Магические обряды осетинской свадьбы

Оглавление

Введение

Глава 1. Магия  лиминального состояния

Глава 2.Магические обряды в доме невесты

Глава 3.Магические обряды в доме жениха

Глава 4.Обереги  свадебного костюма

Заключение

Литература 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение

     Осетинская  свадьба... Счастливые лица, шутки, смех. Зажигательная лезгинка, величавый симд, добрые напутствия молодым.

     Названые  братья - кухылхацаг и амдзуарджын выводят невесту, - как поется в свадебной песне: «На одном плече (у невесты) - солнце сияет, на другом - луна играет». В последний раз переступает она порог отчего дома. Фарн и счастье несет в дом, который отныне станет для нее родным.

     Осетинская  свадьба – самый многолюдный  и веселый праздник из всех осетинских праздников. Свадьба проходят очень  весело и шумно, сопровождается многочисленными  тостами, танцами, песнями и шутками. Вкусная и обильная еда, много  выпивки – вот суть настоящей  осетинской свадьбы. Таким образом, основной характерной особенностью традиционной осетинской свадьбы является ее массовость, всеобщее веселье и  радость.

 Это  создает у присутствующих духовный  подъем, всеобщее приподнятое настроение, люди на время отвлекаются  от насущных дел и забот.  Молодые юноши и девушки знакомятся  друг с другом.

     Актуальность  выбранной мной темы заключается  в том, что современное общество утрачивает и забывает обычаи, которых  придерживались наши старшие, поэтому  целью моей работы является раскрыть особенности традиционной осетинской свадьбы как в древности, так и на современном этапе. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                     Глава 1. Магия лиминального состояния

     Земля и небо, божества и смертные, сами собой единые друг с другом, взаимно  принадлежат друг другу в односложности  единой четверицы. Каждый из четверых по-своему зеркально отражает существо остальных... Эта зеркальность — не отражение какого-то изображения. Зеркальность, освещая каждого из четверых, дает их собственному существу сбыться в простом вручении себя друг другу. (М.Хайдеггер)

     Использование зеркала в свадебной обрядности засвидетельствовано у разных народов-индийцев, иранцев, таджиков и других народов для скрепления союза между невестой и женихом. В Осетии еще в XX в. зеркало являлось важным ритуальным предметом на свадьбе. В 80-е гг. XX в. в Куртатинском ущелье Северной Осетии была записана информация, согласно которой второй шафер (æмдзуарджын) должен был нести перед невестой зеркало, когда ее выводили из дома.

     Аналогичную информацию находили в записях собирателя осетинского фольклора Д. Темираева за 1912 г.: «Вечером, перед тем, как увозят невесту, старший шафер и второй шафер, у которого зеркало в руке, и еще десяток юношей входят в хадзар к хозяйкам, чтобы начать путь от очажной цепи. Входят и становятся в ряд перед хозяйкой дома. Тогда старшая из хозяек выносит три пирога и пиво в большой чаше. И тогда люди говорят ей: «Мать наша, помолись сама, твоя молитва лучше дойдет, и Богу приятней будет, благослови нас в путь своими руками». Тогда афсин начинает молиться.

     Когда невеста садилась в повозку перед  отправлением свадебного поезда, перед  ней садился молодой человек, который держал зеркало лицом  к невесте всю дорогу до прибытия в дом жениха. Зеркало покупалось для этого случая семьей жениха и привозилось в день свадьбы в дом невесты. Если зеркало не было куплено, то свекровь могла дать для этого свое зеркало. Зеркало могла держать перед невестой и девушка. Лицо невесты при этом было закрыто фатой. ( В 1953 г. этнограф Л.И. Лавров наблюдал свадебную процессию в лезгинском селе. Невесту везли в легковой машине. В ней рядом с шофером сидела женщина с зажженной керосиновой лампой в руке, а на заднем сидении между двумя девушками помещалась невеста. Голова и лицо ее были закрыты белым платком. Девушки, сидевшие по бокам невесты, держали перед ней по зеркалу) .

К сожалению, в  литературе, посвященной свадебной  обрядности осетин, нет сведений о  ритуалах, связанных с зеркалом. Лишь у Д.Т. Шанаева мы находим упоминание о том, что приданое невесты должно было непременно включать стенное зеркало, «хотя бы самого последнего качества, но все-таки, чтобы оно было» .

С другой стороны, существовал запрет: в день свадьбы  в доме отца невеста не должна одна смотреться в зеркало, особенно когда  ее одевают в свадебное платье.

Когда невесту  выводили из дома и сажали в повозку, зеркало держали лицом к невесте, что является позицией, аналогичной  позиции зеркала в похоронной обрядности. Таким образом, невеста, как лиминальное существо, существо, находящееся в переходном состоянии, могло, согласно мифологическому мышлению, представлять опасность для окружающих.

     В целом присутствие зеркала в  свадебной обрядности осетин, с одной  стороны, служило охранительной  магии, с другой, являлось напоминанием о божественном браке между Ацамазом и Агундой, дочерью Солнца. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Глава 2 .Магические обряды в доме невесты

     Для выявления символики осетинской свадебной обрядности большой интерес  представляет такой персонаж мифорелигиозной системы осетин, как Сафа. В современной этнографической науке его принято определять как создателя и покровителя надочажной цепи. Надо сказать, что уже в рамках традиционного осетинского общества происходило реформирование элементов свадебной обрядности. Касается это и обрядов, связанных с домашним очагом. Согласно архаическому обряду, невеста, прощаясь с домом отца, должна была трижды обойти вокруг очага в сопровождении шафера с произнесением молитвы.

     По  описаниям Д.Т. Шанаева, до 60-х гг. XIX в. обряд прощания невесты с домом отца совершался следующим образом: «Шафер подходит с невестою к очагу, и в это время дружки и гости встают с своих мест, в ожидании молитвы, которую должен произнести старший и почтеннейший из них. Глава собрания вскоре во всеуслышание говорит молитву: «О, Боже! Так как дело это (свадьбу) ты распустил между людьми, то сделай их (нужно разуметь невесту и жениха) сотоварищами в лучший день повстречавшихся между собой людей! Уастырджи! Ты направляющий в путь! поэтому направь и их на путь! О, Боже! Дай нам возможность услышать, что дом, в который она вступает теперь, преисполнен счастьем: вот что просим у тебя, Единый Боже, создавший нас всех!»... А между тем, во время этой молитвы, шафер с невестой делает три полных оборота вокруг очага; в конце третьего оборота он приглашает невесту прикоснуться к надочажной цепи рукой, что, разумеется, исполняется ею немедленно».

     В традиционном осетинском доме, в хадзаре наряду с другими опорными столбами стоял священный столб «Сæрызæды цæджындз». Согласно В.И. Абаеву, Сæрзæд/Сæрызæд - это название одного из домашних божеств. Он находился в западном углу хадзара, на женской половине, и к нему подводили молодую после того, как ее приобщили к очагу и надочажной цепи. Там она стояла три дня, там же происходил обряд снятия фаты. Столб был украшен рогами диких и домашних животных.

     С другой стороны, Сæрызæд как-то связан с Сафа - покровителем надочажной цепи, о чем свидетельствует пословица - «Сафа нæ чындзæн Сæрызæд у». Сафа покровитель надочажной цепи - для невесты является Сæрызæд.

     Круглые пироги, посвященные Сæрызæду (Сæрызæды чъиритæ), готовились в день свадьбы в доме невесты и с шашлыком (фæрскфизонæг) из трех правых ребер жертвенного животного и флажок (Сæрызæды хæцъил), ритуальным питьем (три литра араки или пива) и ритуальной чашей с медом (мыдыкъус) посылались в дом жениха. Согласно другому варианту, в ритуальный комплекс «Сæрызæды хуын» входили не три круглых пирога, а семь маленьких круглых пирожков с сыром (губæртæ). 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава 3. Магические обряды в доме жениха

     Выбор невесты и жениха осуществлялся  на основе брачной политики осетин. Основным ее правилом вне зависимости  от обществ и сословной принадлежности было следующее. Жениться предпочитали на девушке из равной или высшей среды, но выдать девушку могли и  в менее знатную фамилию, при  наличии личностных качеств у жениха. Об этом свидетельствуют и осетинские пословицы: «Ирмæ ахæм æмбисонд баззад: сау лæгæй, зæгъы, чызг ма ракур - дæ мыггаг фесафдзынæ, фæлæ сау лæгæн дæ чыздратт, æмæ йæ мыггаг айва»; «Никогда, мол, не женись на дочери человека из низшего сословия - испортишь свою фамилию, но можешь отдать простолюдину свою дочь, и она улучшит его породу». Вместе с тем большую роль играло и то, какой была мать девушки. По этому поводу существовало выражение: «Мад фæрс æмæ чызг кур»; «Спрашивай о матери и женись на дочери».

     Зачастую  молодые люди не были знакомы, девушку  могли рекомендовать родители парня, родственники, соседи.  Брачный возраст  для мужчин начинался с 17–18 лет, для девушек — с 14–16 лет.

     От  девушки требовалось, чтобы она  умела вышивать золотом, серебром, выкроить и сшить черкеску, бешмет, сафьяновые чувяки, ноговицы, папаху и т.п.; она  должна была играть на гармонии, уметь  доить коров, печь хлеб и вообще быть вполне готовой к самостоятельному ведению хозяйства. Идеалом невесты, была девушка, при телесных совершенствах  слывущая скромною в своем околотке, мастерица в рукоделии, да еще  с задатками доброй и опытной  хозяйки .

     Для мужчины на первый план ставился социальный статус его фамилии и семьи, личностные качества жениха, соблюдение им традиционных норм поведения (æгъдауджын) и его  способность содержать семью.

     Традиционным  местом для предбрачных знакомств были танцы (хъазт), которые устраивались в дни календарных и семейных праздников. «В такие дни,  сходится вся молодежь, не связанная брачными узами, причем, само собою, является возможность для всяких наблюдений, делаемых молодыми людьми, с целью выбора себе подруг жизни. В структуре пространства культовых комплексов, были места, где после моления и обрядовой литургии устраивались танцы и игры. Назывались они симды фæз (поляна симда). Так, в культовом комплексе Реком в Цее была поляна недалеко от святилища Мады Май-рам, где после ритуального пира веселилась молодежь, происходил выбор невест. Браки, заключенные после встречи на этой поляне, считались особо счастливыми.

Парень, получив  разрешение жениться «фæндаг ын радтой», прежде всего строил себе комнату (уат), приобретал лошадь и новую одежду, разъезжал по селениям, посещая различные праздники.

Девушка начинала ходить на танцы, достигнув брачного возраста. С этого времени она  начинала носить кафтанчик (куырæт). Если в доме было несколько сестер, родители отпускали только старшую. Причем их сопровождали молодые мужчины-родственники. Девушки пользовались большим уважением и не было случая, чтобы кто-нибудь из мужчин оскорбил даже намеком девиц .

     Исследователи обратили внимание на взаимосвязь календарной и свадебной обрядности. Праздничное время должно было как нельзя лучше способствовать счастливому выбору и свадьбе. Наилучшим для начала свадьбы днем считалось воскресенье.

     Согласно  этнографическим источникам, осетины  играли свадьбы в дни Нового года, перед Великим постом (комахсæн), в Троицу (кæрдæг-хæссæн) и осенью, в дни праздника Джеоргуба. «Свадьбы, совершаемые в эти две недели (Джеоргуба), пользуются особым уважением в народе». В свадебном цикле осетин, как и других народов Северного Кавказа, почти полностью отсутствовал тот начальный этап, который можно было бы назвать предбрачным ухаживанием. «Независимо от того, выбрал ли молодой человек себе невесту сам или подчинился выбору родных, он не должен был не только оставаться с ней наедине, но и оказывать ей какие-либо знаки внимания. Согласно традиционным представлениям горцев, ухаживать за девушкой до сватовства и брачного сговора было самоуправством; ухаживать за ней после сговора, т.е. начального акта бракосочетания, было нарушением обычаев свадебного скрывания и супружеского избегания.

     Первое  посещение стороной жениха дома избранной  девушки называется минæвар цæуын, что означает послание посредников, послов, которыми обычно выступают  почтенные родственники, а иногда и отец жениха. Число сватов колебалось от двух до пяти человек . Если девушка жила в другом селе, то посредники останавливались сперва у какого-нибудь знакомого (фысым). Тот сообщал семье жениха о намерении своих гостей. Если изначально семья девушки была против, то сразу говорили: «Махмæ уыдонæн чызг нæй» («У нас для них нет девушки»). Если не следовал такой отказ, то посредники могли нанести визит в дом. Если все же родственникам девушки не нравилась семья жениха или сам жених, то сватам давали отрицательный ответ. Истинную причину отказа они не называли, а мотивировали его тем, будто их дочери еще рано выходить замуж, или же выставляли какую-нибудь другую причину. Во избежание обиды как со стороны родственников жениха, так и со стороны сватов, отказать прямо считалось неприличным и даже оскорбительным.