и внесли значительный вклад в русское классическое музыковедение.

     Влияние идей «Могучей кучки» проникает и  в стены Петербургской консерватории. Сюда в 1871 году был приглашён Римский-Корсаков на должность профессора по классам  инструментовки и сочинения. С этого  времени деятельность Римского-Корсакова  была неразрывно связана с консерваторией. Он становится той фигурой, которая  концентрирует вокруг себя молодые  творческие силы. Соединение передовых  традиций «Могучей кучки» с солидной и прочной академической основой  составили характерную особенность  «школы Римского-Корсакова», которая  была господствующим направлением в  Петербургской консерватории с  конца 70-х годов прошлого века до начала 20 века.

     Уже к концу 70-х  и началу 80-х годов  творчество композиторов «Могучей кучки» завоёвывает широкую известность  и признание не только у себя на родине, но и за рубежом. Горячим  поклонником  и другом «новой русской  школы» был Ференц Лист. Лист энергично способствовал распространению в Западной Европе произведений Бородина, Балакирева, Римского-Корсакова. Горячими почитателями Мусоргского были французские композиторы Морис Равель и Клод Дебюсси, чешский композитор Яначек.

5. Распад «Пятерки»

     «Могучая  кучка» как единый творческий коллектив  просуществовала до середины 70-х  годов. К этому времени в письмах  и воспоминаниях её участников и  близких друзей всё чаще можно  встретить рассуждения и высказывания о причинах её постепенного распада. Наиболее близок к истине Бородин. В  письме к певице Л.И.Кармалиной в 1876 году он писал: «...По мере развития деятельности индивидуальность начинает брать перевес над школой, над тем, что человек унаследовал от других. ...Наконец, у одного и того же, в различные эпохи развития, в различные времена, взгляды и вкусы в частности меняются. Всё это донельзя естественно».

     Постепенно  роль руководителя передовых музыкальных  сил переходит к Римскому-Корсакову. Он воспитывает молодое подрастающее поколение в консерватории, с 1877 года становится дирижёром Бесплатной музыкальной школы и инспектором  музыкальных хоров морского ведомства. С 1883 года он ведёт педагогическую деятельность в Придворной певческой капелле.

     Первым  из деятелей «Могучей кучки» ушёл из жизни  Мусоргский. Он умер в 1881 году. Последние  годы жизни Мусоргского были очень  тяжёлыми. Пошатнувшееся здоровье, материальная необеспеченность – всё  это мешало композитору сосредоточиться  на творческой работе, вызывало пессимистическое настроение и отчуждённость.

       В 1887 году умер А.П.Бородин.

     Со  смертью Бородина пути оставшихся в  живых композиторов «Могучей кучки» окончательно разошлись. Балакирев, замкнувшись в себе, совсем отошел от Римского-Корсакова, Кюи давно отстал от своих гениальных современников. Один Стасов оставался в прежних отношениях с каждым их трех.

     Дольше  всех прожили Балакирев и Кюи (Балакирев умер в 1910 году, Кюи – в 1918 году). Несмотря на то, что Балакирев  вернулся к музыкальной жизни в конце 70-х годов (в начале 70-х годов Балакирев перестал заниматься музыкальной деятельностью), в нём уже не было энергии и обаяния, которые характеризовали его в пору 60-х годов.  Творческие силы композитора угасли раньше жизни.

       Балакирев продолжал руководить Бесплатной музыкальной школой и Придворной певческой капеллой. Заведенные им и Римским-Корсаковым учебные порядки в капелле привели к тому, что многие из ее воспитанников вышли на настоящую дорогу, став незаурядными музыкантами.

     Творчество  и внутренний облик  Кюи также  мало чем напоминали о прежней  связи с «Могучей кучкой». Он успешно  продвигался в своей второй специальности: в 1888 году стал профессором Военно-инженерной академии по кафедре фортификации и  оставил в этой области много  ценных печатных научных трудов.

     Долго прожил и Римский-Корсаков (умер в 1908 году). В отличие от балакирева и Кюи его творчество до самого завершения шло по восходящей линии. Он оставался верен принципам реализма и народности, выработанными в пору великого демократического подъёма 60-х годов в «Могучей кучке».

     На  великих традициях «Могучей кучки» Римский-Корсаков воспитал целое поколение  музыкантов. Среди них такие выдающиеся художники, как Глазунов, Лядов, Аренский, Лысенко, Спендиаров, Ипполитов-Иванов, Штейнберг, Мясковский и многие другие. Они донесли эти традиции живыми и действенными до нашего времени.    

6. Продолжение «Могучей  кучки»

     С прекращением регулярных встреч пяти русских композиторов приращение, развитие и живая история «Могучей кучки» отнюдь не завершились. Центр кучкистской деятельности и идеологии в основном благодаря педагогической деятельности Римского-Корсакова переместился в классы Петербургской Консерватории, а также, начиная с середины 1880-х годов — и в «беляевский кружок», где Римский-Корсаков в течение почти 20 лет был признанным главой и лидером, а затем, с началом XX века разделил своё лидерство в составе «триумвирата» с А. К. Лядовым, А. К. Глазуновым и чуть позднее (с мая 1907 года) Н. В. Арцыбушевым. Таким образом, за вычетом балакиревского радикализма «беляевский кружок» стал естественным продолжением «Могучей кучки». Сам Римский-Корсаков вспоминал об этом вполне определённым образом: «Можно ли считать беляевский кружок продолжением балакиревского, была ли между тем и другим известная доля сходства, и в чём состояло различие, помимо изменения с течением времени его личного состава? Сходство, указывавшее на то, что кружок беляевский есть продолжение балакиревского, кроме соединительных звеньев в лице моём и Лядова, заключалось в общей и тому и другому передовитости, прогрессивности; но кружок Балакирева соответствовал периоду бури и натиска в развитии русской музыки, а кружок Беляева — периоду спокойного шествия вперёд; балакиревский был революционный, беляевский же — прогрессивный…».