Концепция происхождения культуры Зигмунда Фрейда

впервые стала возможной лишь с формированием  большинства - более   сильного,

  чем  любой  индивид,  и  объединившегося   против   каждого   индивида   в

отдельности. Власть такого общества противостоит теперь как  «право»  власти

индивида, осуждаемой отныне как «грубая сила». Замена власти   индивида   на

власть  общества  явилась  решающим по  своему  значению   шагом   культуры.

Сущность  его  в  том,  что  члены  общества  ограничивают   себя   в   своих

возможностях  удовлетворения влечений, тогда как  индивид  не  признает  каких

бы  то  ни было ограничений. 
 

    Следующим  культурным  требованием,  рассмотренным  Фрейдом,   является

требование  справедливости,  т.  е.  гарантия  того,  что  раз  установленный

правопорядок  не будет нарушен в пользу отдельного   индивида.  В  дальнейшем

культурное  развитие было направлено на то, чтобы  право  не  превращалось  в

произвол  небольшого   сообщества  (касты,   сословия,   племени),   которое

занимало  бы  по  отношению   к  более  широким  массам  положение  правящего

посредством  насилия отдельного индивида. Конечным результатом  чего  должно

быть  право,  распространяющееся  на   всех   приносящих   в   жертву   свои

инстинктивные склонности, и никто  не  должен  становиться  жертвой  грубого

насилия. 
 

    По Фрейду индивидуальная свобода не  является  культурным  благом.  Она

была  максимальной до всякой культуры, не имея в то  время,  впрочем,  особой

ценности, так как  индивид  не  мог  ее  защитить.  Свобода   ограничивается

вместе  с развитием культуры, а справедливость требует, чтобы ни   от  одного

из этих ограничений нельзя была уклониться. То,  что   заявляет   о себе  в

человеческом  обществе как стремление к свободе,  может  быть  бунтом  против

имеющейся   несправедливости    и    таким    образом     благоприятствовать

дальнейшему развитию культуры, уживаться с культурой. Но это  же  стремление

может  проистекать  из  остатков  первоначальной,   неукрощенной   культурой

личности  и становиться основанием вражды к культуре. Стремление  к  свободе,

таким  образом,  направлено  либо  против  определенных  форм  и  притязаний

культуры, либо против культуры вообще. В  результате  немалая  часть  борьбы

человечества  сосредоточивается вокруг одной  задачи -  найти  целесообразное,

т.  е.  счастливое   равновесие   между   индивидуальными   притязаниями   и

культурными требованиями масс, из чего и вытекает одна  из  роковых  проблем

человечества. 
 

    В итоге мы пришли к мысли, что культура  равнозначна  совершенству  или

пути  к этому совершенству.  Посмотрим  теперь  с  другой  стороны. 
 

«Культурные запреты» 

                                             Культура начинается с запретов. 

                                                                 Юрий Лотман 
 

    Фрейд замечает, что нельзя не заметить одного из самых  важных  свойств

культуры - насколько культура строится  на  отказе  от  влечений,  настолько

предпосылкой  ее   является   неудовлетворенность   могущественных  влечений.

Эти  «культурные  запреты»  господствуют  в  огромной   области   социальных

отношений между людьми. Известно, что они - причина враждебности, с  которой

вынуждены вести борьбу все культуры. Нелегко понять, что  вообще   в   силах

заставить влечение отклониться от удовлетворения.  Это  совсем  небезопасно:

если  нет экономической компенсации, то можно ждать серьезных нарушений. 
 

    Тенденция  к  ограничению  сексуальной  жизни   со   стороны   культуры

проявляется  не  менее  отчетливо,  чем  другая  ее  тенденция,  ведущая   к

расширению  культурного круга. Уже  первая  фаза  культуры,  фаза  тотемизма,

принесла  с собою запрет на  кровосмешение  -  запрет,  нанесший,  вероятно,

самую глубокую за все время рану любовной жизни  человека. Посредством  табу,

закона, обычая вводятся дальнейшие  ограничения,  касающиеся   как   мужчин,

так  и женщин. Экономическая структура  общества также оказывает влияние   на

 меру  остающейся   сексуальной  свободы.  Культура  действует  принуждением

экономической   необходимости,   тем   самым   отнимает   у    сексуальности

значительную  часть   психической  энергии,  каковой  культура  пользуется  в

своих   целях.  Страх  перед  восстанием   угнетенных    принуждает   ввести

строжайшие  меры   предосторожности.    Высшая    точка    такого   развития

обнаруживается  в  западноевропейской  культуре.   Запреты   и   ограничения

преуспевают лишь в организации  беспрепятственного  протекания   сексуальных

интересов по допустимым каналам  Современная  культура ясно дает понять,  что

сексуальные отношения  допустимы  лишь  в  виде единственной и  нерасторжимой

связи между  одним  мужчиной  и  одной женщиной. Культура  не  желает  знать

сексуальности   как   самостоятельного  источника  удовольствия   и   готова

терпеть ее лишь в качестве  незаменимого средства размножения. 
 

    Культура не удовлетворяется  уже  существующими  союзами,  она   желает

связать членов сообщества либидонозно,  пользуется  для  этой  цели   любыми

средствами, поощряет установление  сильных   идентификаций   между   членами

сообщества. Культура мобилизует все силы  заторможенного  по  цели   либидо,

чтобы подкрепить общественные союзы  отношениями  дружбы.   Для   исполнения

этого намерения  она неизбежно  ограничивает  сексуальную  жизнь. 
 

    Так как культура требует принесения в жертву не  только  сексуальности,

но также  агрессивных склонностей человека,  становится  понятнее,   по  чему

людям  нелегко  считать  себя ею  «осчастливленными».  Культурный   человек

променял  часть своего  возможного  счастья  на  частичную  безопасность.  Не

следует, однако,  забывать,  что  в   первобытной   семье  только  ее  глава

пользовался подобной свободой  удовлетворения   влечений,  все  прочие  жили

порабощенными.  Контраст  между   наслаждающимся   преимуществами   культуры

меньшинством  и  лишенным  этих  выгод  большинством  был,  таким   образом,

максимальным   в    начале     культурного     существования.     Тщательное

исследование живущих в первобытном состоянии  племен, по  замечанию  Фрейда,

свидетельствует   о  том,  что  свободе  их  влечений  не  позавидуешь:  она

подлежит  ограничениям иного рода, но, пожалуй, еще  более  строгим,  чем  у

современного  культурного человека. 
 

Культурный  процесс в современном обществе 
 

    Культурный  процесс представляет собой такую модификацию жизни, которая

возникает под  влиянием Эроса и по требованиям  Ананке. Задачей   культурного

процесса  является объединение одиночек в  сообщество  либидонозно   связанных

друг  с  другом  людей.  Но  если  пристально   посмотреть   на   соотношение

культурного развития человечества  и   индивидуального   процесса   развития

или воспитания индивида, то мы решим, что  они  сходны   по  своей  природе,

если  вообще  не  представляют  собой  один  и  тот   же   процесс  развития

разнородных объектов. Конечно, культурное развитие человеческого  рода  есть

абстракция  более высокого порядка,  чем   развитие   индивида.  Поэтому  его

труднее изобразить наглядно, а  при  поиске  аналогий   возможны  натяжки  и

преувеличения, искажающие общую картину.  Но  при  однородности   целей   не

удивляет  сходство средств осуществления: здесь - включения индивида  в  ряды

человеческой  массы,  там  -  установление  из множества   коллективов   их

единства. Огромное значение имеет одна отличительная  черта обоих  процессов.

  Программа  принципа  удовольствия  в  индивидуальном    развитии    крепко

держится  главной цели -  достижения  счастья.  Вхождение  в  сообщество или

приспособление  к нему суть необходимые условия  достижения  этой  цели,  хотя

не  будь  этих  условий,  идти  к  ней  было  бы   легче.   Иначе    говоря,

индивидуальное  развитие предстает как  продукт  наложения  двух  стремлений:

именуемого  «эгоистическим» стремления к счастью и стремления  к  объединению

с другими, именуемого «альтруистическим». Оба  эти  наименования   не   идут

далее   поверхностных    характеристик.    В     индивидуальном     развитии

подчеркивается   эгоизм   стремления   к   счастью;    другое    стремление,

«культурное», как правило, довольствуется здесь  ролью  ограничителя.  Иначе

при  культурном  процессе, где  главенствует  цель  -  создать  единство  из

множества  индивидов; хотя еще  сохраняется  цель  «осчастливить»  индивида,

она   оттесняется   на  задний  план.  Отсюда  можно  сделать   вывод,   что

сотворение  огромного человеческого   сообщества  достигается  тем  успешнее,

чем меньше  заботы  о   счастье   индивида.  Таким  образом,  индивидуальное

развитие  имеет  особые   черты,   которые   не  повторяются  в   культурном

процессе  человечества.  Первый  процесс  имеет целью вхождение  индивида  в

сообщество  только там, где  он  совпадает  со  вторым.  Подобно  тому,  «как